– Объясни, почему, – сказал он уже твёрже.
– Ага, очухался? Быстро. Ладно, пройди, давай сядем и поговорим. Нас вроде никто не видел.
Иван и правда уже более трезво смотрел на нее, но так она нравилась ему ещё больше.
– Понимаешь, – начала Лёля, – Мой отец, если узнает, что я с тобой, возьмет тебя в оборот насчет остатка долга по кредиту и начнет прессовать. Он ни за что не согласится, чтобы я встречалась с простым инструктором, а не с тем, кого он мне назначает. Я уже третий раз отвергаю его претендентов.
– Твой отец?
– Ты что, не знал? Я дочка гендиректора. А главбух моя родная тётя. Думаешь, он доверил бы кому-то со стороны свой бизнес? Так что подумай. Зачем тебе такие сложности.
Иван молчал и смотрел в окно. На нее он смотреть не мог, боялся, что не сдержится.
– Правильно ли я понял… что тоже нравлюсь тебе? – спросил он.
– Нельзя нам! Ты не слышал?
– Нравлюсь или нет? Ответь.
– Не скажу, – сказала она и отвернулась.
– Можно, я тебя поцелую? – спросил Иван.
– Нельзя! – ответила она.
– Женское «нельзя» в переводе на общечеловеческий язык означает «можно» и даже «нужно», – сказал он, обнял ее и поцеловал.
– Он ведь нам обоим жизни теперь не даст, – сказала Лёля и уткнулась носом в плечо Ивану.
– Это мы еще посмотрим, – ответил Иван.
Вечером он позвонил своему другу. Они поговорили о том, о сём, а потом друг сказал:
– Сапсан, ты ж хотел что-то серьезное спросить.
– Ну как серьезное… Кредит мне нужно переоформить. Брал в свое время в коммерческой структуре, а сейчас хочу переделать на обычный, банковский. Пусть даже и проценты придется платить. А ты, знаю, близок к этой сфере.
– Называй сумму, выясню и сообщу тебе. А что с твоей коммерческой структурой? Наезжают на тебя что ли?
– Да нет. Всё нормально.
Друг Ивана работал начальником службы охраны банка, именно поэтому Иван обратился к нему. Однако с переоформлением кредита оказалось не все так просто. Фирма отказалась принять платеж от банка в погашение задолженности Ивана. Без объяснений. Лёля тут же ему позвонила:
– Не вздумай больше самодеятельностью заниматься! Я все разрулю.
– Цыц, малявка, – улыбнулся он, – Разруливать должен я. А тебе позволено только любить меня.
– Ты не понимаешь… ладно, пока не могу больше говорить. Потом.
Днем они теперь встречались в том полупустом кабинете, куда она водила его первый раз.
– Запомни точно, как туда идти, только тогда под камеры не попадешь, – сказала она ему.
– Запомнил, могла бы и не говорить, – ответил он ей.
Теперь он думал только о том, как им с Лёлей соединиться. Поцелуи в полупустом кабинетике его не устраивали, он хотел снимать квартиру, чтобы Лёля могла хоть иногда оставаться у него на ночь. Но она была против, и им приходилось уединяться на один-два часа в мини-гостинице для таких же, как они, парочек.
Так прошло две недели. Иван чувствовал себя всё хуже и хуже, он не мог мириться с тем, что она живет какой-то отдельной от него жизнью. А она постоянно твердила ему:
– Подожди еще немного. Всё будет хорошо, поверь мне. Главное, чтобы отец пока ничего не пронюхал.
Иван теперь подолгу не мог заснуть, крутился, вставал, а когда закрывал глаза, почти ощущал, как обнимает ее – такую тонкую и гибкую, такую желанную девочку. Иногда он просыпался среди ночи из-за сильного сердцебиения и подолгу не мог успокоиться.
Сегодня, 15 мая, у Лёльки был день рождения. Так он теперь её называл. Она предупредила Ивана, чтобы не вздумал ей ничего дарить, потому что это могло их раскрыть.
– Подаришь мне себя, это будет лучше всего, – сказала она, но вечером ей пришлось уехать домой, где отец устраивал в честь дочери званый вечер.
Иван ушел с работы пораньше из-за того, что у него впервые разболелось сердце. Попросил помощника подменить. Он делал это крайне редко, последний раз почти год назад – требовалось сопроводить мать на плановое обследование. Хотя ей и сделали операцию, все равно она проходила проверки на предмет того, нет ли ухудшений, чтобы вовремя начать прием медикаментов. Сейчас Ивану впору было самому начать принимать лекарства. Но врач, к которому он обратился, не нашел никаких отклонений. Кардиограмма Ивана оказалась безупречной.
– Почему же так болит? – спросил он врача. Тот усмехнулся и сказал:
– Наверно, потому что весна в самом разгаре.
– И что? – не понял Иван.
– Ну… иногда весной сердце начинает болеть без причины.
Он на любовь что ли намекал, думал Иван, когда шел домой. И представлял, как Лёлю поздравляют потенциальные женихи, приглашенные ее отцом. А мне она запретила покупать подарок, сказала, чтобы себя ей подарил. Я-то готов, только ее рядом нет. От этих мыслей сердце не просто болело, а сжималось, так что Ивану даже дышать было трудно.
На следующий день с утра на работу она не пришла. Он специально проверял. И не звонила. Ему тоже запретила звонить. Наступило обеденное время, но Лёлька так и не появилась. Иван совсем сник, даже есть не мог.
К 15 часам она прислала ему смс:
– Ты занят? Можешь подойди в бухгалтерию?
Он дал задание помощнику и отправился к ней. Она уже ждала. Он поздоровался с другими женщинами-бухгалтерами, но Лёлька нетерпеливо повела его в кабинет к главбухше, которая дала ему бланк заявления на досрочное погашение долга по кредиту.
– Подпишите это, я выдам вам ордер, пойдете в кассу и внесете сумму, – сказала Ивану главбух. Он удивленно взглянул на Лёльку, но она только сказала ему:
– Подписывай.
Когда они вышли, он спросил:
– Может, объяснишь, в чем дело?
– Вот это внесешь в кассу. Здесь полная сумма задолженности. Все расскажу потом. Пошли в кассу.
– Два слова можешь сказать? Я что, болванчик на веревочках?