Пробы пера

Впрочем, улучив момент, когда Джус отвлекся, Тим спросил Семена:

– Ну что, все тип-топ?

Семен блаженно ухмыльнулся и вновь нырнул в свою палатку.

Тренироваться было тяжеловато, но Сёма как одержимый носился по струе, убегая от Киры и Соньки, которые пытались атаковать его на оверкиль – по заданию шефа. Они азартно фыркали и пристраивались поближе, чтобы, исхитрившись, перевернуть Семена, а он, смеясь, легко увиливал от них юркой кормой Ласточки, ложился в сильный крен и мчался за своей Кошкой.

На ужине ему хотелось сидеть рядом с ней, но Катя упорно отсаживалась подальше, соблюдая конспирацию, хотя ребята наверняка догадывались обо всем. Впрочем, никто никаких шпилек по этому поводу в разговоре не подпускал. Тим между тем устроил разборку полетов и всем накостылял по первое число. Досталось даже Сёме, он огрызнулся, но удовлетворенно хмыкнул, поскольку о Кошке начальник не проронил ни единого плохого слова.

Экскурсию к водопадам наметили на утро следующего дня. Тим давал распоряжения и деловито бегал по лагерю, а также договаривался с менеджером кемпинга об охране и насчет автобуса, который поразил воображение ребят. На таком они еще не катались: с креслами для сна, с туалетом и баром в нижнем этаже. И только Семену не слишком хотелось уезжать из лагеря, ведь палатка сейчас сделалась для него пятачком счастья, не сравнимым ни с какими водопадами.

Однако Катерина заявила, что желает ехать со всеми.

– Конечно, – ревниво упрекал ее Сёма, тебе лишь бы задницей вилять перед парнями. Вырядилась сегодня в шорты – одно название! И где такие шьют, в салоне эротического белья? Ты видела, как на тебя Тим смотрел, а Джус, и Ника?! Про Лысого вообще молчу. Чтобы завтра была в джинсах, и паранджу не забудь.

– Я что, твоя собственность? – смеялась Кошка.– Нашелся ревнивец. Меня так легко не захомутать, не надейся.

– А я попробую…

– Тебе что, постели мало?

– Мало.

– Какие же вы, мужики, собственники. Мне теперь и гардероб свой сменить прикажешь? Надену то, что посчитаю нужным, и не смей на людях ко мне приближаться.

– Ладно, ладно, глупо ссориться из-за одежды, тем более, что она сейчас тебе и вовсе ни к чему, а по другим вопросам завтра разберемся…

*** 4

С утра началась обкатка двух смешанных экипажей. Семен видел гибкую спину Кошки и приказывал себе не отвлекаться, хотя привычка каякера-одиночки заставляла его постоянно перерабатывать, не учитывая работу первого гребца. Впрочем, Тим дал строгую установку не выкладываться на Шоа, поскольку секретную тренировку планировал на Трюсили днем позже. И не напрасно, ведь уже с утра на смотровых площадках расположились чужаки, снаряженные биноклями и термосами для длительной осады русских.

Норги всегда были сильными, впрочем, уступали немцам, а Семену очень хотелось дать фору и тем и другим, но он помнил свое обещание начальнику – придержать самые ценные фишки до Трюсили. Оставалось держать крен по потоку и фланировать мелкими траверсами туда-сюда. Однако ему было радостно, что Кошка хорошо работает с ним в паре. Все видели, как они красиво проходят порог – легко, без напряжения. И все же в конце накатки он заметил, что она устала: сказывались, наверное, три ночи любви. Ничего, ничего, дам ей отдохнуть сегодня, чтобы завтра на воде выдала перлы, думал Сёма, а сам ревниво поглядывал, как бы кто не перехватил инициативу и не помог Кошке выйти на берег из байдарки раньше него.

Когда они пообедали, Тим приказал загрузить каяки в заказанный автобус.

– С утра пораньше рванем в Трюсиль, чтобы ни одна норвежская ищейка нас не пронюхала, – сказал он. А потом добавил, с пристрастием глядя на Семена и Кошку:

– Постарайтесь выспаться сегодня, дети мои.

Второй экипаж также удосужился его особого внимания, – Тим всегда отличался умением найти подход к каждому члену команды.

Трюсиль встретила их сурово, поскольку накануне в горах прошли дожди, и река вспучилась. Тим, оценив резко возросший расход воды, нахмурился, а, пробежав вдоль по берегу, решил собрать совет. Парни, впрочем, рвались в бой, один Сёма совсем скис – из-за Кошки. Она отлично владела каяком, но выбранный участок после резкого набухания стал силовым, а Катерина с ее субтильностью могла не справиться с валами. Однако кусок был также и высокотехничным, так что даже Кира уступала Кошке здесь по своим возможностям.

Решили расставить страховку: одного человека – сразу за мощной бочкой, двоих – после опаснейшего прижима, имевшего отрицательную по высоте стенку. Близко подобраться со страховкой к нему не удавалось – он был зажат с обеих сторон крутыми скальными выходами, но место представляло чрезвычайную опасность из-за резкого поворота, поскольку отбойные валы, бьющие в стену, наваливались на нее чуть не вдвое выше основного потока.

Сёма уперся и сказал, что не пустит Кошку на трассу, на что она заносчиво заявила:

– На Каа-хеме и Кавказской Белой я и не такие куски простреливала, к тому же, не нуждаюсь в твоей опеке.

– Сравнила, на Белой всероссийские соревнования проходили, и тебя там весь Питер страховал, а здесь только три спасконца и «живец» на берегу, – заорал Сёма, но Кошку было не свернуть с выбранной линии.

– Все равно пойду! Трюсиль – моя мечта, и, по-твоему, я должна от нее отказаться?!

Семен с тоской осмотрел последний участок перед выходом на спокойную воду: гряда камней и кипящие валы. Но как убедить Катерину включить систему самосохранения? Она ничего не желала слышать, так же как и Тим, который, глотнув адреналина от мощной энергетики реки, решил и сам сесть в каяк. Возбужденный азартом, он уже не считал доводы Семена достаточно серьезными.

– Ладно тебе, – говорил он Сёме, -Мурлыка и не из таких передряг выходила, чего уж там. Спасжилет ей посильнее накачаем, а хочешь, свой спас ей отдай.

Тимоха предложил Сёме идти первыми, чтобы страховать следующих за ними Кошку, Джуса и Лысого. Остальных расставили по берегу у самых проблемных мест. Неожиданно подъехал джип и оттуда вышли двое немцев, которых Тим считал основными соперниками в каякинге. Он выматерился, но приказал начинать. Немцы посчитали своим долгом предупредить русских об опасности вспученной реки, они что-то говорили на плохом английском Кошке, потому что переводчика в поездку на Трюсиль Тим не взял. Но Кошка в ответ только смеялась и кокетничала с ними.

Семен и Тим попрыгали в каяки и заскользили по стремнине. Катя и Джус шли на дистанции от них в связке, чередуясь по «восьмерке» и страхуя один другого. Замыкал кавалькаду верзила Лысый. Сёма, проскочив первую ступень препятствий, спрятался в суводь, ожидая Кошку, а Тим спустился ниже по течению, но вдруг исчез из поля зрения, вместо того, чтобы, как договаривались, держать с другом визуальный контакт. Сёма чертыхнулся, однако Кошка была сейчас важнее, тем не менее он сообщил по мини-рации нижестоящим страхующим на берегу, что потерял Тима из виду.

Увидев вдалеке красный шлем, Сёма отчалил и скатился дальше, как и планировал, а потом прошелся между валунами, почти скрытыми сейчас большой водой, и вдруг провалился в какую-то яму, откуда его «выплюнуло», как пробку из бутылки. Он понимал, что предупредить Кошку уже не успеет, и, проклиная все, почти на «зубах», несколько оглушенный динамическим ударом, постарался прострелить высокие пенистые гребни, уходя от прижимистой стенки впереди. Сердце его впервые сжималось от страха, – он молил бога, чтобы у Кошки хватило сил справиться с такими строгими валами.

Уже в самом конце, там, где и предполагал Сёма, Кошка и Джус залегли в переворотах один за другим. Тим свистнул ему с противоположного берега, и вслед за ним Семен бешено заработал на траверс – за Кошкой. Однако ее каяк вынырнул пустым, а красного шлема нигде не было видно. Он обнаружил ее почти под самым прижимом и рванул изо всех сил, понимая, какой опасности она подвергается.

– Держись за обвязку каяка! – рявкнул он и, заметив, что Кошка смогла ухватиться одной рукой за тросик, что было мочи замолотил веслом прочь, к берегу.

Их сильно сносило, ведь Кошка навалилась грудью на нос каяка, чем пригрузила его, но другого выхода не было. Сим пахал до седьмого пота, чувствуя, как каяк затягивает в носовую «свечку», и все же ушел от прижима. Оставалась шивера на выходе, в которой, как он ни лавировал, Кошку било по камням. Не в силах что либо сделать, он проклинал и Трюсиль, и дожди в горах, и Тима с его азартом, а заодно и Норвегию в придачу.

Катю он выволок из воды полуживую, но первыми ее словами было:

– Как там Джус?

Между тем каяк Джуса «выплюнуло» из прижима, а самого хакера нигде не было видно. Впрочем, по рации Тим сообщил, что с ним уже все в порядке. Когда Семен приволок Катерину на плече к базовой импровизированной стоянке, Джуса уже отпаивали горячим чаем.

– Ну, как? – спросил Сёма дрожащего от холода и стресса приятеля, вокруг которого кружились заботливые девчонки.

– Хлебал в прижиме сурово, думал – каюк, но Тимоха почти за шкирку меня выудил, – сказал Джус.

А Тим сидел злой и усталый. Увидев Семена и Катерину, он обнял их со словами:

– Простите меня, други мои, за самонадеянность. Бес попутал, в раж вошел, да еще бундесы подъехавшие меня подначили – очень хотелось им нос утереть. За что и поплатился, каюсь. Джуса десять минут выцарапать не мог из прижима, а вода плюс восемь. Он висел вниз башкой, приплюснутый к стенке, и хлебал бедолага от каждой волны. Я думал – жмурика вытащу.

– Как же ты его достал? – изумился Сёма, знавший в этом толк.

– Вышел на траверс, завис и каким-то чудом успел закарабинить его обвязку. Ну а потом ребята мне на помощь живца бросили.

Живцом сработал Лысый, как самый сильный после Сёмы.

Тим посмотрел на Кошку, которую уже растирали спиртом, и заметил:

– Как бы воспаление легких не схватила.

А Сёма вздохнул полной грудью и оглянулся, впервые оценив красоту грозной Трюсили.

*** 5

После Трюсили Тим казался особенно собранным. Однако все шло своим чередом: за два дня до стартов устроители соревнований открыли трассу на Шоа для обкатки, потом прошли квалификационные заезды. Тим ничуть не сомневался в своих ребятах и все-таки страшно переживал. Впрочем, напрасно. Сёма по классу одиночек достаточно легко взял бронзу. На большее Тим и не замахивался, ведь чтобы обогнать норвежцев и немцев требовался иной уровень тренировок – круглогодичный, а он еще только доказывал спонсорам необходимость этого. Но через день Катерина удивила всех, хотя и была лишь четвертой в личном зачете среди женщин, ведь все в команде знали, каких синяков и ссадин стоила ей Трюсиль.