Антология хоррора 2019

Я замахнулся и ударил её наотмашь по лицу, испытав при этом странное чувство удовлетворения. Словно так и должно быть, словно уже давно пора было так сделать.

Венди отшатнулась. Её лицо перекосилось в диком испуге, из носа на опухшую губу брызнула кровь.

– Артур, я не понимаю… За что? Что происходит? – лепетала она, нервно сжимая край своей блузки.

– Всё ты понимаешь, – медленно, шаг за шагом я приближался к ней, она же отступала, будто загнанный зверь, не отводя от меня широко распахнутых глаз. – Мы ведь могли расстаться по-хорошему, верно? Ты ведь знала, что мне осточертела.

– Артур, я…

Я воспользовался её замешательством и ударил снова.

– Что же твой защитник не рвется на помощь, а? Ошивается же где-то возле дома. Зассал? А знаешь что, валила бы ты к нему, у вас же такая любовь!

Венди облокотилась о край стола и вперилась в меня острым, как тысяча игл, взглядом.

– Ты об Эдди? – произнесла она неожиданно отрешенно, прижимая руку к разбитому носу.

– О ком же ещё, а? Чёртов психопат.

Неожиданно Венди запрокинула голову и рассмеялась истерично, громко, несуразно выгнувшись, периодически сплевывая кровавую пену.

Я застыл на месте, моментально придя в себя. По спине пробежал холодок, а в мозг ворвалось жуткое осознание: передо мной не Венди. Кто-то похожий, но точно не она. Выше ростом, более широкие скулы… Но как такое могло быть?! Я прожил с женой больше шести лет и не мог… Взгляд упал на стоящую на столе фотографию. На ней улыбались двое, похожие, словно брат и сестра.

– Ты… – выдохнул я, отшатываясь.

– Я, – произнес в ответ одними губами Эдди. Его лицо проступило хищным оскалом поверх лица моей жены, и с электрическим треском в доме погас весь свет.

Акт 4

С битой в руке я стою посреди сада и тяжело дышу.

Меня со всех сторон окружают ночь и неестественная тишина, но уж лучше быть здесь, чем в чёртовом доме, из которого я чудом выбрался.

Каждая моя мышца дрожит от напряжения, будто натянутая струна.

– Ты пожалеешь.

Я резко оборачиваюсь, но никого рядом со мной нет.

– Я не причинил ей вреда! – ору я, поворачиваясь снова и снова в попытке засечь малейшее движение и среагировать на него.

«Боже, что за херня! Я просто перетрудился в последнее время, накрутил себя, перепил в конце концов! И где, в конце концов, моя жена?» – мысленно пытаюсь успокоиться, но бешенный стук сердца отдаёт в виски, мешая рассуждать. Надо вернуться домой, заварить чаю, выспаться…

Делаю несмелый шаг в сторону дома, ещё один, ещё…

Дикий смех резко вырывается прямо из-под ног, и я с визгом отскакиваю в сторону, кидая битой в источник звука. Смех не прекращается, но становится прерывистым, механическим. Я аккуратно подхожу и вижу гребаную игрушку, которую сам когда-то выбросил в сад, желая подшутить над Венди. Херов комик! Чуть кони не двинул от своей же дурости.

Выдыхаю, наклоняюсь, чтобы поднять биту, и чувствую на своей шее ледяные пальцы, которые никак не могут принадлежать живому человеку.

– Ну что, трясутся поджилки от страха?

Голос, кажется, звучит прямо в голове. Холодные руки тянутся отовсюду, хватают, отрывая куски одежды вместе с плотью; одутловатые лица вгрызаются в ноги, дышат в прямо в горло гнилостными массами. Меня рвёт, но мне не дают согнуться; я кричу от страха и боли, захлёбываюсь собственной рвотой под чавканье и жуткий смех грёбаной поврежденной игрушки. Нет, я не сдохну здесь! Нет уж, нет, нет, нет!

Вырываюсь и бегу. Бегу, куда глаза глядят, быстрее, чем когда-либо бегал. Бегу в нескончаемой темноте, чувствуя на пол шага позади присутствие, а в ушах вместе с кровью бьётся безумный смех. Неожиданно вдали показался свет, спасительный свет. И я рвусь из последних сил навстречу ему, и кошмар отступает вместе с тьмой. А свет становится всё ярче и ярче, пока не заполняет собой всё пространство вокруг и внутри меня.

И только смех из головы уходит последним, выбитый глухим ударом и визгом тормозов.

Акт 5

– Миссис Праймер, вы опознали в погибшем своего супруга, верно?

Молодой следователь сел за стол и жестом предложил женщине последовать своему примеру.

– Да, так и есть, – Вендсдей впилась в спинку стула дрожащими пальцами так, словно он один может разделить её горе. На её бледном лице залегли глубокие тени.

– Сочувствую, – следователь формально кивнул и принялся молча рыться в бумагах, выискивая необходимые акты.

– Знаете, в последнее время у нас было не всё гладко с Артуром, но я думала мы преодолеем это, если не ради себя, то ради нашего будущего малыша, – не выдержав напряжения, заговорила миссис Праймер. – Он ведь так и не узнал, что у нас будет ребенок. Он бы так обрадовался…

Из глаз женщины, до этого державшейся крайне сдержано, ручьем хлынули слезы. Следователь моментально подскочил и настойчиво усадил её в кресло, учтиво предложив платок и стакан воды.

– Когда немного придёте в себя, расскажите мне, пожалуйста, где вы были в ту самую ночь, – мягко произнес он, возвращаясь на своё место.

– В тот вечер я была у подруги. Хотела посоветоваться с ней, как лучше преподнести Артуру такую неожиданную для всех нас новость. Это всё, что я могу сказать, – всхлипывая, пролепетала женщина, пытаясь безуспешно унять слёзы.

– Да, мы нашли на кухне вашу записку, и мисс Грей подтвердила, что вы весь вечер провели у неё, – буднично произнес следователь, делая пометки. – А ничего странного за мужем Вы не замечали в последнее время? Всё-таки очень необычно, что он оказался глубокой ночью так далеко от дома. Да ещё и водитель автомобиля утверждает, что он словно от кого-то убегал.

– Нет, ничего. Хотя… – Вендсдей задумчиво прижала платок к губам, – Пару раз он упоминал, что видел моего друга, Эдди, у дома. Я воспринимала это как плохую шутку.

– И почему же? – оживился следователь.

– Видите ли, это невозможно, – печально произнесла Вендсдей, – Эдди умер летом, перед выпускным классом. Несчастный случай. Его сбила машина.

    Ксения Кондрашова

Любовь моя

Я помню день нашей свадьбы, будто это было только вчера, не потому, что совсем недавно пересматривала съёмку, а потому, что это был один из немногих светлых дней в нашей семейной жизни. А, возможно, и единственный.

Все последующие кажутся мне сейчас каким-то ужасным сном. Кошмаром, из которого я никак не могла выбраться. Бездонным болотом, в котором тонула всё глубже и глубже с каждым днём.

«Как ты?» – спросили меня после известия о его гибели. Как я? Как я?! Как человек, которому удалили гангренозную ногу. Мне всё ещё больно, но теперь я точно уверена, что буду жить.

«Привет, любовь моя» – шептал он, приходя среди ночи и дыша на меня алкоголем. А после, накрывал мое сонное лицо подушкой и прижимал к кровати, глядя, как я в панике пытаюсь вырваться. В ужасе я колотила руками воздух. Царапалась и пиналась, пытаясь отбиться до того, как закончится кислород. Но он и сам всегда знал, когда надо остановиться, поэтому убирал с лица подушку, хватал за шею и злобно рычал:

– Ты мне не рада, любовь моя?

Я плакала и умоляла его не делать то, что он делал дальше. Но, как зверь, загнавший свою добычу в ловушку, это чудовище уже не могло остановиться. Он впивался в меня зубами, оставляя на коже багровые отметины, и с особым садизмом возвращал все супружеские долги.