Пробы пера

После каждого похода ее посещало грызущее чувство тоски – так называемый послепоходный синдром. Кого-то он достает больше, кого-то меньше, ей помогала горячая ванна и приведение себя в порядок – от кончиков пальцев, до кончиков волос. Но сегодня на сердце Кошке давил непомерный груз, а его одной ванной излечить было трудно.

Ребята с этой напастью по обыкновению боролись разудалой вечеринкой, на которой ставилась послепоходная жирная «точка». Это частенько помогало. Вот и сейчас позвонил Тим и сказал:

– Котенок, завтра решили встретиться в клубе. Ты как, придешь?

Катерина отметила, что про Сёму он тактично не спросил. Наверное, тоже считает отношение Семена ко мне несерьезным.

Прийти в клуб она хотела, но стоило ей положить трубку, как слезы сами закапали у нее из глаз. Говорила же мне Соня: вот и ягодки. У него дела, а я по боку.

Прошло два часа, потом три. Кошка лежала, поджав ноги, и думала о том, как хорошо, наверное, уехать в деревню и забыть обо всем. Ей даже вспомнились двое рыжих близнецов, что катали ее когда-то на лодке. Они надумали увезти ее на середину реки и по очереди поцеловать. Вот тогда она и научилась опрокидывать обидчиков в воду.

Кошка опять разрыдалась, но вдруг зазвонил телефон. Сердце ее замерло. Голос Сёмы на том конце провода срывался от волнения:

– Котенок, возьми паспорт и выходи, я жду тебя у подъезда.

Мама спросила, куда это она собралась.

– Да так, с ребятами встретиться нужно, – отвечала Катя, а сама уже прятала паспорт в сумочку.

Он подъехал на своей «пятнашке», подаренной ему родителями еще в прошлом году на день рождения. Выскочил и замер, поскольку ни разу не видел ее в платье. Впрочем, тут же заявил:

– Все, надо ехать.

– Куда? – спросила Кошка удивленно.

– Заявление подавать. Принимают только до шести.

– А мама… Им же нужно сказать… – пролепетала Катя, но Сёма запротестовал:

– Прошу тебя, никому ни слова. Боюсь я, что кто-нибудь нам помешает. Распишемся, тогда всех перед фактом и поставим.

В загсе он долго приставал к сотруднице, принимавшей заявления:

– Мать, ну помоги ускорить. Очень нужно!

Та потребовала сто евро и сказала:

– Через три дня, не раньше. И то – без торжественной регистрации.

– Да нам просто расписаться.

– А девушка твоя почему плачет? Может, ты ее силой принуждаешь? – спросила тетка.

– Нет, нет. Это я… от счастья, – испуганно заверила Кошка.

На улице он закружил ее:

– Через три дня! Поняла? Ты будешь моя! А сейчас – гвоздь программы: я снял для нас квартиру на целый год! Думал, умру, пока все это состряпаю. А ведь ты мне ни разу еще про любовь не говорила.

– Разве? – удивилась Кошка, – Мне казалось, что я только этим и занимаюсь.

*** 7

Конечно, как только расписались, они сказали об этом Тиму. Родители также были извещены, и их реакцию на свершившееся пришлось пережить со всеми нюансами. Впрочем, недоумение близких длилось недолго и счастливо разрешилось в пользу новобрачных. А свадьбу заменили застольем в клубе с последующим выездом и гуляньем на турбазе. Тамадой, естественно, был Тим.

Катя долго привыкала к тому, что она теперь – жена: слишком стремительно все произошло. Назвать семейной жизнью их связь с Сёмой у нее пока язык не поворачивался, к тому же, она понять не могла, как то, что было между ними, может являться супружеским долгом. А Семен вообще не чувствовал никаких изменений и наслаждался, точно они все еще находились на реке. Для него смена декораций ничего не изменила.

Между тем Кошка теперь частенько разглядывала лицо Сёмы – с целью получше запомнить детали, ибо обнаружила, что хорошо знает его только по ощущениям рук, губ и тела, но не может с точностью сказать, какого цвета у него глаза, есть ли у него, к примеру, какие-нибудь родинки или иные отличительные особенности. Она изучала его, как топографическую карту, и с удовлетворением приходила к выводу, что по стечению обстоятельств в мужья ей достался вполне симпатичный экземпляр. Хотя, разве не сама она его выбрала – тогда, в самолете?…