Цветок Лилии

– Не беспокойся, Олег, – баба Нина ухватилась за его руку, не дав встать из-за стола, – я дам. Сколько нужно?

Отец кинул на нее злобный взгляд, прожигая Нину насквозь. Челюсти и кулаки сжались, на висках надулись вены. Старушка на миг забыла обо всем, ослабила хватку и нервно сглотнула. Уже третий раз она недвусмысленно намекает ему о том, что он не в состоянии содержать свою дочь, и, кажется, его терпению подходил конец.

– Держи, хватит? – отец протянул деньги Лиле.

Она кивнула и чуть ли не бегом выскочила из кухни. Сердце улетело в пятки, когда отец начал злиться. Очень трудно было описать это чувство, будто сработал инстинкт, что-то давно забытое разумом, но отпечатанное в мозгу. Пока Лиля обувалась, из кухни доносились перебранки.

Отец все же отдал долг за кафе и половину за кровать, это все, что у него было. Целую неделю он искал стабильную работу, с устойчивой зарплатой, но пока безрезультатно. Подработки, которыми он занимался последние годы, были малооплачиваемы, да и все деньги он спускал на выпивку и сигареты. Бабушка Аня никогда денег не давала, и Олег был по уши в долгах. Буквально на днях он договорился о собеседовании, Олег чувствовал, что одолевает победу над своим прошлым. Вот она – работа – почти у него в кармане. Не такая, что была в прошлой жизни, но лучше, чем ничего. А Нина этого не хочет понять, не хочет поверить, что он сможет. И это ужасно выводило Олега из себя. Кто она вообще такая? Друг семьи? Для него она точно никто.

– Шла бы ты к черту.

– С удовольствием.

Баба Нина решила не дожидаться Лилю и ушла. Отец вздохнул с облегчением и закончил сборку кровати. Старый диван он поставил в зале, не решаясь выбросить его. Все же с этим диваном связано много воспоминаний, на нем спали его маленькие дети, жена укладывала их и читала сказки. Сколько раз Олегу приходилось его чинить, но дети все равно ломали. Его час пробил много лет назад.

Олега обдало жаром, руки затряслись. Он начал мысленно перебирать свои заначки – под кроватью, за стиральной машинкой, под раковиной. Нет. Он лишился многого, но дочь все еще с ним. Она в него верит. Ведь верит?

Солнце почти село, окрасив небо оранжево-красным закатом. Через открытое окно слышались веселые крики с детской площадки. Вытирая руки полотенцем, Лиля высунула голову и вдохнула сладкий осенний аромат. Под окнами росли яблони. Неизвестно кто придумал их там посадить, но каждую осень они источали ярчайший аромат. Аромат детства. Андрей учит ее кататься на двухколесном велосипеде, они бегают в магазин за белым мелком и рисуют на асфальте. Мама готовит на ужин сосиски с макаронами.

Эту ночь Лиле снились кошмары. Отец бил посуду, выбрасывал из карманов деньги, опрокидывал в доме мебель. А Лиля от него убегала, но, как это свойственно сновидениям, она скорее бежала на месте. Ноги казались ватными, дыхания не хватало, отец стремительно приближался. Вдруг Лиля увидела бабушку Аню. Она протягивала ей распахнутые для объятий руки.

– Бабушка! – кричала Лиля, но ее никто не слышал.

Она крикнула еще раз:

– Бабушка! – уже настойчивее, но голос был еще тише.

Лиля из последних сил рванулась к ней, но споткнулась. Отец схватил ее за ногу. Лицо его застыло в пугающей гримасе, в зубах торчала сигарета. Разило перегаром. Руки его были черными, словно он прочищал трубу от копоти. От испуга она закричала, что есть сил, но и этот крик был скорее жалким шепотом. Она полетела вниз и проснулась прежде, чем осознала, что лежит у себя в постели.

Слезы полились ручьем, подушка тут же стала влажной. Лиля заглушала всхлипы, кусая уголок одеяла. Все тело пронзила дрожь. Алиса, свернувшаяся калачиком у нее в ногах, встревоженно мяукнула и принялась успокаивающе мурлыкать.

Овладела собой Лиля только через несколько минут, вдыхая холодный воздух из распахнутого окна. На улице было темно, лишь одинокий фонарь, подрагивая, освещал желтым светом детскую песочницу. Город спал и все было спокойно, кроме сердца Лили, которое норовило вырваться наружу.

3 Собеседование

Один из немногих солнечных дней выпал на вторник. Первая учебная неделя только началась. Лиля, как и планировала, полностью окунулась в учебу, не считая постоянных сообщений одногруппников, выбирающих какую бы книгу взять за основу их сценки.

Олег сидит на кухне и нервно колотит пальцами по кружке. Телевизор, как ни странно, молчит. Обычно Олег включает его на фон и занимается своими делами, но сейчас это бы его только раздражало. Тишину нарушало лишь тиканье часов, и из открытого окна иногда доносились голоса прохожих.

С переездом дочери эта кухня преобразилась. Олегу даже казалось, что она стала точно такой, какой была при жизни его жены – ухоженной и светлой, а пахло здесь, как и положено, едой, а не табачным дымом и перегаром. Он не думал, что сможет снова ощутить те чувства. Забыл эти обычные, но такие радостные, моменты, на которые не обращаешь внимание: когда духовка пышет жаром, на плите кипит вода, жена ритмично стучит ножом по разделочной доске, а за круглым обеденным столом сидят дети и делают домашнее задание. Раньше он заходил на такую кухню каждый вечер, безумно уставший после работы. Целовал жену, вдыхая запах дрожжей и сладкого клубничного варенья, потом трепал сына по макушке, и колол щетиной нежную щечку дочери.

Олег взглянул на часы – оставалась еще пара часов до собеседования, которого он так долго добивался. Его главной задачей и целью в последнее время стало благополучие дочери, и ради этого, он чувствовал, что готов свернуть горы, но все же волнение внутри него преобладало. Он боится все снова испортить, но выжмет из себя последние силы, чтобы сберечь их хрупкие отношения. Олег ополоснул лицо прохладной водой, чтобы успокоиться. Внимательно посмотрелся в зеркало, побрился и надушился одеколоном, который пылился на полке бог знает сколько лет.

Обычно в комнату Лили, или в детскую, как он привык думать, Олег не заходил. Но в этот день он не мог найти свой единственный приличный костюм. Не тот, что был на нем в день похорон – дешевый, который не жалко замарать. Другой же он надевал только по особым поводам – тройка из мягкой шерсти, с опрятными пуговицами. Правда, сколько времени прошло с последнего выхода в нем? Остается верить, что моль его не поела.

Комната Лили была уютнее всех в квартире. Дочь навела здесь порядок и даже почистила старый ковер, поросший огромным слоем пыли. Теперь он был как новенький: пушистый и мягкий, ворсинка к ворсинке. Лиля даже как-то умудрилась поправить отклеившиеся уголки обоев. У Олега приятно защемило где-то в груди, когда он увидел на подоконнике свой подарок дочери на первое сентября – каланхоэ. Она откуда-то раздобыла керамический горшок и заботливо пересадила в него растение, поставив на вязанную крючком салфетку. Это был не очень дорогой, но все же подарок. В сравнении с кроватью, которую выбрала Нина, он, конечно, проигрывал, но и на такую мелочь Олегу пришлось занять денег до первой получки. Дочь жила на пособие, выплачиваемое государством каждый месяц после смерти ее матери, поэтому первое время они как-нибудь перебьются.

Кошка свернулась клубочком на краю кровати, устроившись прямо на Лилиной кофте, которую та забыла убрать утром в шкаф. Она недовольно мурлыкнула, когда Олег вошел в комнату, и уставилась на него зелеными глазами-щелками, сонно то открывая, то закрывая веки. Олег не особо жаловал животных в доме, но Лиля эту кошку очень любит, поэтому он готов смириться. Да и не в том он положении, чтобы в чем-то отказывать единственной дочери.

Костюм висел в детском шкафу, бережно уложенный в чехол. К счастью, моль его не тронула, и серый шерстяной пиджак выглядел как новенький, хотя неуклюже топорщился на Олеге в плечах. За последние годы он сильно исхудал, постарел и облысел, хотя приложил немало усилий, когда причесывался, к тому, чтобы закрыть оставшимися волосами залысину.

Олег вышел на лестничную площадку, и пока он поворачивал ключ в замочной скважине из соседней квартиры послышались крики. Раньше там жил один старый друг Олега с женой. Полный мужчина, немного старше Олега, всю жизнь носил под носом седеющие усы, которые с каждым годом становились все белее. В свое время они здоровались и улыбались друг другу. Сергей часто интересовался делами Олега и его семьи. Сосед был вежлив и учтив с материю Лили, помогал заносить коляску в лифт, и каждый день носил в кармане конфеты для Андрея. Лиля его не помнит, потому что отношения Сергея с ее семьей разладились еще до смерти ее матери. Все соседи знали, что последние годы брака высосали из него все силы. Кто-то говорил, что его жена сбежала к молоденькому пареньку, кто-то уверял, что слышал через стенку их постоянную ругань, и что Сергей ее бил и называл шлюхой, и в итоге жена не вытерпела и ушла от него. Но о том, что после ее ухода Сергей жил не один, никто не обмолвился, и Олег впервые обратил на это внимание.

Из квартиры вышел молодой парень лет двадцати трех. Он бросил недовольный взгляд на Олега и пошел по лестнице вниз.

– И только попробуй опять припереться домой за полночь! – кричал ему вдогонку Сергей. – Будешь ночевать под дверью!

Увидев друг друга, соседи обменялись приветственными кивками, но не более. Последние годы Олег ни на кого из соседей не смотрел. Сергей же презирал Олега и частенько выходил ночью его угомонить, когда тот в пьяном угаре кричал на весь подъезд угрозы привидевшимся чертям.

От собеседования Олег ждал многого и одновременно с этим не ждал ничего. Он уже давно позабыл, что значит общаться с начальником, ходить на работу каждый день к девяти утра, пытаться уйти на обед хотя бы на десять минут раньше положенного, и бегать в курилку каждый час. Он не был уверен, что его примут, но, как говорится, надежда умирает последней, а она у него очень большая.

Кампания занимается продажей мебели, и Олег решил устроиться к ним разнорабочим. На большее и рассчитывать не приходится, ведь последние пять лет он груши околачивал, а его диплом СПО технолога был безвозвратно пропит.

В то время, когда Олег решился на такое пойти, он не помнил себя. Иногда мелькали незнакомые лица, с которыми он выпивал, карты, запах сырого бетона. Кажется, тогда он уснул в подъезде. Очнулся от того, что почувствовал пятой точкой разъезжающиеся двери лифта, и тут же ощутил соленый вкус крови на губах.

– Оо, знатно же тебе досталось, – сказал Сергей и помог Олегу встать.

– Чего?

– Сам бы тебя с удовольствием разукрасил, да вот опередили.

К вечеру того дня Олегу удалось вспомнить, как подрался с кем-то. Драка – это, конечно, громко сказано, вернее было бы – получал по морде и махал руками в воздухе. Но их было двое, и мир в их глазах не двоился. На следующий день к памяти вернулась и причина драки: Олег занимал деньги в прошлом месяце, и ребята пришли за долгом. Ничего не добившись от Олега, ведь он и двух слов связать не мог, они сняли с него куртку и шапку, которые были довольно приличные в цене, но это не погасило и половины несмотря на то, что в карманах они нашли деньги, вырученные с продажи диплома. Вот почему в подъезде было так твердо и холодно, думал Олег.

Тем не менее, до всей этой веселой жизни, диплом технолога неплохо кормил и Олега, и его семью. Знакомые помогли устроиться на хорошую работу после техникума, он женился и вскоре родился Андрей. К моменту появления Лили, Олег перевез семью в эту квартиру. Но сейчас, даже если бы он не продал диплом какому-то мальчишке, чтобы расплатиться по долгам, он не особо ему бы помог.

Женщина, проводившая собеседование, оказалась толстой свининой, как подумал Олег. Она еле втискивала свои жирные бедра в бедный офисный стул, и занимала половину кабинета одним лишь своим телом. Ее черные брови срастались на переносице, сальные волосы заколоты крабиком на затылке, а пуговицы из последних сил сдерживали на ней рубашку. Голос у нее был наипротивнейший.

– Имя? – гаркнула она, как только Олег переступил порог.

– Олег.

Она глянула на него исподлобья, и ее пять подбородков затряслись.

– Вознесенский Олег Александрович. Я пришел на собеседование по поводу ваканс…

– Возраст?

– Сорок шесть лет.

– Опыт работы?

– Я пятнадцать лет проработал технологом на машиностроительном заво…

– Причина увольнения?

Олег стал припоминать как начальник поставил перед ним выбор – либо его увольняют по статье, поскольку он уже две недели является на работу пьяным, либо он пишет заявление по собственному: «И то, из большой моей любви к тебе, Олег!» – говорил начальник.

– Ушел по собственному.