Рассказы полный формат

– Не помните меня?

– Даже если бы помнил, при чем здесь мое прошлое преподавание в школе?

– При том, что я упросила родителей определить меня учиться рисованию сюда, а не в художку, которая находится совсем рядом от гимназии, где я учусь.

– Зачем?

– Хотела учиться именно у вас.

– Не понимаю. Поступать думаешь на физмат, а зачем-то учишься рисованию, да еще не близко от дома только потому, что когда-то я преподавал в младшей школе рисование твоему классу? Странная причина.

– Я когда узнала, что вы теперь здесь работаете, сразу решила.

– Пойми, Лисицына, каким бы преподавателем я ни был, тебе уже почти не требуются уроки, ты рисуешь очень хорошо, намного выше среднего уровня. Я бы даже сказал, что у тебя определенно талант.

– Марат, неужели ты ничего не понимаешь? – спросила Юла, глядя ему прямо в глаза.

Шилов опешил от того, что она назвала его по имени, но тут же взял себя в руки:

– Так. Думаю, наш разговор на этом закончен. Иди домой, уже 9-й час, скоро смеркаться начнет.

– А как же бачата?

– Ни к чему.

Он встал и начал собирать свои бумаги. Но Лисицына не пошевелилась.

– Я не хотела говорить, ты сам меня вынудил.

– Лисицына, иди домой. Я не хочу потерять свою работу здесь. Два собеседования прошел, категорию специально получал. У меня есть любимая женщина, и мы скоро поженимся.

– Ты всё врёшь, врёшь! Я не верю!

Шилов набрал номер матери Лисицыной и сказал:

– Я немного задержал Юлю для беседы, но она уже идет на трамвай.

***2

Конечно, Шилов помнил эту восьмилетнюю вертушку, и когда она пришла в этом сезоне в изостудию, он сразу ее узнал, просто вида не подал. Ему, когда он начал преподавать в школе, исполнилось 22, тогда он только окончил педагогический. Но поработал всего три года и ушел в коммерческую структуру, потому что хотел купить квартиру. Для самостоятельной жизни он уехал от родителей из Москвы и уже почти 13 лет жил в Питере, где сначала учился в универе, а потом стал работать по специальности. Рисование являлось его отдушиной, он рисовал с самого детства и почти до всего дошел сам. По крайней мере, никогда и ни у кого не брал уроков, но многое изучал в интернете.

Когда Лисицына первый раз вошла в аудиторию изостудии, Шилов почему-то ощутил непонятную панику, но постарался ничем этого не выдать. Но потом, когда на одном из уроков он показывал ей прием карандашной каскадной растушевки, и ему пришлось наклониться к ее мольберту, он ощутил какую-то внутреннюю дрожь от близкого присутствия этого существа. Именно существа, которое смотрело на него своими чернущими глазами-вишнями и, приоткрыв рот, жаждало съесть его как пирожное. Он даже почти осязал ее и чувствовал движение воздуха от ее дыхания с запахом Фруттеллы.

Сейчас он не знал, что делать. Самым правильным и кардинальным было бы сразу уволиться и исчезнуть из ее поля зрения. Но потерять такую работу… Впрочем, он и сам уже подумывал уйти, приятель звал его к себе в команду преподавать художественное мастерство в специализированном колледже. В зарплате он немного бы потерял, зато работал бы в очень престижном заведении. Утром он позвонил другу, и тот подтвердил, что ждет его. Шилов перед началом занятий в изостудии зашел к директрисе и подал заявление на отпуск с последующем увольнением.

– Ты даже не доработаешь учебную четверть? – возмутилась директриса Марго, бывшая его однокурсница по универу.

– Прости, у меня обстоятельства. Не подпишешь заяву, уйду без выходного пособия.

– Подпишу, куда я от тебя денусь. Но что случилось, Марат? Что-то серьезное?

– Серьезней некуда.

Марго всегда неровно к нему дышала, поэтому ни в чем не могла отказать, хотя он никогда не играл с ней во влюбленность. Не привлекала она его внешне, как ни старалась.

После этого он покинул изостудию и сразу же отправился в другой район города, где находился колледж. Это заведение готовило настоящих художников-профессионалов, хотя многие его выпускники потом все равно поступали в Репинку и другие вузы, имеющие соответствующие кафедры и программы обучения.

Весь день, оформившись на новом рабочем месте и ознакомившись с помещениями и порядками колледжа, Шилов ни на минуту не забывал о Лисицыной, как ни старался выкинуть ее из головы. Он знал, что поступил правильно, но его мучили мысли о том, что такие пацанки бывают слишком экзальтированными и способны даже вредить себе от несчастной любви. И больше всего его задевало то, что она засела у него в голове и тревожила его похоть. Даже снилась ночью, и в своем сне он плотоядно вожделел ее тонкое тельце. Именно поэтому Шилов так резко решил уволиться.

Полдня после того, как вернулся из колледжа, он занимался домашними делами. Но в 19 часов, когда занятия в изостудии уже шли вовсю, он позвонил Марго и спросил:

– Ну как там, всё нормально? Касьянов же отличный препод.

– Шилов! Ты последний гад! Зачем ты ушел? Сразу трое учеников решили разорвать с нами контракты. А одна малявка так и вовсе в обморок шмякнулась, как узнала о твоем увольнении.

– И кто же это?

– Лисицына. Еле в чувство привели. Родители тут такой хай подняли, будто мы детей истязаем.

Чего молчишь? Возвращайся!

– Я уже к Петьке в колледж устроился, он давно меня звал. С понедельника на работу выхожу.

– Ты чем своих учеников поил, что они так прореагировали?

– Ничего, успокоятся.

– Что за обстоятельства такие вынудили тебя так поступить?! Тем более что сразу же на другое место устроился. А мне что прикажешь сейчас делать?

– Ну, можешь не платить мне выходное пособие, если так уж расстроена. Это как компенсация тебе за потерю контрактов с учениками.

– Ты придурок и сволочь! Так бросить меня в одночасье, и таким спокойным голосом все это мне говорить!

– Так что там с Лисицыной?

– На скорой увезли. Не напоминай, мне такое от ее родителей выслушать пришлось, что меня чуть саму в психушку не отправили.

– Дай мне слово, что не откроешь никому из них, куда я устроился, – сказал Шилов.

– В жизни никому из них этого не скажу, чтобы они туда к тебе не сбежали!

– В этот колледж поступить очень трудно, это тебе не платная изостудия.

Шилов бросил домашние дела и сел за компьютер, чтобы просмотреть некоторые избранные сайты по психологии. Реакция Лисицыной на его уход тревожила. Такого он точно не ожидал. Она казалась ему обычной наглой избалованной пацанкой, не способной на столь сильные эмоции, чтобы даже сознание потерять. Он поймал себя на рефлекторном желании обнять ее, чтобы защитить от падения. Она наверно ушиблась, с тревогой думал он. Видел он обмороки школьников и потом шишки на их затылках. Потому что эти малолетки, все до единого, падали внезапно, причём навзничь на спину, как оловянные солдатики – прямостоящими. Двое из них иранского изюма обожрались натощак. А один банку энерготоника хватанул в свои 11 лет.

Сайты и статьи по психологии не помогли Шилову. Он лег лицом в подушку и так попытался отключиться от реальности.

***3