Жена на один год

Мужской голос звучал твердо и уверенно, но я все равно ничего не могла с собой поделать. Всего в метре от меня жутко скалилась и рычала овчарка охраны, а холодная кирпичная стена за спиной не давала ни шанса на побег.

– Не смотри ей в глаза, если не можешь справиться со страхом, – мужской голос звучал все громче. Наверное, говоривший был уже совсем рядом, метрах в четырех или пяти. Мизерное расстояние. Только, к своему стыду, я даже посмотреть на него не могла. Взгляд был намертво прикован к разинутой пасти, и тело окаменело.

– Очнись, малышка! Я постараюсь сейчас ухватить ее за ошейник, но ты должна мне помочь. Хоть на несколько секунд отвернись.

Чья-то тень легла на носки моих туфель. И пес зарычал громче. Он словно предупреждал, что уже не отвечает за себя, и нам всем конец.

– Собаки хорошо чувствуют страх. Он их нервирует, – будто опытный переговорщик, продолжил успокаивать незнакомец. – А когда они нервничают, то кусают.

Теперь тень достигла края стены.

– Так собаки защищают от того, кого считают опасным.

Я не собиралась следить за тенью. Ужас все еще мешал думать, но что-то внутри заставило переключить внимание с собаки на мужской силуэт у ног. На широкие плечи, которые нарисовало солнце. На руки. И рост.

Вряд ли это был кто-то из нашей охраны. Я узнала бы любого из них по голосу. Но, судя по тени, незнакомец был таким же высоким и сильным.

– Молодец, девочка. Ты очень смелая. – Возможно, мне показалось, но в голосе прозвучала гордость. – А теперь закрой свои красивые глаза и постарайся дышать ровно.

Вероятно, попроси он меня прыгнуть на пса, я бы так и сделала. Этот голос, слова, которые он говорил… я уже и не помнила, когда обо мне кто-то заботился или мною гордился. Крылья за спиной начали расти.

К счастью, наделать глупостей я не успела.

Стоило на миг послушаться, зажмуриться, как рядом что-то мелькнуло. А спустя пару секунд на месте жуткого пса оказался мой спаситель.

Придерживая собаку за ошейник, он внимательно рассматривал меня и хмурился. Красивый! Намного красивее наших охранников. Высокий, плечистый. И до ужаса похожий на типа с обложки журнала, который я недавно видела в руках приемного отца. Какой-то молодой юрист и сын важного чиновника.

– Ты, наверное, приемная дочь Николая Петровича?

Со стороны крыльца к нам уже кто-то бежал, но незнакомец даже не оглянулся. Присев на корточки, он заставил собаку лечь, и аккуратно убрал прядь волос с моего лица. Такой серьезный и взрослый, а осторожничал со мной, будто я хрупкая фарфоровая кукла.

– Не бойся. Я тебе ничего плохого не сделаю. Я ваш сосед. – Чувственные мужские губы изогнулись в улыбке, и на колючих щеках появились ямочки. – Только приехал. Месяц не было дома. А как вышел во двор, сразу увидел тебя с Демоном.

Все еще придерживая пса, он, как старого знакомого, почесал его за ухом.

– Это малинуа. Разновидность овчарки. Они очень умные. Ты с ним обязательно найдёшь общий язык.

От немоты, которая на меня напала, хотелось провалиться сквозь землю. Рот отказывался открываться, а язык шевелиться. Но мой спаситель, казалось, этого не замечал. Вместо того, чтобы отругать меня за то, что забралась на территорию охраны, он начал рассказывать о собаке и смотрел так, будто гладил по голове.

Его стараниями к моменту, когда к нам подбежал приемный отец и его жена, я почти пришла в себя. С непослушных губ сорвалось хриплое «спасибо». Но другие слова благодарности потонули во внезапном крике.

– Лера, какого черта ты здесь делаешь?! – бас «отца» одинаково сильно бил по барабанным перепонкам и по нервам.

– Я тебе говорила, что она опять убежит к охране рисовать свои рисунки, – не менее громко возмутилась «мать».

– С ума сошла?! Ты понимаешь, что у нас завтра важное интервью для прессы? Демон мог тебя покусать. Как бы я объяснил это фотографам и журналистам?

Если бы словами можно было бить, сейчас на мне не осталось бы ни одного живого места. Мышцы от напряжения снова заныли, и переносицу обожгло болью от подступивших слез.

– Она ни о чем не думает! – Всплеснула руками «мать». – Ей плевать на твою предвыборную компанию и наше будущее. Лишь бы рисовать, мотать нам нервы и…

Будто только сейчас заметила, кто держит собаку, в конце фразы она осеклась и тут же переменилась в лице.

– О, Боже, Никита?! Ты?! Здравствуй, дорогой! – Женский голос зазвучал как колокольчик. Чисто, звонко и радостно. – Ты вернулся? Так загорел, я тебя сразу не узнала. Думала, охрана…

Холеное лицо Татьяны Егоровны вспыхнуло румянцем. Краснота пятнами раскрасила щеки, и пухлые губы дрогнули.

– Мы тебе так обязаны, – затараторила она. – Спасибо, что спас наше недоразумение. Двенадцать лет, а глупа как пробка. У нас сплошные проблемы, а тут ещё и тебе пришлось её спасать.

Закатив глаза, мать как веером принялась махать себе руками.

– О, Никита, здоров! – До «отца» тоже дошло, кто явился мне на помощь, и вместо ярости на лице появилась улыбка. – А ты чего не позвонил, что возвращаешься? Мы бы шашлык-башлык организовали. В конце концов, не каждый день сын моих друзей из Штатов прилетает.

Теперь взгляды обоих «взрослых» были прикованы к незнакомцу. Обо мне они словно забыли. Любой другой на моем месте, наверное, растерялся бы. Но мне вдруг стало все равно… и на упреки, и на безопасность, и на вину.

Красивые серо-зеленые глаза все еще смотрели лишь на меня. Будто изучали. Только стоять рядом со своим спасителем я больше не могла. Дышать рядом с ним не получалось.

Наверное, попасться в лапы Демона было не так ужасно, как сейчас находиться близко к этому мужчине и чувствовать себя последним ничтожеством во вселенной.

«Трусиха и слабачка» – вспомнились слова Федора, главного задиры нашего детского дома. Никогда я с ним не соглашалась. Всегда спорила и даже готова была драться. А сейчас…

Уже окончательно забыв обо мне, «родители» принялись обсуждать предстоящий шашлык, а я отошла в сторону. Потом быстро, будто снова спасалась от собаки, побежала в дом.

– Один. Два. Три. Четыре. Пять…

Ступени дома привычно пролетали под ногами.

– Шесть. Семь. Восемь. Девять. Десять, – я считала вслух громко и звонко. Нет, это не успокаивало. От бега тоже легче не становилось. Единственное, от чего это спасало – от крика, который всегда раздавался за спиной, стоило мне что-то сделать не так.

Но в этот раз сосчитать все ступеньки я так и не успела. На последней, восемнадцатой, уже знакомый мужской голос заставил остановиться.

– Эй, быстрая девчонка, постой!

От неожиданности я чуть не подвернула ногу. Чудо, что в самый последний момент успела схватиться за перила.

– Ты кое-что забыла. – Словно не касаясь ступеней, «сосед» легко взлетел на второй этаж и протянул лист бумаги. Мой. С последним рисунком.

– Не нужно было…

Мне хотелось забрать его, но даже руку поднять не могла решиться. Она словно окаменела от волнения.

– Меня Никита зовут.

Будто понял, что именно я сейчас чувствую, сосед положил рисунок на ступеньку рядом со мной и улыбнулся. Тепло, без насмешки. Словно мы давние знакомые и ему не пришлось спасать меня от собаки несколько минут назад.

– А я… Лера.

Совершенно сбитая с толку, я снова уставилась на свой рисунок. Затем посмотрела на лицо этого самого Никиты и чуть второй раз не рухнула от того, насколько похожим был мужчина с моего рисунка и наш новый сосед.