Седьмая принцесса Ганзурии, или Сказка для больших девочек №5

Старый моряк снисходительно фыркнул.

– Обстоятельства разные бывают. Парень ведь и несвободен может быть.

Я опять недоверчиво на него взглянул.

– Кто же устоит перед такой красотой?!

Капитан развел руками.

– Зять Ваш, например. Видел я их семью на причале, когда мы отходили. Да соберись там хоть все красавицы мира, он бы и не заметил.

И я вынужден был согласиться. Любовь, которую моя сестра и ее муж испытывали друг к другу, не поддавалась описанию. Казалось, они с каждым днем все больше становились единым целым. Кнопка Хеленна была живым воплощением их единства, одновременно напоминая и Мелиссу, и Лукаса, внешне совершенно не похожих. Наблюдая за ними, я испытывал нежное умиление, зачастую переходящее в жгучую зависть. И я так хочу!

Конечно, как будущий монарх и вполне симпатичный парень, женским вниманием я обделен не был. Но все это не то! «Гимнастика», как справедливо заметила однажды сестрица. Нет! Я хотел, чтобы кто-то смотрел на меня так, как Мел смотрела на своего Люка. Они могли часами молчать, гладя друг другу в глаза, они разговаривали. И в этот момент я чувствовал себя третьим лишним, да и не только я.

– Пойдем, дядя, им поболтать нужно, – нравоучительно просвещала меня племянница, уводя за руку.

Не знаю, способен ли я на подобную любовь?! Может, мне суждено прожить всю жизнь, так и не познав такого взрыва чувств. Зато избежать разочарований, боли, утрат. Я так и не определился, когда капитан, наблюдавший за мной, намекнул, что час уже поздний.

В последующие вечера мы обсуждали другие темы, как то: виды на урожай в наших южных провинциях, погоду в столице в это время года, разницу между блондинками и брюнетками и множество других. Но к разговору о русалках больше не возвращались.

До цели нашего путешествия оставалось меньше суток, мы уже вошли в Ганзурийское море, когда погода неожиданно испортилась. Дело было к ночи, и мы с капитаном традиционно устроились в моей каюте. Ветер поднялся совершенно неожиданно, небо, будто только и ждало этой команды, тут же насупилось серыми тучами. Молнии мы не видели, но гром загремел оглушительный. Халеус вскочил, скороговоркой извинился и бросился к двери.

– Из каюты не выходить, – рявкнул он на меня, вставшего вслед за ним.

Я хотел, было, возмутиться, но выражение его лица все объяснило мне. Против своего желания вынужденный выполнять мои приказы, он, тем не менее, чувствовал за собой ответственность. Стремление сохранить мне жизнь в этот миг стало для него выше уважения к короне и этикета. Я коротко кивнул и отпустил его.

Не имея особого представления о правилах поведения во время шторма, я уселся за стол, но быстро понял, что подпрыгивать и ерзать мне не слишком нравится. Тогда я лег на кровать, но прокатившись из угла в угол пару раз, отсек и этот вариант. Оставался только гамак, куда я и забрался, по пути поймав на полу недопитую бутылку рома. Так, прихлебывая из горлышка, я раскачивался в своем подвесном убежище, и даже не заметил, как задремал.

Разбудил меня резкий удар, гамак перевернулся, и я грохнулся на пол. Похоже, наш галеон налетел на скалу. Я попробовал дойти до двери, но пол под ногами мелко дрожал, и мое передвижение скорее напоминало чечетку. Дверь не открывалась, наверное, что-то заклинило ее. В этот момент корабль снова тряхнуло, мощной волной еще глубже насаживая на камни. Я упал, но рассудив, что так устойчивее, ползком добрался до окна, встал и распахнул сначала стеклянные створки, затем ставни, и тут же получил пушечный заряд воды в грудь. Отлетев снова к двери, я повторил свой предыдущий маневр на четвереньках, но уже сопротивляясь потоку воды, льющейся в распахнутое окно. Галеон скрипел и трясся, а когда я оказался возле окна, наклонился настолько, что волны уже не захлестывали в каюту. Я перегнулся через подоконник и вывалился на балкон. Да, выбираться из-под нависшей туши огромного парусника, плотно севшего на высокую скалу, оказалось делом непростым. Я вполне прилично плаваю, но никогда не пробовал делать это в одежде. Она, естественно, мгновенно намокла, сковывая движения, а еще больше мне мешали сапоги, ставшие тяжелыми, как каторжные ядра.

Но если кто-то посмеет сказать, что Миркус Ок’Мена сложил ручки и отдался воле волн, я вызову его на поединок и отрублю ему лживый язык, а лучше просто отдам палачу. Я боролся, но меня, то и дело, бросало в сторону камней, обнажавшихся в основании этой чертовой скалы, вокруг которой крутились бешеные водовороты. Я несколько раз пытался отплыть подальше, но яростные волны снова и снова возвращали меня обратно. Я порядком нахлебался соленой воды, горло жгло, но я упорно не сдавался. Наверное, в какой-то момент я все же потерял сознание, потому что в себя я пришел довольно далеко от скульптурной композиции «Окменский галеон на постаменте из ганзурийской скалы». Волны подбрасывали меня, как гуттаперчевый мячик, вознося на самый гребень, но что-то поддерживало сзади, не давая им захлестнуть меня с головой. Я попытался оглянуться, но в глазах стоял туман, и я снова отключился.

Следующее мое ощущение было неоднозначным. Я очнулся оттого, что к моим губам прижимались чьи-то теплые нежные губы, мягкие, солоноватые. В первый миг я решил, что умер и попал в рай. Открыв глаза, я поначалу уверился в своей догадке, поскольку на меня изумленно взирал ангел. Вернее, девушка-ангел, черноволосая, смуглая, мгновенно вспыхнувшая восхитительным румянцем. Черты ее лица были совершенны, а глаза просто затягивали морской глубиной. Я восхищенно замер. А красавица вдруг резво вскочила, просеменила изящными ножками до валуна возле самой кромки прибоя, и без всплеска рыбкой ушла в воду.

Этого не может быть! Русалка! Я сел, опираясь ладонями на песок, и уставился в море. Только тут я заметил, что уже рассвело, и водная гладь совершенно спокойна. Солнце нехотя, но уже проглядывало из-за туч. Мои глаза метались по бухте, надеясь, заметить хоть где-нибудь приметы того, что исчезнувшая наяда не была плодом моего разгоряченного воображения. Вдали я разглядел одинокую скалу и наш многострадальный галеон, наскочивший на нее и завалившийся набок. Но, нет, ни малейшего движения не наблюдалось на всей акватории. Неужели это галлюцинация?! Я постарался детально припомнить свое видение. Может, рассказы капитана Халеуса наложились на мое подсознательное ожидание чуда?!

– Нет, – строго сказал мне рассудок, – не обманывай себя. Ты прекрасно знаешь, что это реальность. Разве старый ворчун рассказывал тебе: какого цвета было одеяние его «чаровницы»?! Ты и не спрашивал. Но сейчас ты можешь поклясться мечом, что соблазнительный наряд твоей спасительницы синий, как ее глаза. Что кожа ее даже на взгляд кажется бархатистой. Что движения ее грациозны и легки…

И тут мысли переключились на то, что было под самым моим носом. Маленькие аккуратные следы, слегка смазанные шлейфом юбки, вели от меня к воде. Вот оно, главное доказательство моей правоты. Она была здесь! Я мечтательно вздохнул. Как же мне увидеться с нею вновь?! И с кем я могу посоветоваться на этот счет, не рискуя быть осмеянным?!

На этом мои размышления были прерваны, поскольку за спиной послышались голоса, и вскоре на берег вышел мой непотопляемый капитан, ведя за собой целую толпу народа.

Глава 3. Амира.

Я сидела ни нижней ступеньке лестницы, ведущей от природного бассейна к покоям в Башне. Сидела и тупо рассматривала лазурные блики на стенах. Чтобы доплыть от Дальней бухты до Ундиновых скал, промчаться подводным тоннелем и выскочить в знакомом гроте, много времени не потребовалось. Пребывая в каком-то странном оцепенении, я машинально переоделась, благо, у нас с мамой здесь целый гардероб. Узкую маджлу мы носим только в море, на суше куда удобнее изар, это такие шаровары, легкие и удобные. Ангию, короткую маечку, тоже пришлось сменить, бирюзовую я надеваю, только уходя в подводный мир. Здесь же, на суше, можно позволить себе все многообразие красок. Глупо притворяться серой мышкой, если все знают: кто я.

– Амира, детка, что с тобой? – послышался над головой знакомый голос.

Я посмотрела вверх. Мама стояла на верхней ступеньке, обеспокоенно глядя на меня.

– Мамочка, – всхлипнула я и, вскочив, помчалась к ней.

Я обняла ее за шею и склонила голову ей на плечо.

– Рыбка моя, что случилось? – гладя меня по спине, обеспокоенно спросила она. – Почему ты не исполнила волю своего отца и не предупредила Владыку о корабле? Или он намеренно вызвал шторм, чтобы потопить северного принца?!

Я горько хмыкнула.

– Ничего подобного. Просто не успела. Когда я попала во дворец, царственные предки уже ссорились.

В мамином голосе послышалось облегчение.

– Я непременно сообщу об этом Умару, обещаю, он не будет сердиться на тебя. С благословения небес все обошлось, никто не пострадал. И в данный момент окменский наследник следует в столицу, где ему будет оказан самый теплый прием. Без сомнений галеон, застрявший на Одиноком зубе, можно починить, и пока этим занимаются, сын уважаемой Джилисы будет гостить во дворце. Почему ты вздрогнула, радость моя?! Что-то не так?! – мама, отстранив меня, пристально рассматривала мое лицо.

Я постаралась выглядеть невозмутимой.

– Нет-нет, мамочка, все хорошо. Я просто расстроена, что не смогла выполнить поручение отца. Старшие даже слушать меня не пожелали.

Мамуля страдальчески свела брови.

– Ну, что у них на этот раз?!

Мне даже объяснять ей не пришлось, хватило констатации факта.

– Привет Наместницы Моранской лагуны.

Мама кивнула.

– Значит, мы еще легко отделались. Кстати, ты больше ничего не хочешь мне рассказать?! – прищурясь, заглянула она мне в глаза.

Я вздохнула. Все ясно, спасенные матросы добрались до суши.

– Если ты все знаешь, зачем спрашиваешь?!

Родительница поджала губы.

– Хочу услышать из первых уст, – строго сказала она.

Пришлось рассказать ей все, кроме финальной сцены с поцелуем, естественно. Мамуля ласково погладила мою щеку.

– Ты – молодец, девочка моя, – похвалила она. – Умар будет гордиться тобой. Надеюсь, ты права, и наш северный гость тебя не разглядел.

Я поморщилась.

– Даже если ему что-то привиделось, кто поверит?! И причем тут я?! Меня ведь и в природе-то не существует, – я отвернулась

Мама горько вздохнула и снова прижала к себе.