Путешествие Гуршина

Путешествие Гуршина
Марта Молина

Перед вами обычная многоэтажка. А точнее, всего один подъезд. Сколько же в нем квартир, сколько жильцов? Дети, бабушки, коты… И все такие разные, такие интересные! Большинство даже незнакомо друг с другом, но есть кое-что, что их объединяет: это Гуршин. Ему открыты многие двери. А вместе с ним – и нам. Посмотрим, как живут соседи?

Ирочка вошла в подъезд и сразу заметила на подоконнике небольшую стопку книг. Книги были в твердом ярко-зеленом переплете. Три тома. Золотое тиснение. В общем, все как положено.

«Книжки», – подумала Ирочка. – «Ничейные».

«Ничейные» книжки тут же перекочевали в Ирочкину авоську к коробке молока и свежему творогу. Войдя в квартиру, Ирочка, как положено молодой активной пенсионерке, занялась домашними делами. Загрузила белье в стиральную машину, поставила рыбу на размораживание, протерла в ванной пол. Потом кормила пришедшего из школы внука.

С достоинством, комичным для семилетнего малыша, он восседал на стуле и сурово, по-мужски, ел суп. От гречи отказался, выпил чаю и здесь же, за кухонным столом, засел за тетрадки. Убирая посуду, Ирочка уважительно старалась не шуметь, но внук все равно иногда поднимал голову и осуждающе вздыхал.

«Весь в зятя пошел, – думала Ирочка, вытирая тарелки и немного ежась под его взглядом. – Большим начальником будет, точно будет».

Стоит ли говорить, что в такой обстановке найденные книги тут же были позабыты. Они сиротливо пристроились на тумбочке возле входной двери.

Скоро пришел с работы зять. Место у входа, на которое каждый вечер он ставил свой портфель, было занято. Книгами. Скинув ботинки, с портфелем под мышкой, зять прошел в кухню, сел на табурет и молча уставился на Ирочку. Сердце у нее, понятное дело, сжалось. Наконец он заговорил.

– Я считаю, что во всем должен быть порядок, – веско сказал зять.

«Пыль, что ли, не вытерла?» – судорожно соображала Ирочка.

– Я руковожу людьми. Семьдесят человек. Как, по-вашему, мама, это много? – спросил он.

– Много, Анатолий, – отрапортовала Ирочка, все еще не понимая, где нагрешила.

– Мы регулярно перевыполняем норму, – рубил он. – Повышаем показатели. Нормочасы с человекочасами почти сравняли. Как, по-вашему, мама, это легко?

– Трудно, Анатолий, ой трудно, – чуть не плача от напряжения, лепетала Ирочка.

– Нет, мама, это легко. Легко, если во всем соблюдать порядок. Раз и навсегда заведенный, выверенный, согласованный и утвержденный порядок. Как, по-вашему, мама, это сложно, порядок соблюдать?

Тут на счастье хлопнула дверь – пришла Дашенька, доченька, спасительница. Из прихожей раздался ее звонкий голосок: «Что за хлам у нас на тумбе? Чьи книжки? Гуршин какой-то. Это чье? Толик, твое, что ли? По работе?»

Она влетела в кухню, чмокнула сначала Ирочку, потом мужа. При ее появлении случилось волшебство: Анатолий действительно превратился в Толика, мягкого и домашнего. Но чуткая Даша успела уловить витающее в воздухе напряжение.

– Тиранствует? – сочувственно спросила она у матери.

– Непорядок, – тихонько, оправдываясь, пожаловался ей муж.

Даша скользнула быстрым взглядом по зажатому в подмышке портфелю, и через пять минут все стало на свои места. Три тома вернулись в подъезд, портфель был водружен на тумбу, Анатолий сурово, по-мужски, ел суп – словом, жизнь в 15-й квартире покатилась по привычным рельсам.

***

На четвертом этаже жили студенты, муж и жена, называющие друг друга Масей и Мусей (по паспортам – Мария и Матвей). Кто из них Мася, а кто, соответственно, Муся, стороннему наблюдателю определить было нелегко. Оба выглядели тощими, высокими, носили короткие стрижки, очки и джинсы. Курили тонкие сигареты, читали толстые книги и ночами в интимном полумраке чертили на ватманах чертежи.

Пройти мимо трех толстых томов, выложенных в подъезде, студенты не могли.

– Представляешь, книгам почти 30 лет, а они в таком безупречном состоянии! – радовался супруг. – Умели же раньше все качественно делать!

– Может, их просто не читал никто? – разумно заметила супруга.

Так сложилось, что почитать Гуршина не довелось и им. Книгами оказалось удобно прижимать чертежные листы, так и норовившие скрутиться в трубочку. В качестве пресс-папье трехтомник прослужил два дня – точно до экзамена по черчению, который Мася сдала, а Муся завалил. С горя Муся вынес все напоминавшее о неудаче на лестницу. Они с женой заперли квартиру и махнули на Кавказ: забираться в горы, встречать рассветы, жарить барашка и пить нарзан. По этому плану прошла первая неделя отдыха. Затем студенты внезапно обнаружили, что почему-то кончились деньги. Еще не до конца восстановившийся после черчения Муся вспылил и обвинил Масю в транжирстве. Мася не осталась в долгу и уличила мужа в разгильдяйстве и безответственности.

– Ах так?! – срываясь на фальцет, поинтересовался Муся.

– Именно так, – отчеканила Мася и назло улыбнулась проходящему мимо джигиту.

Такого вероломства Муся стерпеть не мог. Он кинулся в съемную мансарду паковать вещи.

– И как же ты без денег уедешь? – ядовито прошипела жена.

– Электричками, на попутках, пешком – лишь бы подальше от тебя! – бросил Муся и хлопнул дверью.

Если кого-то взволновала судьба этой парочки, то сообщаю: к вечеру конфликт был улажен, Мася и Муся воссоединились, дождались почтового перевода от тети из Саратова и благополучно вернулись в родной город. Конечно, ко времени их возвращения никаких следов черчения на лестнице уже не было. Ватманы и миллиметровую бумагу с горем пополам впихнула в мусоропровод молчаливая уборщица. Книги она пожалела. Сама читать не любила, но толщина томов и добротность обложки сделали свое дело: безымянная трилогия снова оказалась на первом общедоступном этаже, на всеобщем обозрении.

***

– Мам, я книжки на лестнице нашла! – с порога крикнула Анюта.

– Покажи отцу, – посоветовала мама с кухни, помешивая что-то на сковороде под бормотание телевизора.

Отец семейства был занят приучением кота к новой когтеточке. Данный предмет был приобретен еще в субботу. Отец торжественно водрузил когтеточку по центру ковра в гостиной и довольно объявил:

– Ну, хвостатый, теперь диван драть не будешь, вот тебе вещь посолиднее.

Хвостатый презрительно обнюхал громоздкую конструкцию, потерся об нее пушистой щечкой и действительно пошел точить когти не об диван – об кресло. Два дня хозяева надеялись, что кот образумится, но кот не образумился. И глава семьи решил взять ситуацию в свои руки. Стоя на карачках, отец пару раз мяукнул, чтобы вызвать у питомца верную цепочку ассоциаций. Затем неуклюже подполз к когтеточке и принялся скрести по ней пальцами.

Кот с любопытством пронаблюдал пантомиму до конца, после чего сделал хвост трубой, прижал уши и стремительно скрылся под диваном.

– Необучаемое животное, – пробормотал отец, поднимаясь с корточек.

– Папа, я книжки нашла, – напомнила Анюта.

– Книжки – это хорошо, – загудел отец. – Книжки – это образование, а образование – это свет.

– Учение свет, папа, – поправила строптивая дочь.

Отец нацепил на нос очки и, бубня под нос «нуте-с, нуте-с, что тут-с у нас», стал изучать трехтомник.

– Ага, Гуршин, – сказал он, безуспешно выискивая на обложке название.

Названия у загадочной книги не было, аннотации тоже. Начал было читать первую главу, но уже на третьей строчке внезапно вспомнил, что скоро ужин, а потом футбол, завтра на утро назначили совещание, а в следующие выходные придется ехать к теще на дачу ставить забор.

– Перед сном почитаю, – извиняющимся голосом сказал он Анюте. – Отнеси в спальню.

– И так хлама много, – крикнула из кухни мать. – Федик, ты кроме газет уже лет десять ничего не читаешь! Сдайте их в макулатуру. Ну или в библиотеку.

Федор с облегчением вручил книги дочери, погрозил пальцем необучаемому коту и удалился.