Влюбленный призрак

Из коридора до Тома? донеслось ворчание его крестной, потом наступила тишина.

В зеркале отражался только он сам. Мать была права, он выглядел не лучше комка жеваной бумаги. Он повесил свой концертный костюм, забрал кожаный портфель и погасил в гримерной свет.

За кулисами он столкнулся с Марселем, коротко пожелавшим ему хорошего вечера. Выйдя через артистический выход, Тома? увидел отца, сидевшего, скрестив ноги, на капоте автомобиля.

– Как бы мне хотелось пригласить тебя поужинать! Но увы… Могу только составить тебе компанию, если тебе захочется пойти заморить червячка.

– Мне хочется побыть одному.

– Очень глупо с твоей стороны, – молвил отец, кладя руку ему на плечо.

– Зря ты так говоришь.

– Я ничего вам не говорил, – отозвался шедший мимо мужчина.

– Я не вам.

– Вы обратились ко мне на «ты», с какой стати?

– Да, это вышло некстати, – устало сказал Тома?. – Вы довольны?

– Извините, что настаиваю, но, раз вы ко мне обратились, значит, я что-то вам сказал, правильно?

Тома? пригляделся к незнакомцу.

– Загазованность воздуха это, что ли, или еще какое-то атмосферное загрязнение, превращающее всех в психов? – пробурчал он.

– Повежливее, молодой человек, из нас двоих псих – это явно вы. Только психи разговаривают сами с собой.

Тома? пожал плечами и зашагал прочь. Оглянувшись на ходу, он увидел отца, не скрывавшего удовольствия.

– Что тут смешного?

– Согласись, это было забавно, прямо как сценка из репертуара Раймона Девоса [2 - Раймон Девос (1922–2006) – бельгийско-французский юморист, комик и клоун. – Прим. перев.].

– Кого?

– Проехали, ты его не застал.

– Почему ты здесь, почему я тебя вижу и слышу?

– Полагаю, простое «потому что» тебя не устроит. Лучше я дождусь, пока мы окажемся у тебя дома и усядемся, тогда ты сможешь толком меня выслушать. Нам пора потолковать.

– После этого ты оставишь меня в покое?

– Тебе так невыносимо меня видеть?

– Я неудачно выразился. Потерять отца – большой удар. Тем более такого, как ты: тебя всегда было очень много! Мама говорила, что должно пройти время, что будут разные этапы. Но чтобы такое!.. Этого я не мог себе представить.

– Твоя мать часто говорила с тобой обо мне после моей смерти?

– Ты осознаешь, что это совершенно бессмысленный вопрос?

– В моем состоянии сознание – сомнительная категория. Меня другое зацепило: в каком это смысле меня было «очень много»? Я тебя затмевал?

Тома? толкнул входную дверь, задрал голову и увидел отца, зацепившегося за перила лестницы на верхнем этаже.

– Не думал, что призраки порхают, как пташки! – проворчал он и вздохнул.

Он поднялся к себе в квартиру, повесил портфель на вешалку, достал из холодильника пиво и упал на диван.

Отец разместился в кресле напротив.

– Эта твоя манера все время ерзать, кладя ногу на ногу, страшно раздражает. Когда ты был жив, это отбивало у меня всякую охоту с тобой разговаривать.

– Я ни при чем, просто у меня были слишком длинные ноги, вечно они мне мешали. Были у меня другие неприятные тебе манеры?

– Что привело тебя сюда? Ощущение, что ты что-то недоделал?

– Не дерзи, Тома?, я все еще твой отец.

– Ты мне проходу не даешь, опасность тебя забыть мне не грозит.

– Я вернулся, потому что должен попросить тебя о важной услуге. Если ты согласишься, я обещаю оставить тебя в покое. Но сначала мне надо немного рассказать тебе о себе, если, конечно, тебя не затруднит меня выслушать.

Сын словно набрал в рот воды, и отец обиженно надулся:

– Почему ты молчишь, почему так холоден, почему так тщательно соблюдаешь дистанцию? Я тебя чем-то разозлил? Я недостаточно тебя любил?

– Ты был горой, на которую мне всегда хотелось вскарабкаться, хотя меня не оставлял страх, что когда-нибудь эта вершина будет покорена. Ты был великим хирургом, спасавшим человеческие жизни, а что делал я? Я бренчал на пианино.

– Ну и что? Ты эти жизни украшаешь. Ты видел глаза людей, слушавших тебя сегодня вечером? Я был потрясен и горд тобой. Да, мне довелось спасти жизнь нескольким людям, но при моей профессии не дождешься аплодисментов при выходе из операционной, никто нас не поздравляет после завершения концерта для скальпелей.

– Что это тебя вдруг потянуло на лирику?

– Таков удел ушедших в мир иной, – ответил отец, приосаниваясь.

– Хорошо, я согласен тебя выслушать. А потом ты позволишь мне уснуть, я здорово устал. Договорились?

– Клянусь! – Отец сделал вид, что сплевывает на пол. – Так-так, с чего бы начать?..

– Может, начнешь с объяснения причины своего появления?

– Очень жаль, об этом я как раз не вправе распространяться, это было обязательным условием для получения увольнительной.

– Как в армии, что ли?

– Вообще-то нет, но если хочешь, то да.