Седьмая принцесса Ганзурии, или Сказка для больших девочек №5

– Детка, я прекрасно осознаю, что, связав свою жизнь с твоим отцом, я сделала выбор за нас обеих и, родив, обрекла тебя на одиночество. Ты всегда будешь чужой и в этом мире, и в том. Подводные не просят тебе земного отца, а сухопутные – мать-русалку. Но я так люблю Умара, а он так хотел ребенка… – горько простонала она.

Я погладила мамулю по руке.

– Прости, мамочка, что не сдержалась. Не беспокойся за меня, все хорошо. Только хотела спросить, – нерешительно начала я, – что будет со мной, если я полюблю человека, который не ответит мне?! В отличие от тебя, я русалка только наполовину, поэтому, полагаю, в пену морскую превратиться мне не светит, – полувопросительно закончила я.

Мама побледнела и сглотнула комок в горле.

– Кто он?!

Я отвела глаза.

– Пока никто. Я на будущее интересуюсь.

Мамуля облегченно перевела дух.

– Не пугай меня так, детка, – хрипло попросила она.

Я напряглась.

– Мама, лучше расскажи мне сама, – и, видя ее нерешительность, надавила. – Я могу ведь и у бабушки узнать.

Прижатая к стене родительница тяжело вздохнула.

– Видишь ли, малышка, именно поэтому русалки стараются не рожать от земных мужчин, – она помолчала. – От этого союза на свет появляются только девочки. А в случае безответной любви бедняжки страшно мучаются и умирают от тоски.

Я в ужасе смотрела на нее.

– И как скоро?!

Мама страдальчески сдвинула брови.

– Полгода, крайний срок. Но с тобой все будет иначе, ты ведь дочь бессмертной, – поспешно заверила она. – Еще будучи беременна тобой, я попросила свою мать о помощи. Как ты знаешь, Файруза – очень сильная волшебница. Она зачаровала тебя. Случись с тобой такое несчастье, ты заснешь магическим сном, а через шесть месяцев просто не проснешься, – она всхлипнула и уткнулась мне в плечо. – Прости, доченька.

Я погладила ее по спине.

– Все нормально, – стараясь, чтобы голос не дрогнул, сказала я и бодро продолжила. – Я же похожа на тебя, как меня можно не полюбить?!

Мамуля подняла голову, и ее блестящие от слез бездонно-синие глаза окатили меня волной нежности.

– Только надежда на это дает мне возможность спокойно спать по ночам, – грустно призналась она.

Мы стояли, обнявшись, когда нас застал стремительно вошедший отец.

– О, красавицы мои, – улыбнулся он, подходя и целуя сначала маму, потом меня. – Хотите посмотреть на заморского гостя?! Сейчас будет въезжать во дворец, – он обнял жену и потянул за собой.

Мамуля права, против отца невозможно устоять. Мало того, что он красив, умен и благороден. Он к тому же прекрасный воин, мудрый дипломат, и, что самое главное, он обожает мою мать. Если бы не традиции и законы престолонаследия, он отказался бы от гарема, и я могла бы хвалиться на всех углах, что являюсь единственным ребенком в семье, а это для Ганзурии большая редкость. Но все это чисто гипотетически, у моего отца три сына и семь дочерей, я последняя. Пока, во всяком случае. К слову сказать, его жены не слишком жалуют мою мать, жутко ревнуют к мужу и считают Морской Ведьмой. Откуда же им знать, что это высокая честь уже давным-давно принадлежит моей несравненной бабуле, Владычице Файрузе Прекрасной. Вот уж с кем ссориться я не пожелала бы никому. Дед, конечно, парень рисковый, но подозреваю, что все эти супружеские размолвки он втихаря сам и провоцирует. Так он огонь в семейном очаге поддерживает.

Тактично отстав от беседующих родителей, я вслед за ними поднялась на верхнюю площадку Башни.

– Подойди, Амира, – позвал отец, все еще обнимая мамину талию. – Луджин рассказала, что именно ты спасла окменского наследника. Спасибо, детка, я этого не забуду. Твоим морским друзьям моя личная благодарность. Запрет на ваши ребячьи забавы снимается, дурачьтесь, – рассмеялся он и напомнил. – Желательно незаметнее. И помни, что подзорная труба имеется не только у меня.

Во мне все похолодело, когда я представила, что было бы, если бы Дальняя бухта просматривалась с дворцового минарета. Но я отогнала эту коварную мысль, смело шагнула к отцу и прижалась щекой к его вышитому халату. Папочка у меня, конечно, строгий, но справедливый. Вон даже прежний запрет отменил.

Мы стояли втроем, обнявшись, и смотрели, как открываются парадные ворота дворцового парка, и на центральной аллее появляется кавалькада чужеземцев в окружении высланного эскорта.

Мои глаза заметались в поисках заезжего принца. Ах, вот он где! Окменец ехал впереди, на белом ганзурийском жеребце, а рядом вровень с ним держался старший сын Повелителя, Шариф. Значит, именно он нашел пропавшего гостя. Это хорошо.

Отец еще раз расцеловал нас и отправился в тронный зал. Пока мама любовалась кортежем, я потихоньку улизнула в Малый дворец.

Там и посейчас живут мои незамужние сестры и неженатые братья. Как ни странно, они вполне прилично ко мне относятся, несмотря на неприязнь своих матерей. Принцы, скорее всего потому, что не видят во мне конкурента, а принцессы оттого, что я еще в детстве научила их плавать.

Ламис и Малика – сестры-близнецы, дочери гордой Хадиль, четвертой жены отца. Они старше меня на год, и очень важничают этим. Помнится, их мамуля однажды засекла, как мы играем вместе. Девчонкам, конечно, попало, но дружить со мной они не перестали. Мы просто научились лучше прятаться.

А вот Мансур и Анвар – сыновья несравненной Надиры, третьей жены отца. Они просто сказочные красавцы, все в мать. Со мной они подчеркнуто лояльны, как и их замужняя сестрица Талиба, зато все трое терпеть не могут Шарифа.

Он старший принц, сын мудрой Каримы, первой жены отца, он – мой любимый брат и лучший друг и, похоже, именно ему светит отцовский трон, что еще больше раздражает его младших братьев. К слову скажу, что у него есть родная сестра Самина, мать прелестного карапуза. Жаль, что, выйдя замуж, сестрица уехала в дом своего благородного супруга, я скучаю по ней, она всегда была очень добра ко мне, и в детстве часто защищала от Наимы и Разы.

Вот уж кто терпеть меня не мог, так это дочери надменной Захиры, второй жены отца. Обе они сейчас тоже молодые мамочки, но это не смягчило их нрав, по крайней мере, в отношении меня. Я рада, что они больше не живут во дворце.

Я, конечно, давно взрослая и могу сама за себя постоять, но дружба с Шарифом много для меня значит. Он добрый, умный и спокойный, к нему всегда можно обратиться за советом, и он никогда не отговориться занятостью или нежеланием помогать «рыбе мокрохвостой», как за глаза называют меня Мансур и Анвар, я сама слышала.

В Малом дворце царило оживление, но Шарифа в его покоях не оказалось. И я отправилась на женскую половину. Ламис и Малика крутились перед туранскими зеркалами.

– Ой, Амира, к нам наследник из северной Окмены пожаловал, представляешь?! – взвизгнули они, бросаясь ко мне. – Тот самый, сын принцессы Джилисы. Только в пути галеон его на Однозубую скалу налетел, так всю команду в Дальней бухте и нашли. Сейчас они сюда едут.

Я закружила подруг вокруг себя.

– Приехали уже, – сообщила я. – Лично с Башни видела.

Девчонки округлили глаза.

– И его?! Его тоже видела?! – в ответ на мой кивок, они затеребили меня в четыре руки. – Какой он?!

Я усадила их на подушки, разбросанные по ковру, плюхнулась рядом и начала рассказ, все равно, такое не утаишь. Слухи во дворце распространяются быстро. И едва широкой общественности станет известно, что в спасении матросов участвовали дельфины, все станет яснее ясного. Хуже, если подруги поймут, что я все знала и утаила от них, обидятся ведь. Конечно, я и тут опустила некоторые детали, пусть этот принц хоть мечом клянется, что видел меня. На голубом глазу совру, не было ничего, и все тут.

Зато, рассказывая предысторию, я в самых ярких красках расписала диалог с заносчивым Тафари.

– Амира, не понимаю, что ты против него имеешь?! – удивленно спросила Ламис, накручивая прядь волос на палец. – Сама же говорила, что твои подводные кузины его красавчиком считают.

Я изобразила рвотный рефлекс, девчонки передернулись.

– Высокомерный жлоб, думает: стоит ему только взгляд кинуть, как девушка уже на коленях должна за ним ползти, – сквозь зубы процедила я.

Сестры переглянулись.

– Но ведь все мужчины таковы, – нравоучительно протянула Малика. – Наша доля – покорность и терпение.

– Он же господин твой будущий, – попыталась увещевать меня Ламис.