Сахар со стеклом

Лекс

Отоспаться после соревнований не получилось. Контрольную по английскому так просто потом не пересдашь, пришлось тащиться к первому занятию, хотя вчера приехал почти под полночь. Быстрее бы закончился этот лицей. Задолбал детский сад. Демьян вчера после соревнований чуть в табло не схватил за своё «школоло». Ребята в клубе уже давно уяснили, что то, что я ещё в лицее, ещё не значит, что не смогу настучать по роже. Тренер долго не включал в соревнования, но после того, как исполнилось восемнадцать, воткнул меня в основной состав.

Ирка сегодня опять мозг выносила. Ну что за мода такая у баб? Не знаю, как Макс справляется параллельно с несколькими. Мне кажется, они когда-нибудь прознают друг про друга, соберутся и просто прикончат его. А ему только веселье.

– Хмурый ты, бро, какой-то. Уже б давно взял своё и успокоился. А то задолбал кислой миной.

– Ты о чём вообще?

– Да так…

– Макс, блин…

– Так всё. Мне пора на репетицию. У меня новая партнёрша, надо объездить кобылку.

Ржёт упырь.

– А с Верой что? Опять лечится?

– Ага. Думаю, месяца три точно будет. Потом пока в форму придёт. Не знаю, там уже и поступление.

Верка Радич – партнёрша Макса по танцам ещё чуть ли не с пелёнок. Они вместе ушли в современный танец, будучи на самом пике в бальных. Мать Ларинцева тогда это едва пережила, она мечтала, что сын сверкнёт на каких-то престижных конкурсах спортивных танцев, но прямо перед отборочными четыре года назад Макс с Веркой показали кукиш всем и сбежали в хип-хоп. Эти двое дружили с детства, и Верка так и не дала Максу. Он долго не сдавался, но потом смирился, согласившись, что им и правда лучше быть друзьями. А ещё у Радич были вечные проблемы со жратвой. Она всё время считала себя жирной и поэтому сидела бесконечно на диетах, а потом время от времени родители лечили её в каких-то центрах.

На углу мы разошлись, и я потопал на остановку. Терпеть не могу общественный транспорт, но сегодня водитель отца отогнал машину в сервисный менять масло, так что пришлось тащиться на автобусе. От остановки до дома минут пять средним шагом. Я как-то и забыл, что гулять пешком тоже в кайф под настроение. Только вот настроение это у меня недолго продержалось.

Чуть в стороне от ворот стояли двое. Бестолочь я узнал по белой куртке, а рядом с ней, положив руку ей на талию, стоял какой-то хрен.

Кулаки сжались сами собой. Осознание горячей волной ударило в грудь. Я не хочу, чтобы это чмошник её трогал. Я вообще не хочу, чтобы её кто-то трогал. Почему? Лучше не задумываться, потому что выводы мне не понравятся.

– А ты у нас кто такой?

Я подошёл сзади. Бестолочь дёрнулась от моего голоса, отступила от чмошника на шаг и застыла.

– Лёша, – проблеяла, замявшись. – Привет…

Пацан тоже обернулся и внимательно посмотрел. Может, не увидь я его с бестолочью, он бы и показался мне нормальным. Или нет. Рафинированный какой-то. Правильный, наверное. Мама учительница, папа инженер, дедушка профессор. И прочая лабуда – идеальная семейка и такой же идеальный парень.

– Александр, – рафинированный протянул ладонь. – Одноклассник Яны. Бывший.

Я опустил взгляд на его руку, а потом опять поднял и посмотрел в глаза. Не ответил, и он понял. Опустил руку, засунул её в карман и нахохлился, как петух.

– А ты кем будешь? – уже не такой приветливый, зато наглый до делов.

– Это мой сводный брат Алексей, – вклинилась бестолочь. Ей не говорили, что нужно ротик на замке держать, когда взрослые разговаривают?

– Брат, значит, – протянул парень, в конец охренев. А я стоял и чувствовал, как сердце начинало разгонять кровь, накачивая органы адреналином.

– Значит.

Если между нами зажечь спичку – как пить дать рванёт. Девчонка это поняла и начала нервничать не на шутку. Бледные после болезни щёки раскраснелись. От напряжения она закусила губу и смотрела то на меня, то на рафинированного чмошника.

– Лёш, там Людмила обед оставила. Остынет…

Что, мать твою?

– Так иди и ешь, – бросил, не глядя на неё. – А одноклассник уже пойдёт, последний автобус через четыре минуты. А больше из «Рощи» сегодня ничем не уедешь.

У чмошника с лица сошла вся краска, он хотел мне что-то ответить, хотя явно зассал. Но стыд перед тёлкой взял своё. Уже открыл рот, как бестолочь снова всунула свои пять копеек. Поняла, что её дружок по лезвию ходит.

– Саш, и правда, – голос дрожал. – Мне сейчас мама должна позвонить. Да и замёрзла уже.

Этот Саша лишь удивлённо поднял бровь, но принял поражение.

– Ну ладно. Увидимся ещё.

И обнял бестолочь, прижал к себе. Я даже заметил, как он носом потянул возле шеи. Одноклассник, твою мать. Валил бы, пока ноги целы.

Глава 35

Яна

По календарю уже наступила весна. Даже солнышко как-то с утра выглянуло чуть более приветливо, хотя термометр всё ещё показывал отрицательную температуру. Меня выписали, и я снова начала посещать учёбу. В первый день было ощущение, будто снова впервые пришла в этот класс. Аня была очень рада моему возвращению, Эдик тоже. Чего нельзя сказать об Ирине Ряполовой. Она со своей подружкой так посмотрела, когда я в класс вошла, что, казалось, на мне одежда загорится.

А вот Ларинцев вообще без комплексов. Хотя о ком я говорю? Где Ларинцев, а где комплексы.

– Привет, Белоснежка! – выкрикнул на полкласса, будто мы с ним лучшие друзья.

А потом обхватил за шею и потёр кулаком по макушке, испортив причёску. Шевцов молча отвернулся, а Роман Должанов лишь кивнул, при этом обратившись к Степановой:

– О, Ирландо, теперь мне не придётся разбавлять твоё одиночество, – расплылся в наглой улыбке. – Но если чё, то я ночью могу.

Некоторые парни в классе заржали как кони, а Аня покраснела от злости.

– Дебил. Сам своё одиночество разбавляй но ночам. Уверена, ты уже знаешь как.

Теперь хохот был обращён на Должанова, а Аня королевской походкой прошла к последней парте.

– Могу и с тобой опытом поделиться, детка. Поверь, это не менее занимательно, чем физика.

Под всеобщее веселье Аня закатила глаза и прошептала мне:

– Кто вообще сейчас говорит «детка»?

В класс по звонку вошёл преподаватель, и смешки смолкли. Мне было жаль подругу. В последнее время Должанов вообще границ не видит, открыто поднимает её насмех, почти доводя до слёз. Да какой там почти. Аня, моя уверенная в себе и стойкая Аня, вчера звонила вечером и рыдала в трубку, что этот козёл её на физкультуре опозорил перед всей группой. Она замерзла в спортзале, а Должанов высмеял, что через майку всё видно, ещё и под руки сзади подхватил, чтобы прикрыть не смогла и другие поржали. Степанова его люто ненавидела, а поделать ничего не могла.

Занятия пошли своим чередом, и я была в шоке от того, насколько отстала. Занималась дома целыми днями почти, как только чуть полегче стало, но всё равно катастрофически отстала. Аня с Эдиком помогали, как могли, но пришлось полностью занырнуть в учёбу. Только сон, еда и уроки, уроки, уроки. Я даже с мамой виделась мельком. Она всё понимала, иногда приходила, приносила мне в комнату чай с блинчиками и просто какое-то время сидела рядом, пока я внедрялась в тайные глубины алгебры или слушала тексты по английскому.

С Алексеем я и вовсе встречи не искала. В тот раз, опозорив меня перед Сашей, он ещё и дома накричал. Стоило спросить, почему он так себя повёл, как Лекс полоснул своим жутким взглядом, а потом припечатал ладонью о косяк двери, прямо у моего лица, и зло прошипел, что он мне не брат, и нечего таскать в дом каких-то «левых придурков». Мне тогда стало просто до слёз обидно. Ну чем Саша ему насолил? Я же его даже в дом не приглашала, мы просто стояли на улице.