один

Пётр закончил процесс разливания и поднял рюмку.

– За новые открытия! – проговорил он и протянул руку вперёд.

Марк последовал за всеми и в итоге влил в себя неизвестную жидкость. На его лице отпечаталось недоумение, что не осталось без внимания Петра.

– Это обновлённая водка, немножко химии и вуаля – эффект тот же, а вкуса нет. Ну, или можно придать любой другой вкус, как в нашем случае.

Марк немного откинул голову назад, словно после щелбана.

– Опасно… Много алкоголиков?

Пётр усмехнулся.

В разъём начала приезжать заказанная еда, что и прервало беседу, так как все принялись растягивать еду. Марк обратил внимание на порошок в тарелке у Анны, но решил пока не лезть в чужие дела и вкусы, а у остальных было всё как обычно – мясо, рыба, гарниры и так далее. Никаких таблеток, как он подумал изначально, основываясь на предыдущем опыте.

– Так вот, – продолжил беседу Пётр, – алкоголиков нет вообще. Вспомни наш принцип жизни: тот, кто не работает – умирает. У людей нет времени спиваться.

– Ну, а сейчас оно у нас есть, так давайте же его используем! – воскликнул Кевин и поднял рюмку.

Вся компания повторила за ним – их тела заполнились горячей жидкостью, которая горячила не только горло, но и восприятие. Марк, наконец, ощутил лёгкость, непринуждённость и даже отголоски радости.

Спустя несколько рюмок и без того тихая музыка затихла вовсе, а лампочки вокруг пустого танцпола на мгновение вспыхнули в сопровождении некой вибрации, похожей на сильный беззвучный бас. Марк прищурился, защищая глаза от неожиданной вспышки света, и, придя в себя, глянул в центр бара. Выпившие девушки и мужчины со всего заведения начали стягиваться в центр, на тот самый квадратный танцпол. Туда же побрёл и слегка окосевший Николай. С колонок послышался звук тикающих часов. Тик. Так. Марк глянул на Петра, тот махнул головой в сторону танцпола и приподнял левый уголок губ, как бы улыбаясь наполовину. Тик. Так. Марк снова обратил свой взор в центр. После очередного тиканья раздался сильнейший бас, вокруг танцпола появилась световая стенка, напоминающая разные по высоте башни эквалайзера, и сразу же погасла. Тик. Так. Барная стойка загорелась ярким белым цветом. Оказалось, вся передняя часть стойки была ничем иным, как большим продолговатым экраном, показывающим в трёх измерениях. Экран потемнел. С левой его стороны вылетел небольшой белый шар, оставляя за собой разноцветный след. После очередного «тик» все звуки исчезли, шар на барной стойке замер, в помещении на несколько секунд всё затихло. Марку даже показалось, что он слышит своё сердце. В колонках послышался нарастающий темп и едва различимая мелодия. Через несколько секунд темп достиг максимума, и всё опять вмиг затихло, но не успел Марк и моргнуть, как резко, словно взрыв, заиграла громкая музыка в сопровождении мощных басов. Танцпол окружила стенка из башен эквалайзера так, что люди внутри были видны только через колоночки разного цвета, то падающие, то возрастающие, которые двигались в такт музыке. Шар на барной стойке, замерев посередине, излучал пестрые волны в такт басам. Весь бар за мгновение превратился в один живой организм. Двигались все. Даже Марк, понимающий всю странность мелодии, задёргал головой. Он глянул на свою новую команду: Артура, Кевина и Джека уже не было за столом, Анна танцевала сидя, а Пётр с интересом смотрел на Марка, словно на подопытного.

– Ничего себе… – проговорил Марк, но, не услышав сам себя, повторил, только громче: – Ничего себе!

Пётр лишь кивнул.

К столику подошёл Джек и нажал на какую-то кнопку под столом – шум бара исчез. Марк оторопел. Всё вокруг осталось таким же, но не создавало звуков, словно кто-то поставил мир на беззвучный режим.

– Эй! – возразила Анна.

– Я ушёл, – проговорил Джек и указал большим пальцем куда-то назад. – До завтра.

Марк заглянул за Джека и увидел там девушку, глядящую на его спину, и, видимо, томящуюся в ожидании.

– Кстати, – обратился Джек к Петру, – следующая песня для тебя.

Он нажал на кнопку, чем вновь подпустил окружающий звук к столику, махнул рукой Марку и Анне, похлопал Петра по плечу и удалился.

Оставшаяся команда вновь подняла рюмки и выпила ещё по 50 грамм. В глазах у Марка поплыло, Анна словно этого и ждала – она встала и протянула руку.

– Идём, научу тебя танцевать по-новому.

Танцы у Марка и «прошлые» не очень-то получались, стоило ли думать о «будущих»? Но алкоголь думал иначе. Марк принял приглашение.

Пройдя сквозь стену из башен эквалайзера, они, казалось, очутились в другом мире. Внутри танцпола музыка играла громче и настолько чисто, что Марк сразу пустился в пляс, не задумываясь ни о чём. Но не успел он войти во вкус, как песня сменилась. Марк вспомнил слова Джека и решил прислушаться. Начиналась она как обычный танцевальный трек, но слова были как нельзя кстати:

«Новая жизнь! Новый дом! Таких, как мы, осталось немного! Потому что мы настоящие ниггеры! Да, чувак! Настоящие ниггеры!»

Марк глянул на Петра. Тот сидел за столом и смотрел прямо на Марка с застывшей полумёртвой улыбкой, словно мысли его улетели куда-то вдаль. Это немного насторожило, но у Марка не было желания размышлять, так что он опрокинул голову назад, закрыл глаза и отдался музыке.

***

Около трех часов ночи из бара «Ночь», находящегося прямо в центре города, вывалились двое мужчин. Один из них потянулся и набрал полные лёгкие свежего воздуха, после чего сказал:

– О! А мы можем подняться на башню? – он указал пальцем куда-то вверх. – Это же башня?

– Можем, – преодолев икоту, ответил Пётр.

Была глубокая ночь, так что башня пустовала. Построенные вокруг башни здания простирались полотном на равное расстояние в разные стороны – высокие строения, кое-где с желтыми и чёрными квадратиками и кружками на стенах, внутри большинства из которых царил уют и покой. Кто-то там уже спит, кто-то только встал, а кто-то, такой же, как Марк, стоит где-то высоко и смотрит на город, размышляя о своём. Дороги города практически никогда не прекращали жить, даже по ночам по ним носились светящиеся механические жучки, стараясь куда-то что-то или кого-то доставить.

Марк почувствовал прилив грусти и, опершись на невысокий заборчик, тихо спросил:

– Как же люди так скатились?

– Ты удивлён? – спросил Пётр, глядя на спину Марка.

– Не особо… Просто захотелось спросить, – ответил Марк, глядя вдаль.

Пётр хотел что-то сказать, но Марк опять заговорил и опять грустно:

– Все ждут счастливого будущего, светлого, а оно вон как, – он махнул головой куда-то вперёд.

– Всегда хочется верить в лучшее, даже если подсознательно понимаешь, что такого не будет.

– Вера… Иногда непонятно, нужна ли она вообще…

– Конечно, нужна. Кем бы ты был без веры? – неожиданно для самого себя, быстро заговорил Пётр. – Вот веришь ты во что-то и делаешь, не всегда успешно, но без веры и того не делал бы.

Марк тяжело выдохнул.

– Во что мне теперь верить?

– Ну-у-у… – протянул Пётр и икнул. – Тут тебе уже самому решать.

Марк молчал. Тёплый летний ветер нёсся по своим делам, но даже в спешке успел потрепать волосы Марка и пощекотать грудь, заскочив под футболку. Он же принёс с собой и запах далёкого прошлого: запах салона автомобиля, в котором Марк часто за полночь возвращался домой; запах уютной и, что самое важное, своей квартиры, именно своей, такой, в которой проживало не только тело, но и душа; запах вещей жены, которые она любила разбрасывать по комнате, вешать на спинку стула и просто складировать в одну большую кучу. В одну большую и такую родную кучу запаха, которого Марку сейчас так не хватало. Марк глянул вверх и увидел там только темноту. Где-то далеко за серым небом мутно светилась луна, а звёзды никак не могли протиснуть свои лучики сквозь слои грязи, оставшиеся после войны.

– Пусто во мне как-то. Чувствую себя выжатым, – спустя несколько минут заговорил Марк.

– Все новенькие себя так чувствуют. А я могу только представить.

Марк удивился, когда голос Петра зазвучал не оттуда, откуда ожидалось, и повернул голову. Пётр сидел на мягкой лавочке справа от Марка.

– О, тут можно сесть, – обрадовался Марк и присел рядом. – А я бы не смог представить. Я прожил двадцать восемь лет зря, – он глянул на Петра. – Вот куда ушли мои годы? На то, чтобы потерять всё и оказаться тут?

– Я тебе тут не советчик, прости.

Марк ещё некоторое время молча смотрел на Петра, затем выдохнул и тихо промолвил: