Сахар со стеклом

Минут через двадцать тишины бестолочь выползла наружу и увалилась на спину на подушку. При свете ночника и экрана моего смартфона было видно, как мелкие белобрысые кудри прилипли ко лбу и шее. Взмокла. Это ж вроде хорошо?

– Жива?

– Лёша, ты ещё тут? – голос уже больше был похож на человеческий.

– Угу.

– Пить хочу.

Ну это уже наглость.

– Графин на столике.

Кое-как бестолочь выползла из постели и налила себе стакан воды. Дрожащими руками поднесла ко рту и жадно выпила.

– Лёш, спасибо тебе. Но мне надо бы переодеться.

Да, я это заметил. Пижама тоже взмокла и прилипла в некоторых местах. В тех самых.

Я молча встал, разозлившись на себя. Залип долбанной бестолочи, которая ещё и чуть ли не при смерти была час назад.

– Таблетки по расписанию. Коробка на столе. Я уехал, хватит уже с меня доброго самаритянина.

Я свою миссию выполнил. Хватит. Демьян ещё раз пять писал. А тут как раз и отец отзвонился, сообщил, что скоро будут. Надо будет сказать ему, что на хрен его идею с медицинским.

Глава 33

Яна

Удивительно, но сегодня я почти выспалась. Проспала всю ночь, просыпаясь от кашля лишь два раза. В последние три недели я измучила им себя и всех в доме. Воспаление лёгких – дело не шуточное.

Лицей открыли уже на вторую неделю, а у меня только температура спала на шестой день. С боку на бок переворачиваться в постели сродни пытке, потому что обе мои многострадальные половинки исколоты вдоль и поперёк. Мама брала отпуск на неделю, чтобы быть со мной. Я чувствовала себя неудобно. Ещё бы, мне уже восемнадцать, а мама берёт больничный, чтобы варить мне бульончики и давать сироп по расписанию.

Но Виктор сказал, что вполне обойдётся на работе неделю без своей помощницы, и что дочери она сейчас нужна сильнее.

Как только мне относительно полегчало, я принялась догонять программу. Болезнь болезнью, но экзамены и поступление никто не отменял. Сегодня после завтрака часа на четыре засела за геометрию, аж в глазах помутилось. И тут отозвался телефон. Степанова как всегда отписывалась о лицейских новостях.

Степанова: «Привет выздоравливающим! Как ты?»

Фомина: «Четыре часа геометрии не способствуют выздоровлению *глаза_в_потолок*»

Степанова: «Четыре часа геометрии и здорового убьют»

Фомина: «Точно! ахаха»

Непринуждённая болтовня продолжалась ещё минут сорок. Аня написала, что сегодня сократили занятия в связи каким-то патриотическим слётом на базе лицея, при чём старшие группы туда даже не позвали. Оно и хорошо, мы уже на финишной прямой, не до слётов.

Степанова снова пожаловалась на Придурка. Именно так: с большой буквы. И кто им был, я, конечно, знала. Должанов с завидной регулярностью доставал мою подругу. И что она ему такого сделала – непонятно. Аня не из тех, кто жалуется обычно, но даже у неё уже терпение было на исходе.

Недавно Степанова вскользь упомянула, что Шевцов с Ряполовой, кажется, расстались. Все видели, как они громко ругались возле стадиона, а Ирина потом в слезах сидела одна возле теннисного корта. Это мусолили до сих пор по всему лицею.

Самого Шевцова за эти три недели я видела всего несколько раз за ужином. И то мельком. Когда я спускалась, он уже обычно уходил к себе. Лишь однажды, столкнувшись на лестнице, поздоровались, коротко кивнув друг другу.

После того, как он ухаживал за мной, если можно так сказать, когда мне было плохо, я почему-то сильно смущалась и сама не горела желанием видеться.

А потом Алексей вроде, как сказали родители, уехал на военно-спортивные сборы от клуба, в котором занимается и, кажется, только вчера вернулся.

Я перекусила, вздохнула и принялась за литературу. Солженицын мне не нравился. Хотелось чего-то о любви, а не о тяжбах лагерной жизни. Но программа есть программа, деваться было некуда. И только я начала погружаться в подробности безрадостной жизни заключённого Щ-854, как телефон отозвался сообщением мессенджера. Я удивилась, увидев сообщение от Саши Тереньева – моего бывшего одноклассника и объекта неразделённых воздыханий.

Саша Т.: «Привет, Лемурчик»

Вот спасибо Алёнкиному Эльфу! Теперь и Саша меня так называл.

Яна: «Привет, Саш»

Саша Т.: «Ты как там?»

Яна: «Да норм уже. А ты как?»

Саша Т.: «Выходи через пятнадцать минут – узнаешь)))»

Со мной случился ступор. Он не в себе, что ли? Куда я должна выходить?

Яна: «В смысле? Ты о чём?»

Саша Т.: «Я к сестре старшей приехал, она недалеко от тебя живёт. И я уже еду, адрес у Алёнки пробил»

Я вскочила со стула, напрочь позабыв о дне из жизни Ивана Денисовича, и нервно закружила по комнате.

Сашка!

Тут! В «Серебряной роще»!

А я волосы мыла позавчера. Я вытащила из шкафа свитер поприличней, быстро почистила зубы и переплела косу. Даже по ресницам мазнула тушью. Через пятнадцать минут сбежала по ступеням, натянула куртку, накинула капюшон и выскочила на улицу. Пока открывались ворота, нетерпеливо закусила губу. Как Сашка отреагирует, что я в таком доме живу? Вдруг решит, что зазналась. Терентьев – моя несбывшаяся мечта. Когда сюда переехала, то и не думала вовсе уже о нём, давно переболела. Но сейчас мандраж в пальцы прокрался.

Едва я вышла за ворота, как к ним подкатило такси. Сашка, весь такой улыбчивый и милый, выбрался и крепко сжал меня в объятиях.

– Привет, Янка, – и приложился губами к щеке.

Лёгкое волнение пробежало по спине. Потому что хоть мы раньше и дружили, но дружеский чмок от мягко скользнувших чуть дольше нужного губ я могу отличить. И так приятно, что не бестолочь, не дура, а просто Янка. И улыбка в мой адрес.

– Привет, Саш.

– Ты прямо во дворце живёшь, – присвистнул парень, а я в ответ пожала плечами. Ну что тут скажешь, если так почти и есть.

Руку после объятий Саша так и не убрал, а лишь переместил мне на талию. И я абсолютно была не против. Мы пошли вдоль забора, болтая о разном, вспоминали, как недавно на каникулах катались с горки дома. Сашка улыбался и смеялся. Улыбалась и смеялась и я. Наверное, впервые после тех катаний с горки.

Глава 34