Слепая бабочка

– Вот только вас принесло, – буркнул Петюня.

– Товар кому сбывали?

– Да никому. Чего там сбывать. Мы еду брали. Крупу, муку, зерно. Зимой птицу, рыбу мороженую. Другого ничего не трогали. Там же на дороге груз потрошили и на себе уносили, сколько могли.

– На саночках увозили, – тонким голосом добавила Марфутка.

– А от нас чего хотели?

– У нас из еды полфунта пшена да краюха хлеба, – пробормотала Арлетта.

– Деньги, – не стал отпираться Петюня, – я в городе был, видел, вам много бросали.

– Тоже с голоду?

– Так вы ж скоморохи, дурная порода. Вас и ограбить не грех.

– А Митяю ваша девка больно понравилась.

– Дурак, – простонал Митяй.

– На что вам наша? – ехидно поинтересовался ночной брат. – Увас, вон, своя есть. Зачем малую с собой таскали?

– Да она сама напросилась, – мрачно отозвался Петюня.

– Воет она очень страшно, – добавили его соратники, – если не знать – прямо мороз по коже.

– Ну и что мне с вами делать, тринадцать разбойников? А четырнадцатый вон там, в кустах, лежит, всё не может придумать, то ли за помощью бежать, то ли самому на меня броситься.

– Павлуха, он такой, – хмыкнул Минька, – отчаянный.

– За помощью бежать некуда, – сказал Петюня, – в деревне одни старухи да девчонки. Взрослых баб всего три. Из нас половина нездешние. Минька вот сирота, в прошлом году прибился. И Гринька приблудный, и Павлуха.

– Вылезай, Павлуха, присоединяйся к компании, – настойчиво предложил ночной брат. В кустах затрещало, но никто не вылез. Треск и шуршание быстро удалялись в сторону оврага.

– Так что мне с вами делать? – спросил ночной брат. Арлетта чувствовала, что он очень устал.

– Отпустите, дяденька скоморох.

– Отпустить? Вы же зарезать нас хотели из-за тех денег. Всерьёз хотели, без всякой жалости, а я, такой добрый, прощу и отпущу?

– Мы больше не будем.

– Ну ясно, не будете. До следующего обоза. Нижнюю дорогу затопило. Люди теперь через Волчьи Воды поедут, а тут… Здрасьте вам, оборотни во главе с умным Петюней. Волки из Волчьих Вод. Волчья шкура так к душе приросла – не отдерёшь.

– С голодухи всё.

– Сытый голодного не разумеет.

– Законы для сытых писаны.

– Вы там, в городе, в три горла жрёте, а мы…

– А вы влипли. Выбирайте. Могу сам вас прямо тут на деревьях развесить, могу страже сдать.

Кар! Квир! Квир!

Так кричит не глупая серая ворона, а чёрный страшный ворон, из тех, что любят слетаться на падаль. Каркнул ещё раз, захлопал крыльями, устраиваясь где-то на верхушке дерева.

– Не надо, – сказала Арлетта. – Ты не голодал, не знаешь…

– Представь, знаю. Как живот скручивает – не разогнуться, как ноги опухают. Как на тебя глядят голодными глазами, надеются, что накормишь, а взять негде и сил уже нет…

– Так ты в ночные братья потому пошёл…

– Нет. То давно было. В ночные братья я потом угодил.

Кар! Кар! Да сколько ж их тут? Целая стая, что ли? Птицы орали, хлопали крыльями, рассаживались на ветках вокруг поляны.

– С чего это? – подозрительно спросил умный Петюня.

– Поживу чуют, – усмехнулся ночной брат.

Каркнуло совсем близко. Какая-то птица зацепила Арлетту крылом по лицу. Пахло от неё далеко не розами. Арлетта отшатнулась. Убежать бы.

– Да ты, никак, колдун, – протянул Митька.

– Есть немного, – согласился ночной брат.

«Так я и знала», – подумала Арлетта.

– Сдавать вас страже не хочу. Отродясь никого не выдавал и теперь не стану. Перевешать или заколоть как свиней – лень. Много вас. Оставлю я вас здесь. Сами развяжетесь, или ваш Павлуха вернётся, развяжет. Хм. Если успеете до того, как настоящие волки придут. А чтобы вы за нами гоняться не вздумали, вот вам моё проклятие. Птички эти… красивые, правда?

– Карр! Квирр! Карр!

В отличие от птичек, разбойники подавленно молчали.

– Что, не нравится? Жаль. Теперь всегда с вами будут. Хоть днём, хоть ночью. Хоть в лесу, хоть в деревне. Чуть у вас ручки к ножу, топору или дубинке потянутся, пеняйте на себя. Глаза особенно берегите.

– Карр!

– Да. Камнями-палками в них не кидайте. Про лук, арбалет и пращу я уж и не говорю. Оружие вам и вашей родне теперь трогать нельзя. Ни-ни. А то все будете, как наша Арлетта. Придётся снова идти на дорогу, только уже не грабить, а милостыню просить. Имей в виду, Петюнчик, про рукавицы ты зря подумал. Этим проклятие не обойдёшь. Хоть голой рукой за нож возьмёшься, хоть в латной перчатке – без разницы.

– Карр!

– Вот. Значит, правда. Арлетта, зови Фердинанда. Запрягай, поедем. А то сейчас Павлуха баб с серпами и вилами приведёт.

– Коли так, – решительно, с глубокой ненавистью к зажравшимся городским сказал Петюня, – Марфутку хоть пожалейте.