Пристроить Коляна

По морде я получать не люблю.

Тонкая ручка перехватывается легко, а, учитывая, что я ее так и не отпустил, то получается, будто Злючка полностью в моих руках.

И это приятно.

– Молодые люди! Здесь вам не дом свиданий!

Строгий голос пролетающей мимо медсестры заставляет нас замереть, а потом Злючка, покраснев, как вареный рак, начинает вырываться, в этот раз молча. Наверно, слова растерялись от злости.

Я тоже не сказать, что удовлетворен разговором, а потому отпускать не тороплюсь.

Хотя, уже понятно, что она не согласится ни на кофе, ни на дальнейшее продолжение беседы в каком-нибудь более спокойном месте, где не так воняет медикаментами.

А жаль.

Хорошая такая.

И, наверно, в постели огонь.

Такие бабы, вспыльчивые и живые, обычно очень отзывчивые в сексе.

Хочется попробовать.

Но не силой же ее тащить в уголок?

Нет, в принципе, я бы мог, потому что есть у меня в отношении Злючки полная уверенность, что не хватает ей вот этого. Немного силы.

Чуть-чуть совсем.

Прижать, поцеловать, дать понять, насколько будет ей со мной кайфово…

Сто процентов сдастся. Опыт не пропьешь, я такие вещи шкурой ощущаю.

Но сейчас не время и не место.

А когда оно еще будет, время или место, непонятно.

Ну не бегать же мне за ней, в самом деле? Я – не гребанный Ромео, она – не невинная Джульетта. И любви до гроба у нас не предвидится. Да и нахер ее. Без нее жил и дальше собираюсь.

Я смотрю в злые глаза хрупкой, красивой женщины, что так удачно сейчас оказалась в моих руках, и вырывается-то еще так вкусно. Прямо приглашает усилить напор. Взять. Любить. На руках носить. До постели.

Но не время. И не место. И нет желания увязать в этом всем…

Значит, надо отпускать.

А жаль…

Глава 4

– Валька, ты – не мать. Ты, бля, кукушка какая-то!

Я швыряю телефон на стол, не забыв перед этим включить на громкую, и продолжаю заниматься привычными утренними делами, то есть варить кофе и курить в окно.

Вальку слушаю мало, наслушался уже за все тридцать лет, что знаю ее.

– Ах ты, неблагодарный ты червяк, – предсказуемо разоряется трубка, я морщусь.

Сейчас про подтирание жопы начнется…

– Да я тебе, придурку, до пяти лет жопу обосранную вытирала!

Ну вот, как знал… Ничего нового.

– И сейчас не могу хоть немного помощи попросить?

Голос сестры срывается на ультразвук, и я успеваю вклиниться в паузу, пока она воздуха набирает:

– Да я тебя содержу, овца ты бессовестная!

– Сам ты бессовестный! И вообще, знала бы, что ты меня этими копейками попрекнешь…

– Копейки? – тут я уже тоже завожусь, потому что нехер! Тридцатка в месяц – копейки для нее! – Да тебе ни один твой придурок столько не давал! Не зарывайся!

В трубке слышится вздох, а потом тонкий вой. Я морщусь. Это тоже предсказуемо.

Как и то, что я в любом случае соглашусь. Валька, зараза, вариантов не оставляет.

Ну не в детдом же мне племяшку сдавать? Ленка не виновата, что ее мать – овца.

– Колясик…

Терпеть не могу, когда она меня зовет так.

– Колясь… Ну я ее заберу. Вот честно. Просто Генрих… Он не в курсе еще. Я в анкете не указывала ребенка. Да мне и по возрасту ее не положено…

– Это сколько ты себе скостила-то? – интересуюсь удивленно. Не, Валька – очень даже ничего выглядит. В полутьме если, незнакомый трезвый мужик уверенно тридцатку даст, а пьяный – так и двадцать пять. Но не до такой же степени ее Генрих отмороженный. Хотя, может, и до такой.

Пригласил же ее к себе, по визе невесты. И до этого кольцо прислал. Я проверял, натуральные брюлики. И бабла кидал тоже.

Дурак, чего с него, с немца, взять…

– Ну… На сколько выгляжу, столько и написала… – кокетничает Валька.

– Сорок пять, что ли?

– Хам ты, братик!

– Да куда мне до тебя!