Птенцы Капицы

Птенцы Капицы
Марк Михайлович Вевиоровский

Петр Леонидович Капица – легендарная личность, в чем-то таинственная до сих пору. В первые послевоенные годы в МИХМе были выпущены две группы уникальных специалистов, отобранных Капицей студентами из разных ВУЗов. В ВУЗе сохраняется мемориальная кафедра, выпускники встречаются, но найти материалы об этих группах практически невозможно. Автору посчастливилось встречаться и общаться с четырьмя из этих ученых …

Предупреждения.

При этом о том, что у этих моих знакомых есть за душой что-то неведомое и удивительное, я не знал до самого конца. Как и когда я узнал о спецгруппе в МИХМ'е, набранной П.Л. Капицей, за давностью времени кануло в лету.

Мне часто везло в жизни, везло на людей, с которыми меня сталкивала судьба.

Так и с учениками Петра Леонидовича судьба меня столкнула как бы шутя, без

Например, в нашей 15-й группе в МИХМ'е учился Сережа Дильман, рослый веселый компанейский парень. И как-то раз я в числе нескольких студентов оказался у него дома, и оказалось, что живет он в самом центре Москвы напротив Кремля в старинном здании с историей.

Здание протянулось вдоль набережной, и на втором этаже в широченном коридоре длиной во всю длину здания в двух громадных комнатах с высоченными потолками жила семья Сергея.

В первой комнате, переоборудованной в настоящую квартиру, жили Сергей с родителями, а в соседней – семья его старшего брата Виктора с маленьким сыном.

Я стал фотографировать этого мальчика – тогда ему было лет пять.

Мы вылезли на балкон через окно – выходов на этот балкон кажется вообще не было, и я стал снимать мальчика.

Прямо напротив через реку стена Кремля, над которой виднелось здание большого Кремлевского дворца, совсем рядом Москва-река и машины на набережной.

Это теперь балкон ограждают ажурные чугунные перила каслинского литья, подпираемые тощими чугунными колоннами, а тогда балкон ограждала каменная стенка высотой в подоконник.

Я снимал, и Сережа после каждого снимка говорил мне "спасибо".

Я бывал у Дильманов еще не раз – наш однокурсник сломал ногу, катаясь на Кавказе на лыжах, и мы навещали его …

Но то, что старший брат выпускник особого набора МИХМ'а, произведенного Петром Леонидовичем Капицей, я узнал значительно позже.

А дело было так.

После принудительного возвращения на родину из Кавендишской лаборатории великого Резерфорда Петр Леонидович возглавил созданный для него Институт теоретической физики (ИТФ), оборудование для которого было выкуплено в Англии из лаборатории Петра Леонидовича у Резерфорда. Институт был устроен по-особенному, о чем желающие могут почитать во многочисленных мемуарах.

Петру Леонидовичу Капице принадлежат многочисленные изобретения, в том числе по технике глубокого холода (получение жидкого кислорода), и они были осуществлены во время ВОВ.

В первые послевоенные годы по инициативе П.Л. Капицы в МИХМ'е была организована кафедра "Турбодетандерные установки", и на 3-й и 4-й курс по этой специальности специально отбирали студентов не только с любых кафедр МИХМ'а, но и из других ВУЗ'ов.

Было набрано две группы (16 и 38 человек) и они обучались по специальным программам ведущими учеными страны Гухманом, Вукаловичем, Ландау и Лифшицем.

Гухман Александр Анатольевич, доктор физико-математических наук, профессор, один из основоположников теории подобия применения ее к процессам массопереноса. В годы моего студенчества читал нам лекции по теплообмену и теории подобия.

Вукалович Михаил Петрович, физик, доктор технических их наук, профессор, основатель отечественной школы теоретического и экспериментального исследования физических свойств веществ. Мы все в студенческие годы, да и после, пользовались таблицами Вукаловича (термодинамические свойства воды и водяного пара).

Ландау и Лившиц – неразлучная пара ученых с мировым именем.

Лев Давидович Ландау или Дау – выдающийся теоретик в различных разделах физики: магнетизм, сверхтекучесть и сверхпроводимость, физика твердого тела, атомного ядра и элементарных частиц, физика плазмы, квантовая электродинамика, астрофизика и другие. Автор классического курса теоретической физики совместно с физиком-теоретиком Евгением Михайловичем Лифшицем.

Обе группы студентов были выпущены в 1947 году, и это был единственный особый выпуск – Петра Леонидовича отстранили от всех работ по кислороду и от руководства ИТФ (там его место занял Александров). Причина отстранения Петра Леонидовича по тем временам была банальна – у него сложились напряженные отношения с Берией, и он отказался возглавить отечественный проект создания атомной бомбы.

Для справки: опала Петра Леонидовича с отстранением от всех научных работ (Главкислород, МГУ, МИХМ и др.) продолжалась до 1953 года, и даже тогда понадобилось специальное постановление Президиума РАН для восстановления достойного места для этого величайшего ученого.

В МИХМ'е (МГУИЭ) существует мемориальная аудитория П.Л. Капицы, и руководство института и кафедры "Холодильные и газовые машины" в честь 60-летия "капицинского" выпуска собрали бывших выпускников – их оказалось всего шесть: возраст.

Из присутствующих я лично знаю двоих, и знаю по многолетнему личному общению.

Это: Виктор Маркович Олевский и Виктор Васильевич Дильман, ученые с разными научными способностями и с разными профессиональными наклонностями.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ ДИЛЬМАН

Мне не сразу удалось перестроится в отношения к Виктору Васильевичу от старшего брата моего однокурсника на отношения научного руководителя, ученого, наставника.

Виктор Васильевич был руководителем моей диссертационной работы – я не был аспирантом, я был соискателем, т.е. работал над диссертацией без отрыва от работы.

Это обстоятельство – рабочая тема была лицензионной, привело это к тому что диссертация получила гриф "Для служебного пользования" и оба тома диссертации оказались недоступны научной общественности. Воспользоваться результатами диссертации смогли лишь те, кто знал о ней и мог получить у меня разрешение ознакомится с диссертацией в первом отделе института.

Виктор Васильевич руководил моей работой почти незаметно, направляя и поправляя меня, а уж учить меня было чему – в ходе работы пришлось создавать установки, методики эксперимента, обработки данных и всего, что сопровождает экспериментальные исследования. И при этом я не чувствовал "жесткого" руководства.

Но я знаю, что некоторые другие его диссертанты ощущали более плотную опеку с каждодневным контролем – я же был достаточно свободен, приносил Виктору Васильевичу лишь результаты. ЭВМ тогда были редки, но массив экспериментальных данных удалось обработать и получить зависимости, в которые прекрасно ложились чужие похожие данные.

Потом была защита, на которой Виктора Васильевича не было – он был болен, и на всякий случай была договоренность с дополнительным оппонентом Адрианом Михайловичем Розеном. С Адрианом Михайловичем мы были хорошо знакомы – он часто появлялся и нас в институте на семинарах Кричевского и просто в лаборатории Дильмана.

Адриан Михайлович почему-то хорошо запомнил меня и через много лет передавал мне приветы через общего знакомого. Но его вмешательство не потребовалось, я успешно защитился и с большим букетом помчался домой к Виктору Васильевичу на улицу Кравченко. Там я рассказывал о свершившемся, а жена Виктора Васильевича кормила меня свеже зажаренным бифштексом.

Его жена была певицей и работала в Москонцерте, и на банкете в честь моей защиты за ней ухаживал Дима Стриженов. Он рассказывал ей, что он старый конник, и все знает про манеж – а певице предстояло петь в Манеже и она не знала, что это такое, и весело смеялась …

Я и после защиты продолжал принимать активное участие в исследованиях, проводимых Виктором Васильевичем, на различных установках в институте и на промышленном оборудовании в Северодонецке, но чем мне дальше заниматься – было неясно.

И тут грянула реорганизация научной части института и я оказался в другой лаборатории с другой тематикой. И мои новые работы были далеки от тематики, которой занимался В.В. Дильман, но при этом моя связь с Виктором Васильевичем не прерывалась.

В.В. Дильман успешно продолжал развивать научные основы решения прикладных задач массопереноса, и его монография "Методы модельных уравнений и аналогий в химической технологии" в соавторстве с Поляниным намного опередила уровень науки в 1988 году и во многом непонята до сих пор – это 300 страниц сложнейшей математики.

Виктор Васильевич читал лекции не только в МФТИ, но и в зарубежных Университетах …

Как-то во время очередной встречи я увидел у него на столе толстый скоросшиватель с надписью: "ЛЕЦИЯ" и спросил разрешения посмотреть.

"Посмотри, конечно, только ты ничего не поймешь" ответил Виктор Васильевич – "там сплошная векторная алгебра".

Да, уровень моих математических знаний был явно недостаточен для понимания этих лекций.

ВИКТОР МАРКОВИЧ ОЛЕВСКИЙ

Когда я перешел из конструкторского отдела в научную часть института Виктор Маркович занимал должность начальника лаборатории N11.

Условием моего перевода директор ГИАП поставил успешную сдачу дух экзаменов кандидатского минимума – "хотя бы философию м язык" так сказал Симулин.

"Мне проще сдать экзамены по специальности" ответил я, и сдал два экзамена по специальности "Процессы и аппараты".