Друг сына

Ошеломленно позволяю чужому языку проникнуть в рот, стою, не шевелясь и пережидая первый напор. Опыт подсказывает, что сейчас вырываться смысла нет, да и вообще… Пытаюсь чуть-чуть расслабиться. Может, понравится, все же?

Марат, кажется, считает, что ему удалось меня покорить, потому что сопит возбужденно и активничает вовсю.

А я, через пару секунд, с сожалением понимаю, что нет. Не понравится.

Надо было уже после первого нашего свидания, когда позволила себя поцеловать, довольно невинно, это же первое свидание, и ничего не ощутила, слать этого мужика лесом. Опыт не пропьешь, как говорится. Если сразу не торкает, то потом сложно зажечься… Да и не нужно. Это тоже опыт…

Но я решила доказать себе… что-то…

Согласилась на второе свидание. И на третье. И вот теперь… Пожинаю плоды своей глупости.

Марат стискивает меня сильнее, продолжая целовать, и я понимаю, что не настолько хочу пожинать плоды глупости, чтоб пустить этого чужого мужчину в свой дом и постель. А значит, надо прекращать. Неприятно, грубо, с осадочком… Но что поделать?

Упираюсь ладонями в его плечи, пытаюсь вывернуться и, наконец, отрываю от себя.

Марат распаленно дышит, взгляд дурной.

Черт…

Надо было раньше…

– Марат, я пойду домой. Одна.

– Почему еще? – он реально не понимает причин, по его мнению, все хорошо было же!

– Потому что я устала и хочу спать, сказала же тебе.

– Мира, так не делается, – он хмурится и вообще не торопится меня отпускать, наоборот, сильнее сжимает, уже причиняя боль, – мы третий раз встречаемся, ты меня завела, а теперь? Это что за игры? Прекращай. Пошли к тебе.

– Нет! – я уже с силой дергаюсь, пытаясь вырваться, – я же сказала! Прости, если вдруг тебе показалось что-то. Но я не обещала!

– Обещала! – лицо Марата искажается злобой и становится совершенно другим, словно из-под маски проглядывает реальный человек. И этот человек мне вообще не нравится. И то, что он меня трогает, тоже не нравится!

– Нет! Отпусти! – уже в полный голос, строго и грубо говорю я.

– Слушай, а ты не охренела, а? – его губы кривятся в усмешке, глаза злые и холодные, – ты крутила передо мной, крутила. Я тебя кормил, водил в клуб, платил за тебя. А теперь что? Заднюю даешь? Не прокатит!

– Я тебе потраченные деньги переведу, не волнуйся, – презрительно цежу я, тоже переставая осторожничать. Надо же, потратился он! – А теперь руки убрал!

– Нихрена! Ты мне должна! – он перехватывает меня одной рукой и заносит вторую, словно ударить хочет.

Я еще успеваю подумать, что дура редкая, и темно вокруг, и никого, а Марат, похоже, вообще сумасшедший…

А в следующее мгновение Марата от меня относит неведомой силой!

Я лишь пошатнуться успеваю, да опереться рукой на скамейку у подъезда. И в оторопи смотрю на внезапно оказавшуюся впереди широченную спину, обтянутую кожаной курткой. Ее владелец полностью заслоняет меня от Марата, упавшего и теперь с громким матом пытающегося подняться.

Осторожно выглядываю из-за спины своего защитника.

Марат ворочается в пыли, рычит:

– Ты кто такой? Какого… лезешь?

– Я – тот, кто долги за нее раздает, – звучит холодный голос, – как, нормально тебе? Или добавить?

– Да пошел ты…

Марат поднимается, но бросаться вперед не собирается, явно правильно оценив разворот плеч и тяжесть кулаков своего противника. Ну да, со мной-то он смело держался… А здесь все не так просто…

– Мы с тобой еще поговорим, тварь, – Марат пытается поймать мой взгляд, оставить за собой последнее слово, но мой защитник мгновенно шагает вперед, легко и как-то очень хитро перехватывает его таким образом, что тот вскрикивает от боли, и говорит спокойно:

– Извинись перед девушкой. Она обижена.

– Она… Су… Ай!

– Не повторяй своих ошибок, – наставительно говорит противник Марата и, очевидно, делает ему еще больнее, хотя я вообще не могу отследить ни одного движения, – извиняйся.

– Но она… Ай!

– Она ждет.

– И… Извини…

Я испуганно киваю, и в следующее мгновение Марат летит опять на землю.

Наблюдаю, как он встает и, злобно оглядываясь, но ни слова не говоря, уходит прочь.

А мой защитник поворачивается ко мне. Молча.

Вздыхаю.

Нахожу в себе силы поднять подбородок, посмотреть в его лицо. И в который раз поразиться тому, насколько щедрой к некоторым бывает природа.

Такие красивые темные глаза, жесткий щетинистый подбородок, резко очерченные скулы и невероятный разлет бровей… И все одному человеку!

И губы, сейчас сурово сжатые, но какими нежными они могут быть… Так, не вспоминать! Ни за что не вспоминать!

– Я бы сама справилась, – почему-то с языка слетают не слова благодарности, а претензия. Черт. Вообще себя не контролирую. Впрочем, как и всегда с ним.

– Я видел, да, – кивает он, – я просто помог чуть-чуть.

– Я не просила.

– И зря.

Ну зачем ты так смотришь? Ну разозлись на меня, уйди!

– И вообще, зачем влез?