Короткие рассказы о любви

приходи к нам, приходи, твой настал черёд».

Бабушка называла пятилетнюю Дину ластонькой, но это было давно, сейчас Дине исполнилось уже 20. И бабушка жила теперь от нее далеко, в другом городе. Ее забрала к себе младшая дочь, потому что бабушка постарела, и за ней требовался пригляд, чтобы из дому не ушла и не потерялась, чтобы газовую плиту не включила, чтобы кран с водой не оставила открытым. Ведь родители Дины работали полную рабочую неделю, а сама Дина уходила на лекции. Бабушка и так чуть голову себе не разбила по своей старческой неразумности. Поэтому все они и согласились, чтобы дочь увезла ее к себе в Смоленск. Младшая дочь бабушки, пенсионерка 65-ти лет, не работала, жила одна, потому и забрала ее к себе. Не захотела оформлять свою поглупевшую и одряхлевшую маму в дом престарелых. На самом деле бабушка приходилась Дине прабабушкой. Отец Дины был ее внуком, а сын, то есть фактический дедушка Дины, жил в Прибалтике. Но этого деда Дина не знала, потому что он никогда не приезжал в Россию, а Дина никогда не ездила в Эстонию. Папа Дины тоже не ездил к своему отцу, которым являлся этот эстонский дед. Потому что у того в Эстонии уже очень давно имелась другая семья, другие сын и дочь и даже другие внуки. Но совсем не поэтому отец Дины вел себя так холодно с ним, а потому, что эстонский сын бабушки совершенно не вспоминал о ней и никогда ничем в жизни не помог своей матери.

Дина терпеть не могла вставать рано, поэтому любила выходные, когда можно валяться в постели почти до обеда. Впрочем, даже в выходные она вставала в 9 утра. Отец с матерью работали в департаменте, поэтому часто в субботу и воскресенье уезжали на службу. Наводить порядок дома и готовить обед в их отсутствие приходилось Дине.

Дина училась на филологическом и хотела стать журналистом. Поэтому много занималась дополнительно даже в летние каникулы. Она любила тишину в доме и птичий щебет, доносившийся в открытое окно ее комнаты, выходившее во двор, через которое было видно то самое гнездо ласточек. В этом году они прилетели только к майским праздникам.

Она домывала окно в кухне, когда забренькал домофон. Ответил ей какой-то парень:

– Здравствуйте! Здесь живет Лев Константинович? У меня для него пакет от родственников.

Дина напряглась. Наверняка какой-нибудь мошенник, подумала она. Надо же, имя-отчество отца где-то узнал. Только произнес как-то странно. Обычно все говорят Константиныч.

– Каких еще родственников? – возмутилась она и хотела уже отключиться, но парень сказал:

– Это от его отца. Из Таллина.

Дина застыла на месте, но потом нажала кнопку «ок». Когда лифт поднимался на ее этаж, она уже приоткрыла дверь и стояла в проходе, ожидая незваного гостя.

Из лифта вышел высокий светловолосый парень с жизнерадостной улыбкой на лице.

– Здравствуйте! Меня зовут Расмус. Я племянник Льва Константиновича. Правда, он еще никогда меня не видел. Я приехал познакомиться и передать вот это от дедушки.

Дина несколько секунд решала, впустить его или нет, но все-таки освободила проход и кивнула парню, чтобы вошел.

– Я не маньяк, не вор и не мошенник. Вот мой паспорт. Можете его сфотографировать на мобильник.

– Сфотографирую, даже не сомневайтесь.

– Вот, – сказал Расмус и положил пакет на тумбочку в прихожей, – Там внутри еще и письмо от дедушки. Льву Константиновичу ведь на днях исполнится 45 лет. Круглая дата. Меня мама попросила завезти это вам, потому что я приехал ненадолго в Санкт-Петербург по своим делам.

Дина молча смотрела на него.

– Что ж, я пойду, – смутился он под ее взглядом.

– Погоди. Как я понимаю, ты мой кузен?

– Да, именно так, если вы дочь Льва Константиновича.

– Разуйся и пройди. Поговорим, – сказала Дина.

Когда парень прошел в комнату, она сказала ему сесть за стол, а сама села напротив.

– Скажи мне, какого лешего твой разлюбезный дед вдруг проснулся через столько лет? – возмущенно воскликнула Дина.

– Какого лешего? – удивился Расмус, а потом рассмеялся, – А-а, я понял, понял, это идиома.

– Ты с темы не спрыгивай, а отвечай по существу!

– Скажите, как мне вас называть?

– Дина, – недовольно буркнула она.

– Я постараюсь ответить, Дина, чтобы вы поняли. Мой дед… мы почти не общаемся с ним уже много лет. Вся наша семья. Сначала была крупная ссора моих родителей и родителей моей кузины с ним. А потом… после инсульта его поместили в пансионат, где за ним ухаживают.

– После инсульта?

– Да, он потерял память, у него нарушилась речь, он не ходит, его возят в инвалидном кресле. Уже много лет. Но недавно, когда я ездил к нему, чтобы продлить годовой договор на уход за ним, он вдруг сказал:-Лёве скоро 45 лет стукнет. А потом моя мама нашла у него в столе этот пакет для вашего отца. Там имелась приписка – отдать Лёве в день рождения.

Дина молчала и думала, нахмурив свои упрямые бровки.

– Имелась приписка? Странное выражение. И сколько лет он уже в пансионате?

– Точно не скажу. Хотя… Я тогда в пятом классе учился, значит, почти 10 лет назад.

10 лет назад…, подумала Дина. Тогда еще бабушка была в полном порядке. И даже однажды звонила своему эстонскому сыну. А потом плакала, закрывшись у себя в комнате. А когда отец Дины костерил его на чём свет при ней, она говорила:

– Лёва, не нужно. Он не виноват. У него обстоятельства.

Пока Дина думала, Расмус рассматривал корешки книг на стеллаже.

– Выготский, Лотман, Мамардашвили…, – серьезные авторы. Психология, литературоведение, философия… Если не секрет, кто у вас интересуется таким?

– Я интересуюсь, – ответила Дина, – А из-за чего произошла та крупная ссора в вашем семействе?

– Мы с кузиной были еще детьми, нас не посвящали в это. Но я уже многое мог понять, мне тогда 12 лет исполнилось, а Эльзе всего 2. Дедушка… как бы это объяснить, он попал в зависимое положение от своего тестя, державшего большой бизнес в Германии, в Союзе ведь бизнеса не могло существовать. Тогда найти работу в Эстонии русскому было очень и очень трудно. Дед не мог ничего, кроме как работать у него в фирме. Обе наши семьи, моя и сестры, фактически содержались на деньги дедушкиного тестя, бабушкиного отца. Именно он оплачивал обучение не только моей мамы и ее брата, но и наше, мое и кузины. Он купил два дома и подарил один – моему отцу, второй – отцу Эльзы. Однако его условием было, чтобы муж его дочери, то есть ваш и мой дед, разорвал все отношения со своей семьей в России. Не только с бывшей женой, но даже с сыном и матерью. А ссора произошла, когда мои родители узнали об этом. После этого у деда случился инсульт. Мои родители и родители Эльзы на семейном совете думали, что же им делать с вашим отцом, рассказать ему все или нет. Ведь он никого из них не знал, так же, как и они его. У нас даже фотографии вашего отца нет. И прабабушки. Была одна маленькая, такие на паспорт делают. Но потерялась.

Вдруг он встал, шагнул к открытому окну и сказал:

– Кто это? Ластонька?

Совсем рядом, на натянутом проводе сидела ласточка и ждала булочку от Дины.

– Как ты сказал?! – спросила изумлённая Дина.

– Ах, да, ошибся. Ласточка. Я часто путаю русские слова. Хотя когда-то дед пел мне про какую-то ластоньку.

– Как у нашей ластоньки глазоньки как блёстаньки, – пробормотала Дина.

– Да, именно эту песенку он мне пел!

– Значит, дед уехал в Эстонию и повторно женился. И новая жена родила ему двоих детей, твою маму и ее брата – отца Эльзы? А потом родились вы – ты и Эльза? – спросила Дина, требуша булочку на крошки для ласточки и рассыпая их на белый отлив окна.

Расмус взял у нее из рук кусочек помягче и поднес к своему уху. Шустрая ласточка тут же села к нему на плечо и, выхватив у него лакомство, упорхнула.

– Да, так и было. Только мама…

– Что?