Год Инвера

– Не думаю. Им же важно лишь выгнать вас из города.

– Пока за наши головы назначены награды, они будут преследовать нас везде. Алчная порода. Нам надо уходить.

Она повернулась к собакам и что-то быстро и тихо сказала им. Те кивнула и побежали вперед.

– Как ты с ними разговариваешь? – непонимающе наморщил лоб воин.

– Как и с тобой. На равных.

– Что?

– Ты не заметил, что говорим мы с тобой не на общем языке. Не на человеческом и даже не на волчьем, хотя я и его неплохо знаю. Мы говорим на языке животных.

– Но откуда я знаю его?

– Дай подумать. Ты весь покрыт шерстью, у тебя полная пасть клыков и четыре лапы. Кто ты сейчас?

– Животное? – промямлил воин. «Бинго!».

– Именно! Все животные знают язык животных. Но говорят на нем только равные. Когда ты признаешь зверя равным себе, он откроется тебе. Иными словами – смирись и стань братом для всех.

– Что-то религиозное, по-моему.

– Этому учит Старец в Обители Мира. Но не обязательно жить там кучу времени, чтобы это понять.

«Передам Гере, вот она обрадуется».

– Достаточно оказаться на улице, в холоде и голоде, и пытаться выжить наравне с другими несчастными. А сейчас идем. Надо представить тебя стае и решить, что мы делаем дальше.

Вскоре они дошли до входа в старую заброшенную шахту. Инвер недоверчиво оглядел покосившийся вход. Балки проросли мхом и лишайником, в углу жирный паук кого-то деловито заматывал в паутину. Таора поймала его взгляд.

– Не бойся. Еще лет десять постоит.

Звери вошли внутрь. Инвер тут же стало душно и захотелось выйти. «Я не привык к помещениям. Волки живут и умирают под открытым небом, а не в банке».

За небольшим коридором, спускавшимся полого вниз, обнаружилась комната, в котором раньше, видимо, ночевали шахтеры. Теперь здесь на полуразрушившихся лежанках и натасканных сюда валежнике и траве устроились собаки. Все они испуганно вскочили при виде волка. Инвер хотел было сказать им, чтобы они не боялись. «Но сейчас я вряд ли считаю их равными. А, значит, просто завою, и они еще больше испугаются».

Заговорила Таора:

– Этого воина зовут Инвер. И он сын двух вожаков. Мой и Тагира, предводителя волков.

Испуганный вдох снова прокатился по рядам псов.

– Он наш друг. Он тот, кто спасет нас. Так сказало Пророчество.

Инвер поморщился.

– А теперь отдыхайте и не бойтесь.

Таора двинулась дальше, поманив за собой Инвера. Когда воины проходили мимо пятнистой черно-белой глубоко беременной собаки, мать перекинулась с ней парой фраз. Собака улыбнулась воину и покорно поклонилась. Инвер неловко кивнул в ответ.

– Идем сюда. Собаки решили, что у меня должна быть отдельная комната.

Они оказались в небольшом закутке, где раньше, видимо, хранили инвентарь. Здесь было не так жарко, но на волка давили стены, и он поежился. Таора улыбнулась.

– Типичный волк. Не можешь находиться в помещении. Отец твой был точно таким же. А я, все-таки собака, до глубины души. Мне нужен дом, – Таора погрустнела. – Всем нам нужен дом.

– Зачем ты сказала им, что я спасу их?

– Потому что так сказало Пророчество.

– Пророчество много чего может сказать. Я не представляю, что делать. Я совсем иначе хотел провести этот год, – в сердцах сказал воин и тут же прикусил язык. Но Таора уже услышала его и переспросила.

– Этот год?

– Да, я… вернулся домой на год. А тут такое…

Таора улеглась на солому и положила морду на лапы.

– Тагир рассказывал мне о предрассудках волков по поводу нас, собак. Поэтому он не взял меня с собой в стаю. Сказал, что его воины не поймут. Видимо, собаки более понимающие. И если ты уйдешь… Никто тебя здесь не осудит.

– Я не говорил, что уйду. Просто я не знаю, что делать.

– Пока Мирана не ощенится, и щенята не откроют глаза, нам все равно не уйти.

Инвер кивнул и вышел из комнаты, вновь оказавшись в общей пещере. Он насчитал двенадцать пар устремленных на него глаз, испуганных, затравленных, молящих. Хозяева этих глаз отощали и совсем перестали следить за собой. Волк вздохнул и выбрался на улицу. Солнце уже клонилось к закату, но спать Инверу совсем не хотелось.

– Посмотрим, на что способны эти леса.

***

Большая черная собака проснулась от того, что кто-то упорно тыкался носом в ее пушистый бок. Таора открыла карие глаза и с удивлением увидела склонившегося над ней Инвера с зайцем в зубах. Он бросил дичь возле матери и смущенно пророкотал:

– Я не знал, что ты любишь. Но я люблю зайцев, может, это наследственное у нас.

– Я… у людей я питалась сухими камушками. А на улице отбросами и крысами.

– Оу. Ну, значит, попробуешь, – Инвер зевнул. – Ты не против будешь, если я посплю у тебя? На улице шумно, а в большой пещере слишком душно.

Не дожидаясь ответа, волк тут же повалился на пол и мгновенно уснул.

– Конечно… А почему шумно?

Но воин уже не ответил матери. Та осторожно встала и, обогнув Инвера, вышла на улицу.

– Мастер Таора! Вы только посмотрите, что принес Ваш сын! – тявкал старый Марок.

– Мы глазам не поверили! Как можно за одну ночь столько поймать! – восторженно лаяла Асса. – Он у вас просто нереальный!