Принцесса

Серега стоял за воротами, глядя туда, куда уехала машина и увезла его израненное сердце. Мать вышла за ворота и накинула на него куртку.

– Что ж ты сделал, сынок? – она участливо заглянула ему в лицо, – ну привыкла бы она, поди не умерла бы.

– Ничего, мать, так надо, – он опять потянулся за сигаретой, но, глянул на нее и досадливо бросил.

Мать и сын присели на бревнышки у ограды.

– Эх, сынок, сынок, всех-то ты у меня жалеешь. Тебя бы кто пожалел, – она погладила сына по голове, – любишь что ли ее?

Серега молча кивнул.

2

15 лет спустя.

– Юлечка Вячеславовна! – дверь приоткрылась ровно настолько, чтобы пропустить розовощекое улыбчивое лицо секретарши, – там компьютеры привезли!

Алла Петровна, секретарь, пережила, если можно так выразиться, трех директоров, Юля была четвертой. Пожилая женщина была не просто секретарем, она была частью этой школы, знала все обо всех, и в свои преклонные годы никак не хотела уходить на заслуженный отдых. Предыдущий директор, Виктор Викторович, всеми любимый, уходя, напутствовал:

– Юля! Ты можешь безболезненно уволить половину коллектива и набрать молодых. Этого даже никто не заметит. Но если ты уважаешь меня и прислушиваешься ко мне, то не увольняй Аллу. Вот увидишь, насколько проще будет твоя жизнь, если она останется сидеть в твоей приемной. Кроме того, – он лукаво прищурился, – она же как местное привидение, почти достопримечательность!

Виктор Викторович оказался прав. Алла Петровна, у которой вся жизнь сосредоточилась вокруг школы, не только исправно выполняла свои обязанности, но и в силу доброго сердца и широкой души очень поддерживала молодого директора. А поддерживать было надо. Коллектив не очень понял и принял решение управления образования назначить Юлю новым директором. И даже пошли слухи, что к этому приложил руку Юлин отец, хотя о нем никто ничего не знал, но слухи все же пошли. Юля не препятствовала и не опровергала, ей было, по сути, все равно. Косые взгляды коллег несколько напрягали, но и с этим она вполне справлялась. Она давно научилась закрываться от внешнего негатива. Жизнь научила.

– Спасибо, Алла Петровна, – Юля улыбнулась секретарше, – передайте им, что я буду через минуту!

Лицо в двери исчезло и хлопнула входная дверь – Алла Петровна торопилась проследить за тем, чтобы с ценным грузом обращались аккуратно. Юля уронила голову на руки. Устала. Сил нет, как устала. С момента назначения прошло уже полгода, а работы был непочатый край. Виктор Викторович был замечательным человеком, добрым, душевным, его все любили, от первоклассников до пожилой уборщицы, но администратором он был неважным. Да он и сам это понимал, постоянно повторяя: "Я всего лишь старый историк!". Когда Юля пришла работать в школу, Виктор Викторович сначала в шутку, а потом и всерьез начал при каждом удобном случае говорить "Буду тебя, Мельникова, готовить на свое место!" И он это делал, ненавязчиво, но упорно. Посылал ее представителем на какие-то совещания, буквально заставил сдать экзамены на первую, а потом и высшую категорию и поступить в аспирантуру. Естественно, злые языки тут же приписали им роман, тем более что Юля частенько задерживалась в кабинете директора допоздна. Но прямых доказательств не было, а кроме того, рядом постоянно находилась Алла Петровна. Только это спасало Юлю он клейма гулящей женщины, распутницы и разлучницы, как это водится в деревенском обиходе.

Она долго привыкала к деревне. Могла бы в любой момент все бросить и уехать, но терпела и жила. Потому что только тут чувствовала близость к Сереже. Ей теперь казалось, что даже старый дом пахнет им. Ей нравилось рассматривать его вещи, старые игрушки, листать книги с расшатанной этажерки, ходить туда, куда ходил он. Нина рассказывала и показывала все, что помнила, сожалея о том, что намного моложе брата и не помнит его ребенком. Но зато пересказывала истории из детства со слов матери. Сережина сестра, поначалу сторонилась ее, да и было отчего. Вообще, хорошая она, Нина, добрая, приветливая. Совсем не похожая на свою мать. Юля никогда не видела свекровь улыбающейся. Вечно этот взгляд исподлобья, вечно укор в глазах. Но не гнала ее, это уже хорошо. До того случая. Впрочем, Юля и сама подумывала переехать, так что все случилось вовремя. Сейчас они с Лерой жили в хорошем домике недалеко от школы. Когда-то ей казалось, что этот маленький, потемневший снаружи дом никогда не станет ей родным, но со временем обжилась, привыкла и даже полюбила. Уезжая на несколько дней в город, ночуя в квартире родителей в своей комнате, на своей детской постели, Юля скучала по дому, виду из окна и лаю Гаврилы снаружи.

Гаврила был псом средних лет, неприметной внешности и с очень склочным характером. Именно по этой, последней, причине, Гаврилу пришлось посадить на цепь, соседи жаловались на порванные Гаврилой штаны и обещали прибить, если инцидент повторится. Один раз уже пес прибегал домой с алюминиевой пулькой в бедре, и Юля, рыдая, бежала к ветеринару Толику, чтобы тот за поллитру вынул пулю из собаки. Возмущаясь жестокостью местных жителей и глупостью Гаврилы, она решила, что лучше неволя, чем смерть. И Гаврила стал цепным. Впрочем, он не переживал из-за ошейника, разве что потому, что тонкая, но крепкая цепочка не позволяла достать до ворот. Любой входящий был злобно облаян, Гаврила старался от души, показывая, что если бы не ограничение, то разорвал бы он нежеланного гостя в клочья. Зато пес не трогал детей. Вот просто совершенно игнорировал. Когда во двор боязливо заходили ребятишки, Гаврила демонстративно поворачивался к ним спиной и начинал выкусывать блох, как бы говоря: "Мне нет до вас никакого дела, получеловеки!".

И только ее, Юлю, Гаврила любил своей собачьей любовью. И Леру. Летом, сидя на крыльце, Юля поглаживала лохматые Гавриловы уши и внушала ему, что не все люди злые. Она была убеждена, что до нее Гаврила жил у каких-то садистов, и именно поэтому ненавидел весь людской род.

– Вот приедет Сережа, – наговаривала она вполголоса, – ты увидишь, какой он добрый. Вы будете гулять вместе, он сводит тебя на речку, я же не могу, ты обязательно убежишь и кого-нибудь покусаешь, балбес!

Гаврила слушал, жмурясь, и только изредка шевелящийся хвост свидетельствовал о том, что пес все слышит и понимает.

Сережа… иногда Юле казалось, что это был сон. И то лето, и безумная любовь, просто одержимость этим парнем. Много позже она анализировала произошедшее. Все совпало – молодость, свобода, желание влюбиться, ее безрассудство и его мужественность, их совместное желание. Просто солнечный удар какой-то, как у Куприна. Юля вспоминала свои ощущения и понимала, что в тот момент она вообще не задумывалась о последствиях. Когда поняла, что беременна, то очень испугалась. Было невозможно представить, как она стоит перед родителями и говорит им: "Мама, папа, я беременна". Это просто абсурд какой-то. Юля даже представляла реакцию родителей. Мама сразу начнет плакать и звать папу. Папа побледнеет, и начнет потирать складку на лбу. Он так всегда делает, когда случается что-то неприятное. Они, конечно, не станут ее ругать, но просто невыносимо ощущать их разочарование и боль. А потом мама позвонит тете Лизе, и будет плакать в трубку. Тетя Лиза тут же прибежит и будет смотреть на нее, будто она предала все ее мечты… Но был человек, которому можно и нужно было рассказать. И она, трясясь, позвонила ему.

Сергей примчался по ее зову на следующий день. Они встретились на пригородном вокзале, и первые минуты смотрели друг на друга, не зная, что сказать. Потом он притянул ее к себе, и она зарыдала горькими слезами. Крепкие руки обнимали ее, и Юля почувствовала, что возможно, все не так необратимо, и что-то еще можно сделать. Кое-как успокоившись, она потянула его к автобусной остановке, держась за мускулистую руку как за соломинку. И в душном автобусе он сделал ей предложение. То ли качка, то ли стресс повлияли, но ее замутило, и едва выскочив из салона, она наклонилась и ее вырвало. Люди брезгливо обходили их, а Сергей придерживал волосы и старался прикрыть ее от посторонних глаз.

В Загсе на них смотрели равнодушно и устало. Таких как они, решивших пожениться здесь и сейчас, работницы Загса видели каждый день, и мольбы о срочности их не трогали. Заявление приняли и назначили дату – двадцать четвертое августа. Но это было совершенно невозможно. Тогда Сергей усадил ее в коридоре и куда-то ушел. Вернувшись через двадцать минут, он подмигнул Юле и вошел в кабинет один. А еще через пять выглянул и поманил ее рукой. Их расписали. Это было так просто и банально, совершенно неторжественно. Когда регистраторша спросила про кольца, Сергей пошарил во внутреннем кармане и достал тонкое колечко с малюсеньким камушком. Он аккуратно надел кольцо ей на палец и, улыбнувшись, чмокнул в нос.

Очнувшись от мыслей, Юля тряхнула головой и встала. Мимоходом глянула на руку – колечко было на месте, там, где оно находилось уже почти шестнадцать лет.

Накинув пальто, она вышла из кабинета. Надо было работать. Работа, это единственное, что занимало ее. Разумеется, кроме дочери. Лерка выросла вредной, въедливой и очень самостоятельной. Наверное, это издержки деревенской свободы, а, может быть, наследственность. Юле иногда казалось, что Лера тяготится возрастом и невозможностью принимать решения. Она была слишком самостоятельная, и только нежная любовь к матери сдерживала ее от импульсивных поступков. Хотя, были времена, когда дочь заставляла поволноваться молодую мать. Чего только стоил поход в Америку, который затеяла семилетняя Лерка, подговорив соседских мальчишек. Компания из шести человек и двух собак, наверное, достигла бы берегов Нового Света, если бы не заблудилась в ближайшем лесу. Их нашли по реву самого младшего, четырехлетнего Семы. Попало всем, а мать Семы по сей день считает Лерку похитительницей детей.

Лерка просто фонтанировала идеями, и Юле приходилось держать ухо востро. К счастью, дочь сначала выстраивала план, а, так как советоваться ей было особо не с кем, детали плана она обсуждала с матерью. Юля, как могла, сдерживала дочкины порывы. Благодаря ей отменился запуск самодельного параплана. И поиск сокровищ на дне пруда тоже очень контролировался взрослыми, отчего из опасной затеи превратился в интересную игру. Сокровища нашли, дети наплавались, а родители, волновались только о том, чтобы Лерке вдруг не пришла мысль, что не все еще сокровища найдены.

Воспоминания вызвали улыбку. Сейчас пятнадцатилетняя дочь переживала муки взросления. Юля помнила себя в этом возрасте, представляла, какой трагедией может обернуться не вовремя вскочивший прыщ, и очень надеялась, что природное здравомыслие возьмет верх. Училась Валерия отлично, давая повод для гордости не только матери, но и всем остальным родственникам. Но больше всех гордился Валерией Илька. Не имея собственных детей, всю свою любовь он отдал Юлькиной дочери. И эта любовь была взаимной. Юлька обожала Ильку, прислушивалась к нему, и даже доверяла самые секретные секреты, вызывая приступы тихой ревности у матери. Юлька требовала, чтобы Илька немедленно поведал ей содержание тайн, но Илька молчал как партизан.

Кабинет информатики встретил распахнутыми дверями. На столах громоздились коробки и коробочки, а грузчики таскали и таскали, переговариваясь между собой. Сердце радостно забилось от созерцания всех этих богатств и предвкушения восторгов учителей и учеников. Когда она только запланировала покупку компьютеров, никто в школе не верил, что у нового директора что-то получится. Но она смогла! Коллеги даже не догадывались, сколько кабинетов обежала Юлька, перед сколькими начальниками стояла, убеждая, что простой деревенской школе очень нужен новый компьютерный класс! Невероятно, но деньги нашлись, и вот теперь осталось дело за малым – найти богатству хозяина. Нет, информатика, конечно, в школе была, но Айсылу Батыровна, пожилая математичка, преподающая по совместительству информатику, наотрез отказалась осваивать современную технику.

– И не уговаривайте! – махала она рукой, когда Юля пыталась уверить ее, что все не так страшно, – да мне стыдно будет перед учениками! Они в компьютерах разбираются лучше, чем я!

Так и не удалось ее убедить, а значит встал вопрос поиска нового учителя. С этим было сложнее. Учебный год начался, а вакансия до сих пор была свободной. В очередной раз навестив управление, она вернулась с радостной новостью – преподаватель будет! Правда, она вообще ничего не знала о нем, кроме того, что это молодой специалист, желающий получить жилье. А значит, ей добавилась еще одна забота – проследить, чтобы молодой специалист был принят и обласкан как надо, в соответствии с государственной программой. В сельском совете предложили на выбор три дома, два из которых она отмела сразу, потому что один домик находился на окраине и выглядел уж очень заброшенным, а второе жилье было хоть и благоустроенным и располагалось в одной из трех двухэтажек, но она знала, что зимой там перемерзает вода, и жильцы таскают воду ведрами из колонки с соседней улицы. Подкладывать такую свинью новому сотруднику Юлька не собиралась. Третий дом был вполне приличным на вид и уютным изнутри, осталось навести порядок.

Прозвенел звонок. В коридоре зашумели, забегали ученики. Любопытные заглядывали, таращили глаза, боязливо протягивали руки и дотрагивались до новеньких блестящих коробок. Грузчики, работа которых усложнилась с появлением снующих туда-сюда детей, беззлобно покрикивали на любопытных, требуя уйти с дороги.

– Мам! Юлия Вячеславовна! – в кабинет забежала Лера, вздергивая на одно плечо рюкзак, – уроки закончились, я пойду к бабушке, ладно?

Называть ее по имени-отчеству в стенах школы Юля просила дочь с первого класса. Сначала той было забавно, потом привыкла. Теперь же, когда Юля стала директором, Лерка больше всех старалась соблюдать субординацию, поддерживая авторитет матери.

Юлька подошла к дочке, заправила за ухо выпавшую длинную челку. Какая она уже взрослая! Почти одного с ней роста. И красавица. Юлька украдкой любовалась дочерью, пытаясь понять, на кого же все-таки похожа Лера. Иногда ей казалось, что на нее, а бывали дни, когда она в лице дочери видела черты Сергея.

– Ну так что, можно? – девочка нетерпеливо топталась на одном месте.

– Да, конечно, – Юлька улыбнулась, – иди. Поцелуй от меня бабушку и Нину.

– Мам! – глаза Лерки таинственно загорелись, – говорят, у Нины кавалер завелся!

– Кто говорит? – Юлька нахмурилась, знала она эти источники информации, такого наплетут, что мало не покажется!

– Катька сказала, а она слышала, как мать рассказывала бабе Зине…

– Ну, понятно, – Юлька устало вздохнула, – ладно, иди, обязательно поешь там! И чтобы к шести была дома! И Гаврилу покорми!

– Хорошо, мам! – эти слова донеслись уже издалека.

Покачав головой, Юлька взяла со стола накладные и углубилась в чтение. Краем уха она слышала, как на улице командует Алла Петровна, требуя от грузчиков большей аккуратности.

– Добрый день! – приятный мужской голос оторвал Юльку от чтения, и она подняла глаза. Молодой человек в темно-синей куртке смотрел на нее пристально. – Вы – завхоз?

Юлька отрицательно качнула головой.

– Нет, я директор школы. А вы кто?

– О, отлично! Вы-то мне и нужны! – молодой человек протянул руку, – а я Денис, вас Анатолий Павлович не предупреждал?

– Вы – программист? – уточнила Юлька, и молодой человек с улыбкой кивнул.

– Системный администратор, – поправил он ее, – я настрою вам компьютеры, ну и сделаю все остальное, что нужно.

– Замечательно, – Юлька заулыбалась тоже, – можете начинать уже сегодня. Ой, – в голову пришла неожиданная мысль, – вы будете приезжать каждый день?

– Лучше бы, конечно, остаться дня на три-четыре, – Денис стянул перчатки, – а то я на дорогу потрачу четыре часа, работать будет некогда.

– Ну хорошо, я подумаю, где вас разместить, – Юлька сунула мужчине бумаги, – вы пожалуйста сверьте наличие с документами, а я ненадолго отойду. Алла Петровна вам поможет.