Король под горой

– А что тогда серьезно?

– Вот. Об этом, – она отставила блюдце. – У герцогини Лоретт есть племянница. Мы познакомились, и она меня просто очаровала…

– Мама! – Илия от возмущения аж вскочил с дивана.

– Я ничего такого не имею в виду! – Лесли примирительно замахала руками, указывая ему сесть обратно. – Присядь. Она очаровательная. Я была бы счастлива вас познакомить. Илия, милый, я все понимаю. Тебе шестнадцать, и тебя это ни к чему не обязывает. Но блестящая была бы партия. Такая умница, а красивая какая, – Лесли развела руками, почти по-детски и словно бы извиняясь за шалость. – Если вы понравитесь друг другу, будет просто замечательно. Нет – ну что ж, вас никто не посмеет принуждать. Мы современные люди, Илия. Тащить детей насильно в брак – дурная затея в век, когда существуют разводы.

Илия смотрел на нее так, словно это она, а не он сбежала с уроков, чтобы гонять на «Рэнк Фрэнке», а потом сломала гувернеру челюсть.

– Пожалуйста, – Лесли чарующе улыбнулась.

– Это все уже перебор, – он был в гневе, выступившим на его лице каменной маской. – Я уважу твою просьбу, такую настойчивую. Это все?

– У меня все. Остальные новости приедут к нам вместе с папой. Я очень его жду. Надеюсь, он не забывает о своем здоровье. Он совсем себя не жалел: таскал носилки, будто его терапевт не насчитал ему одиннадцать разных диагнозов, – она наконец взглянула на своего ребенка. И погладила Илию по щеке. – Ты весь в него.

И Илия растаял. Оба Гавела капитулировали перед словами и жестами их прекрасной леди. А она любила их обоих. Многим было странно обнаружить искренность ее чувств по отношению к министру. Лесли знала, что ее любовь к мужу смотрится сначала деланно, а после – диковинно. Лорд Гавел был старше на семнадцать лет. И даже в дни, когда они познакомились, его нельзя было назвать романтиком и дамским угодником. С виду их брак смотрелся правильно и почтенно, без лишних сантиментов и, тем более, пылкости. Но Лесли так часто рассказывала, как лорд Гавел ее спас… Стоит начать, что Лесли – не совсем Лесли. Ее кокетливое имя весьма причудливо смотрелось на благородной даме, отдавая не то мещанской дешевизной, не то простецкой провинциальностью. В пору знакомства с лордом Гавелом она звалась Леславой Яровной. Молодая, если не сказать, юная эмигрантка из Радожен, бежавшая из страны переодетой в старую беспогонную шинель встретила лорда Гавела, когда один пронырливый делец едва не затащил ее в дом удовольствий. Тогда-то спасенная лордом девушка расплакалась о погибшей семье, о перевернутой с ног на голову родине, о фамильных сережках, отданных за билет на поезд, о своем одиночестве в чужой стране. И овдовевший лорд Гавел исполнил партию благородного спасителя. Они поженились через неделю, едва он помог ей уладить обязательную волокиту. А она в благодарность отдала ему то, о чем могут мечтать даже те мужчины, у которых все есть: любовь, верность и заботу. Так что можно сказать, Лесли любила не столько лорда Гавела, сколько их историю. А она не закончилась его покровительством беглой княжне. Лесли берегла ее для дневника и для сказок маленькому Илии, но не для чужих ушей. Это и печально: рассказ ее был поистине добрый и волшебный. Огня в Лесли хватало для того, чтобы поддерживать тепло чувств долгие годы их семейной жизни. И, конечно, ей самой нравилось быть счастливой влюбленной, а не сварливой супругой, влачащей семейные обязанности. Она с завидным упорством превозносила и самого министра, и их отношения, и то, что с ними происходило. А весь избыток нежности, девичьего щебетания и нерастраченного в молодости смеха она отдала Илии. А он понял, какое наказание понес: его дружба с Робом и Стефани была бы отобрана без любого из его проступков и сложена на алтарь взросления. «Вот оно как, Илия, все дело не в длине штанов и не в водительских правах».

Лорд Гавел отсутствовал почти месяц. Илия успел окончить школу, поцеловать Стефани на выпускном, объясниться с ней и Робином и прочитать в «Печатнике» свою поэму. Великий кесарь успел за это время намного больше, и деяния его несли только беды. А в один из дней, когда Илия с матерью сидели во дворе, без предупреждения приехал кортеж лорда Гавела. Лесли засуетилась, сначала она бросилась звать прислугу, потом оставила это дело и побежала навстречу супругу. Илия же заметил, как отец осунулся, как усталость залегла маской на его лице. Следом из машины вышел парень в странной военной форме. Серый китель с темно-зелеными лацканам и брюками в тон, портупея и меч в ножнах были не свойственны современной армии Его Величества. Он хотел было помочь с чемоданами, но министр дал ему знак подойти. Что действительно показалось Илии странным, так это то, что мать узнала молодого человека. Министр подозвал сына, и парень в форме, надел на черноволосую голову фуражку, прежде чем быть представленным Илии.

– Илия, познакомься! Это Тристан Трувер, если быть точнее, сэр Тристан Трувер, рыцарь-пальер, при наречении которого мне посчастливилось присутствовать, – министр жестом призвал Илию показаться радушнее.

Тристан же стушевался от того, как помпезно его представили. Его молодость и смущение говорили, что рыцарем он стал совсем недавно. Вымуштрованный в Пальере юноша ждал, пока Илия протянет руку. Но тот тянул только время. Лорд Гавел озадачился поведением сына и постарался спасти Тристана от неловкости:

– Мой сын, Илия Гавел, о котором я тебе всю дорогу рассказывал, – радушно рекомендовал министр.

Илия сжалился над отцом, у которого весь последний месяц был сплошным испытанием, и предложил рукопожатие.

– Да, очень приятно, сэр Трувер, – саркастично произнес он.

В тот момент Тристана было даже жалко. Он задохнулся, услышав к себе чопорное обращение от ровесника. Но руки не отнял.

– Прошу, просто Тристан, – запротестовал он.

Рыцарь не так себе представлял знакомство. А Илия ничего подобного не подразумевал, ожидая отца.

– Тристан будет жить у нас, – сообщил министр, от которого настырный взгляд сына требовал объяснений.

– То есть у нас гости? – Илия сиял улыбкой, но его семья знала, что за белизной зубов скрывается невысказанное возмущение.

– Я этого не говорил, – уточнил министр. – Я сказал, Тристан будет жить в нашем доме. И я был бы счастлив, если бы вы подружились.

Тем временем дворецкий и шоферы принялись носить чемоданы. Илия выдохнул с таким выражением лица, будто собирался свистнуть.

– Ого, – качнул он головой. – А мама вот была бы счастлива, если бы я подружился с племянницей герцогини Лоретт. Как, кстати, ее зовут?

Когда очередь дошла до Лесли, она глубоко вздохнула, не зная, куда спрятать глаза, чтобы не видеть растерянного Тристана.

– Девушку зовут Гислен, – процедила она, разглядывал то розовые кусты, то кочующие из багажника в дом чемоданы.

– Гислен! Прекрасное имя! – не унимался Илия. – Так вот, единственный раз мои родители уехали вдвоем, и привезли мне целую невесту и целого друга. Мне страшно вас отпускать теперь, маменька! Чего еще доброго профессию мне найдете в командировке. Хотя… Что там насчет агнологов?

– Довольно, – прорычал министр.

От его восклицания Лесли еще раз шумно вздохнула, взяла Тристана под руку и проворковала: «Действительно! Я покажу твою комнату и будем пить чай!». Илия многозначительно проводил их взглядом.

– Просто ужасно, – удрученно оценил его поведение лорд Гавел.

– Согласен. А ему негде жить?

– Представь себе, – министр подошел и заглянул в глаза сыну. – Он – круглый сирота, а замок, в котором он рос и воспитывался все эти годы, пару недель назад разбомбили до основания. Этот мальчик перенес контузию и две недели лежал в госпитале. Он – первый рыцарь в своем потоке. В последнем потоке. Пальеры больше нет.

Сказав это, лорд Гавел подобрал свою дорожную сумку и направился к парадному входу. Илия почувствовал себя насквозь паршиво.

– Я что ли должен был его биографию прочесть перед встречей? Ты вообще не предупредил, что возвращаешься, – бросил он вслед отцу.

Но тот не обернулся. Министр поприветствовал прислугу, выстроившуюся на крыльце. А Илия пнул одинокий камешек, и он покатился прочь за ворота.

Глава II. Первое впечатление.

«Но ваша светлая беспечность

Зажглась безумным пеньем лир».

«Людям будущего», Николай Гумилев.

В комнате было невыносимо. Все Гавелы внезапно приняли обет молчания. Они явно не смогли бы сохранить его на ужине и бесцеремонно гремели бы столовыми приборами, смущая рыцаря. Еще при первой встрече Илия заметил, что уши Тристана, ничем не прикрытые выдавали его стеснение неестественным румянцем. У парня была стрижка «под горшок». Причем Илия разглядел, что не на армейский манер, а исполненная в своем устаревшем варианте. «Века так на четыре». Илия попытался оценить не Тристана, а ситуацию. После слов министра он сочувствовал молодому рыцарю. Однако несогласие с отцовской спонтанностью, его затянувшимся молчанием и сюрпризами, так ему не свойственными, подогревали кровь Илии. Возможно, все дело в войне, рассуждал он. А может быть так, что родители договорились заняться Илией и его перспективами, как обмолвилась мать. Держать рыцаря-пальера на службе было весьма почетно. Обычно члены ордена служили самому королю, но Норманн II Удильщик уже десяток лет покрывался пылью и сединой в столице. Пальера выпускала блестящих офицеров и ученых, а те из них, что проходили акколаду – церемонию посвящения в рыцари – становились воистину представителями элиты. Мысль о чужом превосходстве укусила самолюбие Илии. Он подумал, что не хватало ему тягаться с заявившимся мальчишкой. Чего доброго, родители в пример будут ставить его непогрешимость. Въедливая догадка почти пугала. Говорят, все пальеры безупречны. Как же это было невыносимо – сидеть с этими домыслами в комнате.

На ужин он спускался как на битву, или на эшафот, или на повстанческие баррикады – ему сложно было определиться. Илия почти представил себе барабан, под который он чеканил шаг в шутку, но столкнулся с мамой в дверях. Она сжала его предплечье, улыбнулась и протянула «Пожалуйста» одними губами. Илия смиренно кивнул ей. За столом они сидели вчетвером. Светский разговор начала Лесли: «Что же вы совсем ничего не едите, Тристан?». Илия взглянул на его тарелку: немного запеченного картофеля, ломтик хлеба и небольшой кусок ветчины. Тристан смутился.

– О, мадам, не переживайте обо мне. Я просто еще не привык. У Вас очень вкусная еда, спасибо! Но в Пальере мы питались проще. Я вовсе не стесняюсь, – объяснился он.

Илия состроил рожицу, очевидно, значившую его несогласие с рыцарским смирением. Они сидели друг напротив друга. Тристан скрупулезно занимался своим скудным ужином, упершись взглядом в тарелку. Целеустремленность в поедании картошки выдавала его потаенное любопытство, хотя он вовсе не глазел по сторонам.

– У тебя так мало вещей, Тристан. Есть ли у тебя одежда, помимо формы? – спросил министр.

От вопроса рыцарь зарделся. Министр почуял его смятение и добавил:

– Если, конечно, тебе можно носить иную одежду.

Илия округлил глаза. Запреты были чрезмерными для него, он поднял взгляд на Тристана, тот вдруг показался ему интересным. «Какие же лишения он может вынести спокойно, если всю жизнь отказывал себе в обычных человеческих потребностях?». Тристан протер рот салфеткой, прежде чем заговорить.

– У меня, к сожалению, не осталось одежды после бомбардировки. Орден снабдил нас тремя комплектами формы: парадной, повседневной и полевой. Этого достаточно. Но мы можем носить другую одежду, когда не находимся на службе.

– Ты не на службе, Тристан, – заверил его министр. – Пока нет. Я скажу Саре, чтобы она купила тебе одежду для дома и прогулок.

– Что вы, не стоит… – горячо заверил он. – Я благодарен вам, очень, но это лишнее. Я привык, мне удобно в форме…

– Пустяки, – отмахнулся лорд Гавел. – Ни пижамы, ни халата – это никуда не годится. Завтра тебе принесут все необходимое. Я не буду тебя баловать, не переживай. Я помню, что ты пальер, которому должно нести аскезу. Я не намерен искушать. Но тебе не стоит быть к себе таким строгим. Убежден, юноши все до одного, возвращаясь домой на каникулы, не носили форму сутками.