Их двое

Я молча, не доверяя больше так сильно подведшему меня речевому аппарату, сопротивляюсь, царапаю голые жилистые предплечья, забитые татухами, бьюсь затылком о твердую грудь, по крепости способную поспорить с гранитной плитой, скалюсь, прикидывая, где у него слабое место, чтоб куснуть побольнее. Мысль о том, что таким образом я только сильнее разъярю захватчиков, в голову не поступает.

Я говорила, что в гневе страшна, как полевая мышь, загнанная в угол? Может, сил у меня нет, и зубов острых тоже, но вот дурной ярости – через край.

Так-то, я тихая. Спокойная… Если не вывести. Они вот – вывели. Залезли в дом, напугали, отобрали вещи… Да я их загрызу сейчас!

– Егерь, давай в темпе, она кусается! – орет мой захватчик, когда я решаю не ждать милостей от природы и просто впиваюсь зубами в предплечье.

Тот, кого Кот зовет Егерем, заканчивает потрошить мой рюкзак. Все, что в нем есть, бесцеремонно вывалено на пол, швы самого рюкзака прощупаны и вывернуты, все гаджеты – уничтожены.

Я смотрю, как гибнет под здоровенным грубым ботинком мой ноутбук, и от огорчения впиваюсь еще крепче в предплечье Кота.

Тот рычит, трясет меня, словно бешеную собаку, повисшую на штанине, но я не отцепляюсь.

Даже кусок его плоти, оторванный мной, будет малой платой за мой ноутбук! Мой рабочий инструмент! Твари! Какие твари!!!

– Все, вроде нет ни диктофонов, ни камер, – удовлетворенно басит Егерь, и только тут замечает бедственное положение своего приятеля, оглядывает художественную инсталляцию «Собака за медведе», ржет, – Кот, ты, я смотрю, себе ручную зверюшку завел! Кусачую!

– Да отвали ты! Помоги лучше снять! Она, походу, бешеная!

Тут я разжимаю зубы, с омерзением сплевываю чужую кровь, и цежу с ненавистью:

– Сам ты бешеный! Отпусти, урод!

– А если опять кинешься?

– Пусти!

Меня, наконец-то выпускают, я падаю на колени, горестно рассматриваю свой ноут… Нет, карту памяти я, конечно, извлеку… данные сохранились. Я же в облако все копирую. Но самого старичка безумно жаль… Он столько лет мне служил… Твари подлые!

– Суки, – шиплю я, уже не ощущая страха, только гнев, ярость, желание убивать, – суки… Ответите мне за все, твари…

– Это ты ответишь, – веско роняет Егерь, неподвижно стоящий надо мной и с удовольствием разглядывающий дело рук своих, – прямо сейчас, по порядку ответишь, кто такая и кто тебя сюда послал. Какой сайт?

– Да пошли вы… Оба… Вон! – тут я вскидываюсь, подпрыгиваю и твердо становлюсь на ноги. Первый испуг прошел уже, первая неожиданность и ступор – тоже. Теперь я в ярости. И, даже если они маньяки, в чем я уже сомневаюсь, кстати, слишком удивленные оба. Да и тот, что держал меня, Кот, вел себя не агрессивно. Мог бы меня головой шваркнуть о стену, чтоб зубы расцепила, и все. А он терпел мужественно…

Короче говоря, я прихожу к выводу, что это – обыкновенные путники, которых, может, просто застала непогода. Непонятно, правда, какого хера они ведут себя здесь, словно хозяева, но это же мужики. Что с них взять? Хозяева вселенной, блин.

И потому я стою перед ними, с красным от злости лицом. Сжимаю руки в кулаки и шиплю злобно, яростно:

– Вон пошли из моего дома!

Топаю ногой и указываю пальцем путь следования. Выглядит это, наверняка, на редкость тупо, но в данный момент мне пофиг на то, как я смотрюсь стороны.

Очень уж хочется выгнать придурков из моего уютного домика, закрыться на все замки и, наконец, поплакать всласть. Обо всем, блин!

Но никто не торопится выполнять мой приказ, непрошенные гости переглядываются, а затем Кот осторожно уточняет:

– Твоего дома? Ты – Мася, которая должна быть на Мальдивах?

Один мерзкий, мерзкий предатель…

Я настолько удивлена, что с минуту стою, раскрыв рот и переводя взгляд с одной небритой хари на вторую бородатую. Откуда они?.. Мася… Мальдивы…

Осознание ситуации происходит постепенно, потому что я, после всех свалившихся на голову напастей, немного подтупливаю, но когда происходит…

Борюсик, мать его! Подлый, мерзкий, очень мерзкий… Предатель! Скот! Сволочь!

Картинка в голове складывается мгновенно.

Неизвестно, на кой хер он приперся ко мне вчера, может, обстановку разведать или просто в гости, но ситуацию срисовал мгновенно.

Мальдивы, мое двухнедельное отсутствие… И затерянный в глуши рязанской жопы домик…

И эти две рожи, две мерзкие рожи, как я теперь понимаю, изначально показавшиеся мне знакомыми!

Кот и Егерь! Ну, конечно, он именно так их называл! Котов и Егерский, два извращенца, пристававшие к беспомощной девушке!

Я настолько не в себе от злости, что даже не ощущаю опасности, хотя должна бы, учитывая всю их грязную историю.

Но мне не страшно. Мне мерзко, отвратительно, тошно. В первую очередь, от осознания того, что мой друг многолетний, тот, кому я доверяла, как самой себе, оказался такой же гадкой крысой, как и два этих урода, все еще стоящих напротив меня и совсем не торопящихся свалить с глаз. Навсегда, мать их! Навсегда!

– Конь сказал, что тебя две недели не будет… – басит Егерь, даже немного смущенно. Как-будто это что-то меняет! Объясняет. Почему они без спроса тут хозяйничают!

– Конь, – язвлю я, – ох, какое хорошее имя, только так теперь его и буду называть… Так вот, Конь оказался не прав. Я собралась отдохнуть здесь. В моем доме. Одна. А потому… – я делаю эффектную паузу, исключительно для того, чтоб до их динозаврьих мозгов дошла вся полнота картины и мой последующий приказ, – пошли вон отсюда! Сейчас же! Иначе вызываю полицию, пусть пакуют вас за взлом дома!

– Ну так взлома-то не было, – обоснованно замечает Кот, обходя меня и нахально роясь в моей (моей, бляха муха!) малюсенькой тумбочке, стоящей возле кровати.

Я, в молчаливом негодовании, наблюдаю, как он достает оттуда сигареты, достает одну, мнет в пальцах, вдыхает… И кладет обратно!

Второй из захватчиков, Егерь, подбирает мой изнасилованный рюкзачок, смущенно и неловко запихивает туда все, что вытряс, и протягивает мне.

Ситуация настолько нелепая, что у меня даже не хватает сил на реакцию. Словно все вышло сначала со страхом, потом с криком, а в финале – со злостью.

Я молча хватаю рюкзак, пихаю в него изувеченный ноут и скатываюсь вниз по лестнице, торопливо перебирая ногами.

В комнате я швыряю вещи на диван, затем кидаюсь к ним, достаю телефон, который тоже сильно пострадал от лап проклятого гориллы Егеря, и пытаюсь его реанимировать.

Но старенький ксяоми, который до этого перенес несколько заплывов в раковине и ванной, пару падений на пол и асфальт, выходной в закрытой и забытой на солнцепеке машине, в итоге не вынес издевательств еще и грязными лапами развратника и насильника, и все же испустил дух.

Тем не менее, я раз за разом жму на кнопку включения, надеясь на чудо.

Которого, естественно, не происходит.

Наверху слышен негромкий бубнеж, грязные извращенцы совещаются.

Но мне сейчас плевать, до чего они там досовещаются, потому что я твердо уверена в одном: терпеть их в своем доме я не буду.

Пускай собирают свои манатки и идет прямой дорогой нахер. Вместе с Конем, который теперь навсегда официально будет так зваться, вместо ласкового Борюсика.