Имиджмейкер. Как стать богатым?

Базаров перестал двигать челюстью и надолго задумался, прикидывая варианты использования московского специалиста.

«Можно, конечно, сегодня же заслать его в штаб противника к Скоробогатой или Непийпиво. Вот только что он там узнает. Они ж его самого начнут напрягать, чтоб составил программу избирательной кампании, тексты листовок, радиовыступлений. Но это не главное. Проблему может создать Непийпиво, он просто перекупит мошенника. Нет, это не вариант. А может, поручить ему разработку предвыборных трюков по снятию конкурентов?».

– Для начала проверим твои умственные способности, – наконец принял решение Базаров. – Оставляю тебе закон о выборах, гражданско-процессуальный кодекс, а также копии решений судов и избирательных комиссий. До завтрашнего утра проанализируй законодательную базу и придумай варианты, как при помощи подставы снять с выборов Петрова.

– Одно уточнение, господин Базаров: с судьей, который будет рассматривать это дело, вы сможете решить вопрос, или действовать придется строго по закону?

– О законах здесь вещать надо шепотом! Придерживаться их в процессе подготовки спецакции никто тебя не просит, а вот конечный результат, с которым ты пойдешь в суд, должен иметь стопроцентное прохождение. У судьи не должно быть выбора. В то же время я допускаю проведение определенной работы с судьями, чтобы они приняли ЗАКОННОЕ, подчеркиваю ЗАКОННОЕ решение, которое не сможет отменить Верховный суд Окраины.

– Усё понял, шеф, – подражая популярному киногерою, прокричал Семен. Он остался весьма доволен развитием событий, и не очень расстроился, что не удалось кинуть на бабки лоха, без какой-либо отработки. Во-первых, Базаров не такой дурак, чтобы отдать сразу всю сумму. Скорее всего, он кинул бы десятую часть на мелкие расходы. А из-за такой мелочи идти на риск будет только идиот, или полностью отмороженный наркоман. Во-вторых, директор всех рынков – не милиция, «кинувшего на бабки» будет искать через бандитов. В Москве у него наверняка кто-нибудь найдется. Через номера телефонов выйдут на съемную квартиру и бабку Смердякову. О Семене она ничего не знает, но кореша зоновского сдаст наверняка. Она же с ним лет десять назад жила в одном доме. Понятно, что через Пердюкова-Шереметьева они легко установят его анкетные данные. При таком раскладе о дальнейшем ходе событий лучше и не говорить: удавка, раскаленный утюг, пытка электричеством… Базаров, судя по всему, человек серьезный, с таким лучше дружить.

Разговор о поэзии с дебилом Иваном

В этот момент в комнату вошел двухметровый детина, с плоской, как блин, физиономией и длиннющими руками. Семен обратил внимание на выпирающие из-под кожи «набитые костяшки» на кистях рук.

«Каратэ занимался, – отметил он про себя. – А рожа явно дебильная».

– Мне тут вот, – начал мужик неожиданно писклявым голосом, – хозяин сказал, чтоб я за тобой присмотрел и, это самое, объяснил все, как есть.

– Меня Семен зовут, – представился гость.

– А я просто Иван. Мне сказал хозяин, что ты будешь тут жить. Завтрак, значит, в восемь, обед в два, а ужин в семь. Опоздавшему – хрен, – Иван неожиданно заржал, закатывая к потолку глаза. Отсмеявшись, он продолжил.– Стих получился: ужин в семь, а опоздавшему – хрен, надо будет записать.

– А ты еще стихи пишешь? – попытался наладить контакт с начинающим поэтом Семен. Охранник у него вызывал серьезные опасения. Он чем-то напоминал ему огромного пса, скрещенного с человекоподобной обезьяной. В зоне от таких дураков Семену не раз доставалось. Дебилов, которые чаще всего на нары попадали за убийство, пригревали возле себя воры, и использовали их для «наведения порядка». Причем перевербовать идиотов на свою сторону не удавалось. Они до конца служили своим, однажды выбранным хозяевам. Иван был явно из такой породы.

– В тетрадку пишу, – расплылся в улыбке охранник. – Стихи и песни. Как кино по телику посмотрю, тетрадь беру, чтоб, значит, стих родить. У меня их уже два.

– Уважаю поэтов, – подошел вплотную к дебилу Семен. – Только тонкий человек может ухватить сюжет, передать настроение.

– Не…, – прервал Семена Иван. – Я не тонкий, я тут в охране служу, чтоб порядок был и воров от забора гоняю. А Марья – моя жена. Ты с ней не балуй. Если увижу что, убью.

– Я не по этой части, – успокоил ревнивого собеседника Семен. – Меня бабы не интересуют.

– Пидор, что ли? – неожиданно оживился Иван. – Тут такие бывают оргии между мужиками…

Сторож со смаком стал пересказывать интимные подробности общения голубых на номенклатурной даче.

– А еще тут мужики в галстуках бывают из столицы. Их бабы плетками лупцуют, на цепь сажают…

«Похоже, я попал на номенклатурный притон, – отметил про себя Семен Водкин. – Вот только информация эта мне пользы не принесет. Тот, кто много знает, мало живет».

А жить Семену хотелось вечно. И хоть он уже не раз смотрел в глаза смерти, трижды судимый мошенник верил в свою звезду. А крымские выборы считал первым этапом вхождения в высшие круги деловой и политической элиты, резонно полагая, что самые большие деньги сейчас крутятся в избирательных штабах.

До двух ночи Семен Водкин, как прилежный ученик, штудировал гражданский и процессуальный кодексы, законы о выборах, о печати, информации, постановления судов по различным предвыборным делам. С особым вниманием Семен перечитал жалобы соискателей депутатских мандатов, незаконно снятых с выборов. К утру он ощущал себя настоящим законником, и готов был в течение ближайшей недели снять с выборов всех противников господина Базарова.

Директор рынков приехал на дачу к обеду. Жена Ивана Марья, выполнявшая здесь обязанности поварихи и официантки, выставила на стол китайский фарфоровый сервиз, предназначенный для знатных гостей. Из подвала принесла две бутылки Таврического муската.

Поварихе на вид было лет двадцать-двадцать пять. Дородная, краснощекая девица с высокой, полной грудью и длинными, идеально ровными ногами «от ушей», игриво подмигивала Семену и, накрывая на стол, наклонялась так низко, чтобы своей твердой, напряженной грудью коснуться его лица. От поварихи пахло молоком. Семен ерзал на стуле, стараясь отвести глаза от ее бесстыже короткой юбки.

«Повариху наверняка Базаров подкладывал нужным людям, после чего на сцене появлялся дебил Иван с претензиями к любвеобильному гостю. Не исключено, что сцены морального падения «богатеньких Буратино» эта сладкая парочка фиксировала на видео, для последующего шантажа, – отметил про себя Семен.

– Слушаю ваши предложения, – оценивающе посмотрел на Семена Базаров. На нем был строгий черный костюм, шелковый галстук и белоснежная рубаха из тех, что по телевизору демонстрируют в рекламе стирального порошка.

– Для того, чтобы снять офицера с выборов, мне нужен «конченый лох» из местных предпринимателей с большими амбициями, чтобы использовать его в качестве ударного предмета в судах. Вы сможете найти в этом городе способного на все олигофрена-кляузника? – не раскрывая замысла будущей авантюры, спросил Семен.

– Такой человек есть, – разливая по бокалам мускат, произнес Базаров. —Вася Пекарь. Предприниматель-неудачник. Он хотел накормить Париж отравленными мидиями, выращенными в местной канализации, но там от этого деликатеса отказались, и Пекаря чуть не посадили. Теперь он не у дел и весь в долгах. Кредиторы отобрали у Васи всю недвижимость, и продолжают таскать по судам.

– А как его кинули? – живо заинтересовался банкротом Семен Водкин.

– История темная. По одной из версий его обул какой-то химик. Вася хотел прибрать к рукам местный химзавод. Но, скорее всего, это не вся, правда. Я подозреваю, что аферы Пекаря попали на глаза московскому журналисту из газеты «Наше дело» Марату Барскому, и он организовал его банкротство, после чего написал рассказ «Пекарь химзавод не купит».

– А найти этот рассказ можно?

– Нет ничего проще, Маша, принеси мне досье на Пекаря, – приказал Базаров, и после того, как женщина покинула обеденный зал, продолжил:

– Ты меня перед этим Васей не свети. Он когда-то вывел в люди местного авторитета. Способный мальчонка, начинал у Васи водителем, а потом поднялся до первого заместителя главаря местных рэкетиров.

– Был вторым секретарем горкома? – перевел на номенклатурный язык странное словосочетание «первый заместитель главаря местных рэкетиров» Семен Водкин.

– Ты святое с грешным не путай! – повысил голос Базаров. – Водила Пекаря бандит и убийца, после ареста главаря банды стал здесь главным рэкетиром. А тебе, безродный космополит, советую следить за базаром и не упоминать всуе коммунистическую партию Советского Союза! За это можно и по зубам получить!

– Понял, не дурак. О святом больше не буду. Мне в этой истории одно непонятно, почему главный рэкетир не помог своему благодетелю?

– Думаю, что на этот вопрос ты сможешь ответить сам, после знакомства с Пекарем.

В этот момент открылась дверь, и повариха передала Базарову потрепанную канцелярскую папку.

– Здесь, – сказал он, – собраны газетные публикации и материалы его судов, кляуз в избиркомы и исполком. На ознакомление хватит и часа, после чего Маша отвезет тебя в «Универмаг» к мадам Скоробогатой. Запудришь ей мозги по той же схеме, как ты пытался это сделать мне, и она тебя выведет на Пекаря. Машу представишь Скоробогатой своим секретарем. Ее в городе никто не знает. А теперь, главное, все переговоры с местной шпаной и представителями власти ты обязан вести в присутствии Маши. Уклонение от этого условия карается по законам военного времени – расстрелом, без суда и следствия. Надеюсь, я понятно изложил главное требование твоей безопасности. И еще одно. Муж Маши очень ревнивый, а она женщина слабая и страстная. Не советую испытывать судьбу. Удавит и выбросит в море на корм рыбам.

Отрава для французов

После обеда Семен Водкин внимательно изучил содержимое папки. Заявление в суды и избиркомы, подписанные Пекарем, привели Семена к мысли, что автор был, мягко говоря, не совсем нормальным.

– Он не страдал манией величия, он ею наслаждался, – пробормотал Семен, переходя к опубликованному в газете рассказу, который назывался: «Невыдуманная история «Пекарь химзавод не купит».

«Был холодный февральский день. От нечего делать я забрел на деревянный старый причал. На стульчиках сидели трое скукоженных мужиков. Временами они извлекали из воды рыболовецкие снасти, меняли на крючках наживку и, поплевав на извивающегося в предсмертных муках червяка, забрасывали его в холодное море.

Тишину нарушил мужик в рваной фуфайке и теплых солдатских брюках:

– Пекарь теперь завод к своим загребущим лапам прибрать надумал, химический, а у меня опять одна зеленуха клюет.

– Это какой Пекарь-то? – спросил сидящий рядом толстый мужик в роговых очках. – Не Василий?

– Он самый, стервец, – старик приподнялся и вытащил из-под себя изрядно помятую газетку с разрисованным чернильной пастой портретом местного предпринимателя. – Харю-то, смотри, какую отъел на чужих харчах! Все хитростью да подлостью заимел: и машину, и деньги, и рыбозавод.

– Гнусный тип Пекарь, – подтвердил очкарик. – Ворюга, по роже видно.

Рыбаки перестали смотреть на поплавки и начали активно обсуждать героя газетной заметки.