Метро 2033: Изоляция

Марина вытащила из нагрудного кармана карту с пометками начальника бункера, завернутую в полиэтиленовый пакет. Нужно было свернуть во дворы и пройти узкой тропинкой между остовами жилых домов. Правительственный НИИ был хорошо спрятан от внешних глаз. Трехэтажное здание без вывески не привлекало внимания москвичей, как и сотни других, подобных ему, а вход внутрь осуществлялся строго по пропускам.

Двор между тремя домами был перегорожен машинами. Несчастные жители пытались сбежать из огненного кошмара и навсегда остались погребенными под обломками в собственных машинах.

Миша подал девушке руку. Друзья взобрались на остов иномарки, оглядывая раскинувшуюся перед ними картину. Марина тяжело дышала сквозь фильтр противогаза. Ей было страшно до потери рассудка. Ее любимый город погиб. Погиб навсегда и безвозвратно. Даже если когда-то человечество вернется на поверхность из темных казематов бункеров и убежищ, им никогда не возродить из руин славный город Москву…

Научно-исследовательский институт, неприметный и серый, выглядел плачевно. Стекла осыпались, но крепкое здание не рухнуло, лишь покосилось, готовое слиться с землей в любой момент.

– Тебе туда точно надо? – спросил Миша. Его голос прозвучал хрипло и напуганно.

Марина кивнула.

– Подожди меня здесь. Мне нужно наверх. Не ходи за мной.

Девушка торопливо дернула дверь и застыла на пороге, не решаясь пойти дальше.

– Миша… – из последних сил позвала она, привалившись к косяку.

Повсюду лежали трупы. Так как в здание не было доступа, ни бродячие собаки, ни дождь и ветер не тронули тела несчастных медиков. Они так и остались лежать на полу, скорчившись, покрытые лоскутами истлевшей одежды, почерневшие, с полопавшейся кожей.

– Идем.

Миша взял Марину за руку и потащил к лестнице, перешагивая через умерших.

– Куда дальше? Мы тут год бродить будем, – проворчал разведчик, оглядывая длинный коридор. Распахнутые двери кабинетов и лабораторий зияли черными провалами. Кое-где сохранились таблички с фамилиями.

Девушка медленно пошла вглубь здания, заглядывая в распахнутые двери. Стены толстым слоем покрывала копоть. Здесь пылал пожар, унося в небытие многолетние разработки лекарств, способных спасти жизни последним уцелевшим жителям мегаполиса.

– Тут ничего нет. Даже если бы что-то было, все равно сгорело или поплавилось, – заметил Михаил, пробираясь между обугленными остовами мебели.

– Значит, надо идти выше, – ответила Марина, с каждым шагом все больше убеждаясь в безнадежности их поисков.

– Я одного не пойму, неужели тут нет никакого бункера? – Михаила потянуло на пространные размышления. Слова, глухие, гулкие из-за фильтров противогаза, но все же живые, помогали справиться с первобытным ужасом неизвестности.

– Если и был, то соединялся с метро. Тут никого не осталось. Если кто-то и есть под землей, то университетские, из МГУ. Может быть, они выйдут с нами на связь. Если остались живы, – тихо заметила девушка. – Идем выше. Может, там нам повезет больше.

На третьем этаже было не так страшно – все умерли внизу, у выхода из здания. Кроме того, верхний этаж меньше пострадал от пожара. Коридор был завален осколками кирпича и стекла, пол усыпали потемневшие от жара бумаги и папки.

– Разделимся, чтобы сэкономить время. Иди в правое крыло, я отправлюсь в левое. Через пять минут встретимся тут, – велела Марина. Миша пожал плечами и без возражений отправился в сумрак коридора, заглядывая в двери кабинетов.

Алексеева поторопилась вперед.

В левом крыле оказалась только одна металлическая дверь, в отличие от всех остальных, плотно закрытая. Табличка на стене гласила «Лаборатория экспериментальной геронтологии и фармацевтики. Посторонним вход воспрещен. Отв. Кругликова О. Е.». У стены лежала мумия женщины в истлевшем белом халате. В руках она сжимала пластиковую папку, на которой было написано черным маркером «Зав. лаб. геронтологии, профессор Кругликова». Как капитан корабля, ученая дама осталась на тонущем судне до конца и приняла смерть у дверей своей лаборатории, но не оставила ее.