Поэзия до и после экфрасисов

Ведь на зелёной траве мне с тобою лежать так приятно,
там, где стареющий бук крону свою распростёр;
где, орошая цветы, ручей прозрачной струёю
между соседних полей вьётся журчащей змеёй.
Множество птиц примостилось на ветках широких, повсюду
трель раздаётся вовсю, лёгкий пронзительный звук.
Ветер трепещет в лесу, и влажную зелень колышет
и благодарный покой мягко суставам даёт.
Жертва кабанья – прекрасный Адонис, богиня Диона
часто бывали в таких малодоступных местах.
Так и с Эноной Парис, небесный престол свой оставив
бодро стремилась луна с юною плотью сойтись.
Прежде эпохи Юпитера юноши с девами вместе
смели бродить по горам: ибо всесилен был стыд.
Древний наш род жил в мире, поверьте, о други:
это я твёрдо сказал, но сомневаюсь порой.
Если б обычаи древние к нам вернулись вторично,
лучше познали бы мы, как нам вольготно теперь.
Я же едва ли в уме возносил тягчайшие скорби,
не обливал я порог жгучей горючей слезой.
Ты же, привратник, жестокий хранитель изящнейшей девы,
плохо ты кончишь, увы, боги о том вопиют.
Что подозреньем таким господин твой так озабочен,
жизни засады творит, чтобы её загубить?
Даже если очей не сомкнёшь, то всего не увидишь,
Перехитрит ведь любовь злое коварство во всём.
Не сохранил ведь и Аргус Ио, и Данаю – Акрисий,
хоть он и запер её в крепкий железный затвор.
Ты же, кому в молодые годы вполне по заслугам