Как поймать кошку

Все эти слова и еще очень много других я орал внутри себя, уже выбегая, как был, в одних спортивках и босой, следом за пугливой кошкой в подъезд.

В этот момент я вообще ни о чем не думал, реально! Просто повиновался инстинктам. Догнать! Догнать мое! Схватить! Живот скручивало от спазмов нереализованного возбуждения, и это подгоняло похлеще всяких инстинктов.

Кошку я догнал уже у выхода на подъездный балкон. Подхватил на руки, прижал к голой груди, растерянную, испуганную, маленькую такую, очень надеясь, что она все еще возбуждена, и мой запах ей понравится. Нравился же до этого, я ж чувствовал. Так почему не теперь, когда она едва от голоса моего не кончила?

Она пищала, трепыхалась, царапалась даже немного. Но я терпел. И упрямо тащил ее к себе. В квартиру. В комнату. На кровать. Под себя.

Не церемонясь, спиной на матрас, и тут же зацеловывая, что-то шепча неразборчивое и возбуждающее, чтоб опять не думала, забыла, просто отключила мозг, как совсем недавно, от моего голоса только. А сейчас все в комплексе работало: и тело, и голос, и запах, и ласки.

И я сдерживал себя, понимая, что надо успокоить, настроить, уговорить. И уговаривал. И ласкал, кайфуя от ее кожи, ее мягкости, которую я помнил, но сейчас, кажется, еще мягче! Ее вкуса, терпко-сладкого, сносящего крышу за одну секунду. Ее стонов, которых добился уже очень скоро. Потому что ну куда ей, слабой и все еще заведенной, со мной бороться? Я просто оглушил ее своим напором, своими поцелуями, своими ласками.

Комбезик ее смешной, джинсовый улетел куда-то прямо сразу же, топик, скрывающий маленькую красивую грудь, трусики розовые, такие славные… Не до этого, нет! Потом буду любоваться, может, заставлю ее опять все это надеть, навернуть две шишки на голове, так похожие одновременно на рожки и на кошачьи ушки, и буду мееедленно-мееедленно ее раздевать, обцеловывая каждый сантиметр свободной от одежды кожи. Это будет потом. А сейчас сил едва хватало на быстрые, эффективные ласки: по груди, сжать соски, негрубо, но сильно, так, чтоб вздрогнула, чтоб глаза ее закатились от удовольствия, ниже, поцелуи по животику дрожащему, ниже! К клитору, попробовать, сначала губами, поласкать, потом ниже! Ноги удержать, а то отчего-то стыдится. Кошка, ты ли это? Нет уж, я тебя везде, везде попробую.

Пальцами между губок и внутрь! Выгнулась, дрожит, хнычет. А внутри-то тесно! Черт! Словно девочка! Чистая-чистая! Нежная и вкусная. Несколько раз пробных туда и обратно! Вынуть! С хлюпом! Течет, бл*, как течет! Это же кайф нереальный. Не удержался, попробовал! Сладкая! Заволокло дурманом.

Не могу больше. Скользнул выше, лицом к лицу, пальцы ей в рот. Раскрыла губки понятливо, облизнула, зрачки еще сильнее расширились, вздыхает тяжело, прерывисто. Да, девочка, ты вкусная, да…

Ноги на плечи, чтоб сразу, чтоб на полную длину. Потому что нереально больше терпеть. И хватит. Хватит! Держись, Кошка!

Выгнулась и застонала, громко и жалобно, когда вошел. Нет, не вошел, сука, не так, не так! Вонзился, бл*! Сразу! Не терпя больше! И глаза в глаза, губу закусила, смотрит, в глазах – муть, морок, затягивает, не дает думать, не дает понимать, где я, на этом свете, на том? Пофиг! Вот реально, пофиг! С ней – хоть куда! Только с ней! Только так! Чтоб смотрела, как сейчас! Чтоб стонала, давай, давай, громче, громче!!! Чтоб слезы из глаз! Тоже – сладкие! Вся она – сладкая, погружаешься, как в патоку, и не выбраться! И не надо, не надо! Не хочется выбираться! Тонуть хочется! Вместе, вместе, вместе!

Она выгибается, стонет, шепчет что-то тихо и жалобно, прижимается сильно, целует беспорядочно, куда попадет, принимает меня так сладко, так полно, как никто. И она сама маленькая, такая там маленькая, словно я у нее первый! Или второй! Нет, первый! Смотрит, как-будто первый! И это сносит! Мозги сносит! Хочется только сильнее, только глубже, только с ней! Вместе!

Я кончаю только после нее, насладившись ее оргазмом, наверно, еще круче, чем своим. Потому что она нереально красивая. Она нереально нежная. Она – моя. Только моя. Теперь никуда не денется, никуда.

Я прижимал ее к себе, не давая воздуха, не выпуская ее, и целовал, целовал, целовал… И кошка моя отвечала. Томно и мягко, устало и успокоенно. Прирученная, пригревшаяся. Моя.

Моямоямоямоя…

От нежных поцелуев я опять перешел к покусываниям, потому что чувствовал, что завожусь, снова завожусь. Кошка только жалобно пискнула, когда я смял ее своими большими лапами сильнее, когда развернул ее спиной, уложил на животик и сунул подушку, приподнимая попку повыше. И лег сверху. Накрывая полностью своим телом. Раздвинул ножки. Она только выдохнула, опять тяжело задышала, и опять вскрикнула, почувствовав меня в себе. В этот раз плавненько, с накачкой, аккуратно. Но полностью. Теперь, получив первое насыщение, я не торопился. Кошка – моя. Я получил ее, наконец. Я хочу ее ласкать, сводить с ума, чтоб кричала и выгибалась. Чтоб просила повторения.

Оказалось, мягкое, неторопливое скольжение не менее заводящее, чем моя первая грубость. Потому что Кошка подо мной плавилась. Обволакивала, подстраивалась полностью под мои движения. Выгибала поясницу, еще теснее прижимаясь попкой, позволяя моей руке скользнуть вниз, потрогать клитор, и каждый раз, когда я так делал, она вскрикивала и запрокидывала голову мне на плечо. Дрожа всем телом. Поворачивалась, и получала глубокий долгий поцелуй. И все это не прекращая длинных, медленных движений, от которых наши тела спаивались в одно, сливались в ритме, нужном только нам двоим. И это было… Да слов нет, как это было.

Ее тело подо мной, ее губы, раскрытые в стоне, ее кожа, усыпанная следами моих поцелуев, ее тонкие руки, вытянутые над головой, комкающие простыню бессознательно, пытаясь то ли удержаться, то ли, наоборот, упасть…

Оргазм был тоже другой. Мягкий, но очень мощный, как прилив. Ее долго потряхивало, а я кайфовал, чувствуя, как сжимает она меня внутри. Кошка, моя кошка…

Мы так и уснули, обнявшись, не в силах дойти до ванной, не в силах оторваться друг от друга. Ночью я просыпался, смотрел на мою добычу, и не мог поверить, что она – моя, наконец. И лез проверять, не сон ли это, не обман ли. И она отвечала. Не открывая глаз, сонная и мягкая. Позволяла раздвигать ноги и входить в себя, только опять чуть морщилась, в самом начале. Наверно, больно. Я не маленький. И, наверно, натер ей, эгоистичный гад. Но сил останавливаться не было совершенно. И, хотя я был уверен на все сто, что она теперь от меня никуда не денется, что она – моя, но все же стремился лишний раз убедить в этом ее. И себя. Тем способом, который был мне доступен.

И Кошка каждым своим движением подтверждала это.

Я засыпал счастливый, невозможно и даже пугающе. И верил, что теперь – все. Что я приручил мою Кошку. Поймал.

И завтра нас ждет только хорошее.

Много хорошего.