Одна надежда на любовь (сборник)

И эта мысль, что герой уже есть, но его мало, нужна героиня, или, может быть, несколько героинь, или какие-то еще персонажи, как-то взбудоражила ее, и захотелось выпить кофе. И – закурить. Потому что именно это делала она в той, прошлой ее жизни, когда вот так, возбужденно и торопливо, обдумывала что-то, когда какое-то решение было уже где-то почти рядом, но еще никак не проявлялось, оставаясь размытым и оттого – таким волнующим.

И это был сильный аромат той ее жизни, манящее и вкусное воспоминание той жизни, потому что она действительно любила пить кофе и курить при этом сигарету, и этот глоток ароматного кофе и аромат ее любимых легких женских сигарет были для нее вкусными, как вкусным для кого-то является вкус апельсина или запах шашлыка. И она как-то вяло напомнила себе, что она бросила курить.

Выпить кофе захотелось действительно сильно. И ресторан еще не открылся. И она подумала, что сейчас меньше всего хочет идти туда, к нему, потому что просто не хочет ничем замутить свое настроение и это тонкое ощущение внутри, когда что-то зыбкое и расплывчатое начинает приобретать ясную и четкую форму.

Но желание выпить кофе было таким сильным, что она вскочила и обнаженная, с растрепанной головой, помчалась в небольшую гостиную, вторую комнату, выделенную ей в этом доме, в которой хозяйка еще в день ее приезда поставила электрический чайник и показала небольшую горку с посудой. И Лена уже взяла в руки чайник, чтобы налить в него воды, но тут же подумала, что кофе-то у нее нет, и тут же пожалела, что отказалась взять ключи от двери, ведущей в хозяйскую половину, потому что кухня была там, и она бы сейчас точно пошла на эту чужую кухню и нашла бы там банку кофе. Потому что так сильно, отчаянно сильно не просто хотелось – просто нужно было выпить кофе, чтобы прояснить свои мысли, помочь этому внутреннему процессу.

И она какое-то мгновение постояла с чайником в руках, потом поставила его и опять не пошла – помчалась в свою комнату, и начала поспешно одеваться, побивая все свои рекорды по скорости и какой-то бездумности в том, что надеть.

Процесс одевания уже давно перестал быть для нее важным, как для обычной женщины, когда она долго и вдумчиво отбирает, что надеть, меняя то блузку, то туфли. Ее ежеутреннее одевание заключалось в простом выборе: надеть ли шорты, или сарафан, или одну из юбок. И если она выбирала шорты – то выбирала, почти не задумываясь, одну из нескольких легких кофточек. Все это – и выбор одежды, и то, как она выглядит – было так неважно для нее, что она уже и забыла, когда рассматривала себя в зеркале, когда накладывала макияж.

Она приехала сюда, чтобы просто быть такой, какая она есть. Вот она и была – такая, какая есть. Стройная и грустная, со светлыми, как бы выгоревшими волнистыми волосами, которые были разделены на ровный пробор и просто обрамляли ее лицо, спускаясь на плечи, а иногда были заколоты какой-нибудь нехитрой заколкой. Потому что – не до красоты ей было…

Она вышла на утреннюю и непривычно пустую улицу, и пошла быстро, как-то стремительно, потому что идти нужно было в другой конец этого небольшого городка – там был маленький магазинчик, работающий круглые сутки.

Она однажды просто забрела в тот конец города, отметив про себя, что, может быть, когда-нибудь нужно будет что-то купить. Это было в один из первых дней после приезда сюда. И уже спустя несколько дней жизнь ее приобрела совершенную упорядоченность и слаженность, в которой не было никаких других желаний, кроме как проснуться, умыться, причесаться, выпить кофе в ресторане…

Она шла торопливо, но мысли ее были все те же – сосредоточенные на этом ощущении, которое было где-то в глубине ее, что вот еще немного, еще чуть-чуть – и она поймет, что может получиться из этого материала.

Она шла и думала, что главный отрицательный герой у нее уже есть. И теперь ему нужна героиня. И героиня, конечно же, должна быть хорошая. Милая и добрая женщина, противоположность этому монстру, для которого нет ничего святого, который просто красив и циничен и просто использует ее, потому что даже не думает о том, что она чувствует.

Лене понравилось такое начало, потому что оно подходило к этому отвратительному главному герою. И она продолжала выстраивать возможный сюжет, логический ход будущей повести. Она почему-то сразу решила, что это будет повесть, потому что для рассказа одного материала об этом отрицательном герое уже много, а ведь появятся еще какие-то действующие лица.

И она шла уже не торопясь, хотя желание выпить кофе в ней ничуть не утихло, и опять возвращалась к своему плану. У нее есть отрицательный герой. Есть положительная героиня. И она представила себе эту женщину – одинокую, может быть, потерявшую своего любимого человека, с кем ее связывала жизнь. И Лена тут же отмела этот вариант, потому что в этом было что-то из ее жизни. А она не хотела быть рядом с этим типом даже в повести.

Нет, эта женщина должна быть не жертвой каких-то былых отношений. Она – просто женщина, всю жизнь ждущая любовь, всю жизнь прожившая в ожиданиях и не изменившая им. Этакая взрослая, чистая и верная своей мечте Ассоль. И вот она, эта современная Ассоль, которой уже где-то за тридцать, встречает этого ловца женщин, этого паразита, эту похотливую скотину, который обольщает ее, и кончается это все трагедией. Чем еще может кончиться такая история, в которой чистая и хорошая женщина встречается с таким козлом?!

Лена даже не замечала, как мысли в ней стали какими-то энергичными, злыми, возмущенными. Она не замечала, что начинает чувствовать, что уже – чувствует. Что-то, опасное, чего она так боялась, начинает в ней происходить.