Фотографии 10 на 15… (сборник)

– Как зачем? – не поняла она его вопроса. – Чтобы быть в курсе всех новостей…

– И чего нового ты хочешь в них найти? – спросил он все так же иронично и рукой показал на стопку газет, тогдашних «Известий», «Правды». – Что нового может быть в этих газетах?

Она не ответила ему – не знала, что ответить. Сказала только:

– Но ведь все нормальные люди газеты читают…

– А кто сказал, что они – нормальные? – спросил Алексей и добавил: – И разве ты – все?! Ты – это ты. Вот и живи своим умом и своей жизнью!

И не раз приводил ее в полное замешательство, лишая каких-то общепринятых правил, заставляя думать по-своему.

«Хлеб всему голова» – читал он лозунг в газете и говорил:

– А почему хлеб, а не мясо или молоко?

И она, Вера, закипала, возмущенно доказывая, что, конечно же, хлеб, а что же еще?! А он в ответ говорил ей:

– Ты своей головой думай, а не как все. Все это до тебя придумали и тебя не спросили – согласна ты с этим или нет. Если ты согласна с тем, что хлеб всему голова, – то это твое мнение. А если ты его как овца бездумная повторяешь, то это чужое мнение. Разницу чувствуешь?

И как часто потом в жизни она вот так задумывалась: а я как думаю? Я с этим согласна или нет? Мое это мнение или чужое? И это была его, Лешки заслуга – провокациями своими научил защищать свою позицию, думать по-своему, не как все. И не быть как все – этому он тоже ее научил. Вера опять подумала, уже привычно благодарно: «Спасибо, Лешка».

И фотографию с их изображением тоже отложила в сторону – ценные это были люди, важные в ее жизни.

А потом взяла в руки фотографию, давно забытую, с того давнего лета, когда она – студентка-третьекурсница, пережив сильную и просто разрушившую ее влюбленность, обиженная, да еще оставшаяся без стипендии, – осталась в городе, чтобы подработать, и устроилась машинисткой в маленькую фирму. Чувствовала она себя тогда очень одинокой, растерянной в огромном городе, не понимая, как дальше жить. И мотало ее внутри – от мыслей об уходе из института или переводе на вечернее отделение, хотелось бросить все и уехать домой…

И однажды, отправляясь на обеденный перерыв, Вера оказалась рядом с девушкой чуть старше Веры, работающей с ней в одном отделе. Звали ее Настей, она всегда была спокойной, доброжелательной, и связывали их только рабочие отношения.

Но в тот раз, встретившись с Верой глазами, Настя, сказал:

– Ты на обед? Пойдем вместе!

Спускаясь со ступенек, взяла Веру за руку, как подругу, и пошла рядом, рассказывая что-то, о чем Вера сейчас не помнила, да и тогда вряд ли осознавала. То, что другой человек, почти незнакомая девушка просто так взяла ее за руку, она восприняла как проявление такой настоящей поддержки, такого человеческого участия!

Прикосновение ладони и то, как Настя пальцы ее своими пальцами переплела и будто повела за собой, на время взяв на себя ответственность за нее, вызвало у Веры такое жгучее, такое сильное душевное потрясение, будто девушка рукой своей, взявшей ее ладонь, обняла ее всю, к себе прижала, всю с собой соединила и от одиночества отгородила. И она шла рядом с Настей молча, отвернув в сторону лицо, чтобы Настя не видела слез, поневоле выступивших на Вериных глазах. Шла, даже не понимая, о чем та говорит, оглушенная состоянием этим – такой поддержки, такой опоры, которая рядом с ней появилась и в которой она так нуждалась…

А девушка эта просто привыкла ходить так, за руку, с младшей сестренкой, а потом и с подругами. И для нее в этом не было ничего особенного – просто акт принятия, хорошего отношения. Но изголодавшаяся даже по такому отношению Вера была ей за это так благодарна!

И потом не раз вот так, взявшись за руки, они ходили обедать в ближайшую столовую, где можно было за двадцать пять копеек взять бульон и пирожок, а потом до конца обеденного перерыва, они просто сидели на лавочке в сквере напротив их работы и болтали.

Возвращались обратно на работу тоже взявшись за руки, как близкие подруги, как сестры. Каждый раз Вера получала наслаждение от ощущения руки этой, которая ведет ее, которая держит ее… И уже сама, выходя с Настей на улицу, брала ее за руку и вела, словно в ней самой появились какие-то силы, уверенность в себе.

А потом случилась неприятная для Веры ситуация. Дядька-начальник (именно так она называла его про себя) – грузный немолодой мужчина, с никогда, казалось, не мытыми волосами, пригласил ее в кабинет, предложил сесть на стул, поставленный почти рядом с его стулом, и, протягивая ей конверт: «Это тебе премия…», неуклюже, но с каким-то сладострастием положил руку ей на колени и рукой этой, влажной, сжал колено. Это произошло так неожиданно и так быстро, что Вера вскочила и от возмущения словно дара речи лишилась, только головой мотала… Отбросив конверт, выбежала она из кабинета – на улицу, боясь, что все сейчас увидят, что с ней произошло. И так ей было стыдно от всего этого, словно это не начальник, а она его домогалась, деньги предлагая. Она только вечером, после работы, рассказала об этом Насте, рассказала, тактично подбирая слова, сомневаясь – надо ли рассказывать. При всем ее отвращении к начальнику стыдно было ей, что об этом узнают и что о нем самом подумают.

– Ха-ха-ха, – неожиданно расхохоталась Настя, поняв, о чем говорит Вера. – Девочка моя, да не обращай ты внимания! Он просто старый козел, – весело продолжила она. – Не к тебе первой подкатывает. Все это знают, но делают вид, что не знают.

Пока Вера молча перерабатывала эту информацию, Настя продолжала:

– На самом деле он неплохой мужик. Просто одинокий очень – жена от него ушла несколько лет назад к какому-то красавцу, вот он и переживает. И, видно, после этого очень в себе как в мужчине сомневается, не верит, что кто-то его просто так может любить, уважать, – вот он всем сначала конверт с «премией» и предлагает…

Посмотрев на молчащую Веру, она добавила:

– Да ты не переживай, он больше не будет… Он же умный мужик, видит, что обломался, больше не полезет… И относись с жизни и поступкам людей попроще – и поглубже…

Вера, удивленная последней фразой, переспросила:

– Это как же: попроще, но при этом поглубже? Противоречие какое-то получается…

– Да нет никакого противоречия, – так же весело сказала Настя. – Не принимай все так близко к сердцу, словно какое-то важное и страшное событие. Ну случилось то, что случилось, ничего страшного на самом деле не произошло. А в корень, в причины события посмотреть надо. Люди иногда самые ужасные поступки совершают не потому, что сами плохие, а потому, что им самим плохо.

Вера глубоко задумалась над этими словами, соглашаясь, что так оно и есть. Именно тогда, когда самому человеку плохо, одиноко – он такого натворить может!..

Сейчас Вера словно заново осознала всю Настину мудрость, и тот незаметный, но такой сильный вклад в нее, Веру, ту столь необходимую ей поддержку, которую Настя тогда дала – легко, сама не осознавая. А Вера после лета этого вернулась в институт полной сил, не сомневаясь в своем выборе, желая учиться, и словно исцеленная от своего одиночества и вылеченная от безответной любви. И потом часто, размышляя о поступках людей, вспоминала: люди иногда плохие поступки совершают, потому что им самим плохо.

Глядя сейчас на фотографию, на которой они с Настей улыбались в камеру, Вера подумала: «Это фото – только на доску почета!»

А потом, открыв маленький альбом, наполненный фотографиями ее молодости, обрадовалась встрече с Валюхой – подругой ее, с которой познакомилась в больнице, оказавшись на соседских койках. Были они тогда две молоденькие студентки, обе иногородние, попавшие в больницу по глупости: одна, научившись курить, курила на лестнице, где всегда гуляли сквозняки, вот и докурилась – почки застудила. Другая – из желания помодничать, пофорсить, бегала на занятия в институт в туфлях на каблуках, когда все уже сапоги понадевали, и вот – добегалась до больничной койки.

И целый кусок жизни вспомнила она: как подружились с Валюхой, обнаружив, что обе они живут в общежитии, обеим парни предлагают замуж выйти. Вспомнила, как та учила ее вязать спицами, терпеливо объясняя, как делать расчет петель или сложный узор вывязать. Вспомнила свадьбу свою, на которой Валя была свидетельницей, и неутомимый характер подруги, когда хватало ее на все – и тосты произносить, и плясать смело, озорно, и, когда гости из-за столов на танцы вставали, – ловко со столов посуду грязную убирать. И тетю свою вспомнила, как та улыбнулась, на Валю указав:

– Это кому ж такое счастье достанется?

Вера не сразу даже поняла – в чем счастье-то? А счастье в том и было, что была Валюха хорошей хозяйкой, сноровистой, аккуратной, рукастой, и как многому она ее научила! Научила готовить, делать пышное тесто, лепить пельмени и вареники, красиво защипывая края, чтобы получить рельефные ребрышки.

И опять возникло странное ощущение: куда же, когда, почему исчезла Валя из ее жизни? Почему не продлилась их дружба? И сама ответила себе: потому что жизнь на месте не стояла. Валя по распределению в другой город уехала, там замуж вышла. И редкие их звонки, письма как-то незаметно прекратились, и она даже не заметила потери, потому что новые люди вошли в ее жизнь – коллеги, соседи, а после рождения дочери – воспитатели, родители других детей.

Мама одной из девочек, с кем она подружилась, ожидая дочь с занятий по плаванию, научила ее вязать крючком, дополнив ее рукодельные умения. И занятие это, которое сначала было просто возможностью скоротать свободное время, стало увлечением всей ее жизни. С той поры она, что называется, не выпускала крючка из рук и вязала все: платья, шали, шторы, палантины, покрывала, открывая для себя целый мир этого удивительного творчества. И все благодаря тому, что давно забытая ею женщина когда-то научила ее держать в руках крючок.

Мама ее новой подруги научила Веру делать очень вкусные котлеты, поделившись своим секретом, как нужно фарш взбивать, чтобы получились они пышными, нежными на вкус. И опять – так удивительно осознавать, что какая-то женщина, с которой она и знакома-то была несколько минут, научила ее тому, что она потом в своей жизни постоянно использовала и чему свою дочь научила.

Так, незаметно для нее самой, люди учили ее новым навыкам, умениям, которые ей и по сей день пригождаются.

Соседка по лестничной клетке научила ее делать салат оливье – не как у всех, а заменяя традиционную колбасу мелко нарезанной вареной говядиной, со свежими огурчиками, зеленым лучком. Какой прекрасный вкус был у этого салата! И она с тех пор только так его и готовила.

Подруга свекрови, работавшая в рыбном отделе магазина, приносила им вкусную рыбу, которую тогда днем с огнем было не отыскать, и научила Веру резать ее тонкими прозрачными ломтиками.

А какая-то другая женщина, уже забытая ею вовсе, показала, как тоненькие эти ломтики рыбы можно сворачивать в розочки. А сотрудница Верина, рассказывая о своем дне рождения, поделилась, что все нарезки она на свежие салатные листья выкладывает и получается так эффектно!

Потом долгие годы, когда Вера к приходу гостей праздничный стол накрывала, ставила она на стол красивое блюдо с розочками из рыбы, лежащими на ярко-зеленых кучерявых листьях салата, и все вокруг ахали: «Какое прекрасное блюдо!»

И подумала она с благодарностью: «Люди… Милые люди! Забытые, потерявшиеся где-то в жизни – как много вы мне дали!» Впервые в жизни Вера с удивлением поняла: она родилась, появилась на этот свет, ничего не зная и ничего не умея. Всему, что она умеет и знает сейчас, ее научили люди. Научили и читать, и вышивать, и готовить, и водить машину, и печь блины, и клеить обои… Всему этому ее кто-то учил – вот так, рассказывая, показывая на примере, объясняя, просто делясь чем-то таким, что сам умел делать… И уже не вспомнить, от кого и что она получила, кто какой вклад в ее жизнь внес, но каждый человек на ее пути жизненном действительно чему-то ее учил. Вывод этот был таким неожиданным, что она подумала: «Тут впору весь альбом делать одной доской почета…»

И, взяв другой альбом, достала наугад фотографию и тут же, ощутив то время, ту жизнь, в которой жила, сразу узнала парня, стоящего рядом с ней на крыльце здания на фоне вывески с названием организации.

«На открытии офиса сфотографировались», – вспомнила она.

Это был Игорь Масленников, молодой человек, лет на пятнадцать ее моложе, с которым она познакомилась в театральной студии, куда продолжала ходить, проживая не лучший период своей жизни, находя в ней просто душевное утешение. Однажды, встретившись на репетиции, поделилась она грустно тем, что нелегкие времена переживает. И он поддержал ее в сложной ситуации, когда она, взрослая женщина, пережив развод, потеряв работу, растерялась перед трудностями жизни.

Он помог ей устроиться на работу, поговорив со своими друзьями, открывающими фирму, убедил найти для нее место и позвонил ей, просто сказал: