Развратная

Ухмылка исказила черты его лица, и он стал похож на дьявола с одной из гравюр, которые Меланья часто рассматривала в детстве. Когда-то давно батюшка привез из плавания несколько чудесных картин. На одной была изображена европейская деревенька, на другой – охотники, сделавшие привал, а на третьей – дьявол. Он выглядел, как обычный мужчина. Лишь два огромных крыла, как у летучей мыши, выдавали его истинную природу. Но даже не в крыльях было дело, а в выражении лица. Красивые черты, как трещина, пересекала страшная улыбка. Коварная и злобная. Он вознамерился погубить весь люд, и знал, что рано или поздно у него получится. Меланья боялась этой гравюры. Когда она стала старше, ее начали преследовать ночные кошмары. Меланья бежала по лесу, острые ветки до крови ранили кожу, выдирали пряди волос. Она пыталась спастись от хлопков крыльев над головой. Едва не задевая верхушки деревьев, за ней гнался дьявол…

Прихрамывая от боли в ноге, где даже остались глубокие борозды от ногтей муженька, Меланья прошла мимо незнакомца. Она все ожидала, что он вынет нож и перережет ей горло, но он оставался неподвижен. Просто стоял подле фрески и насмешливо глядел на нее. Поправив платок, Меланья все же осмелилась бросить напоследок:

– Мои дела не ваша забота.

Он засмеялся, нарушая торжественную тишину церкви. Пламя свечей возмущенно заколыхалось. И даже лики на образах сурово нахмурили брови. Незнакомец поклонился ей.

– Как знать…

Насколько могла быстро Меланья вышла из церкви. Почему-то ей казалось, что дьявол ее только что настиг.

***

Вика проснулась, сходя с ума от страха. Она задыхалась, жадно хватая ртом воздух. Рубашка прилипла к телу, даже простыня пропиталась потом. Перед глазами до сих пор мелькали расплывчатые картинки из сновидения. Жуткие сцены насилия, вызывающие дрожь ужаса.

– Ты проснулась? Провожать меня будешь?

Рома вошел в спальню, полностью одетый. Он застегивал часы на запястье и выглядел… Вика попыталась понять выражение его лица. Как будто… Как будто ему не терпится уехать.

Она выбралась из кровати и тут же поежилась от холодного воздуха, коснувшегося кожи. Совсем как во сне. Там она вновь оказалась в интернате. Только выглядел он иначе… И был населен не угловатыми девочками-подростками, а совершенно незнакомыми людьми. Все, что Вика помнила – боль, когда уродливый, толстый боров схватил ее за плечи и бросил на пол. Она чувствовала каждую неровность досок, их твердость. Чувствовала, как позвоночник простреливает огнем. Но кем бы ни был насильник, ему этого показалось мало. Он схватил ее за ногу, дернул, словно пытался вырвать. Ногти вонзились в кожу, прорывая ее и царапая. Тут же выступили алые капельки крови…

Это все из-за случившегося в переулке. В ее сознании происходят жуткие вещи. Все перемешалось в дикий сумбур.

– Вик, ну что ты застыла? Хоть поцелуй на прощание.

Рома подошел ближе. Его теплые ладони легли на Викину талию, но впервые за их супружескую жизнь, внутри ничего не екнуло. Вика осталась совершенно равнодушна. А после такого сна вообще не хотелось, чтобы кто-то прикасался к ее телу. Рома наклонился и как-то механически провел губами по ее губам. В поцелуе не было ни то, что страсти или теплоты, а даже желания ее поцеловать! Он просто выполнял повинность. Свою ежедневную рутинную обязанность – целовать надоевшую жену. Вика чувствовала именно это – она надоела Роме.

– Если что-то важное, сразу звони. Но если я сразу не отвечу, панику не поднимай. У меня почти с утра до ночи переговоры.

Рома опять щелкнул ее по носу. Откуда у него взялась эта дурацкая привычка?! Вика кивнула, по-прежнему не находя сил что-нибудь сказать.

– Вот и хорошо. Не скучай! Начинай готовиться к праздникам.

Вика снова кивнула. Рома, наконец, отпустил ее и ушел в прихожую. Вика побрела за ним. Прижавшись к прохладной стене, она следила за тем, как Рома обувается и надевает модное пальто. Он любил красивую одежду. И никогда на ней не экономил. А вот Викин гардероб ограничивался несколькими черными юбками и такими же брюками. К ним – десяток блузок. Таких же унылых, как и она сама. Она ведь училка! А учителям не положено выглядеть модно и красиво. Они – пример классического стиля… Вика ощущала себя лишь примером скуки и безысходности. Да, именно безысходностью была пропитана вся ее жизнь.

Рома накинул шарф, подхватил с пола сумку и чемодан. Он выглядел как успешный бизнесмен. Уверенный в себе мужчина, который прекрасно осознает свое превосходство над всеми. Вика непроизвольно коснулась опухшей щеки. А как выглядела она? Уставшая, избитая, забывшая о себе ради уюта в доме. И ради него.

Рома открыл дверь и выставил наружу багаж.

– Все, Викусь. Я поехал. И смотри осторожнее. Чтобы больше никаких воров.

Вика не выдержала:

– Как будто я сама предложила себя ограбить!

Рома, кажется, не ожидал такой вспышки гнева. Он удивленно поднял брови.

– Ладно… Скоро вернусь.

Вика шагнула вперед. Сквозняк из коридора неприятно царапнул кожу. Но она остановилась лишь у порога.

– Даже не сказал, куда едешь.

Рома поморщился. Но тут же как ни в чем не бывало пожал плечами:

– В Питер.

– Ну, счастливого пути…

– Спасибо, Вик.

Рома поднял вещи и устремился вниз по лестнице. А Вика осталась одна… Ни поцелуя на прощание, ни крепких объятий, ни пресловутого, давно ничего незначащего, «Я тебя люблю». Вообще ничего. Вика захлопнула дверь и прошла на кухню, чтобы выглянуть в окно. Рома как раз садился в такси. В сером сумраке все никак не наступающего утра он казался кем-то чужим. Просто незнакомцем, которого она случайно заметила. Вика вспомнила, как стояла точно так же, подглядывая за Павлом. Упрямый мальчишка, здорово попортивший ей жизнь в школе… За два дня он сделал для нее больше, чем муж за несколько лет. Наверное, нужно было сказать ему «спасибо» и не прогонять вот так грубо. Вика отвернулась от окна, утратив всякий интерес к отъезжающей машине. Раньше она обязательно стояла бы до последнего – следила бы, пока такси не скроется за поворотом и по-детски молилась, чтобы все прошло хорошо. Сейчас же ее занимали совершенно другие мысли.

Вика понимала, что это сумасшествие, какое-то безумие… Но намного больше отправляющегося в командировку мужа ее волновала клубника. Неужели Павел действительно ее принес?! Больше ведь некому. Вика распахнула дверцу холодильника и удивленно замерла на месте. Он накупил дорогущих деликатесов, на которые Вика даже не смотрела в магазине. Удивительно, как Рома не отчитал ее еще и за них. Аромат клубники заполнил всю кухню. Вика потянулась к пластиковой коробочке, откинула крышку и взяла кроваво-алую ягоду.

Она поднесла ее к лицу и вдохнула невероятный запах. Пахло волшебно. Летом, смехом и чем-то невообразимо греховным. Захлопнув дверцу, Вика прижалась к ней спиной, откусила кусочек ягоды и блаженно закрыла глаза. Терпко-сладкий сок потек по языку и губам. Невообразимый вкус. Настоящая клубника – не тот суррогат, что продается обычно в магазинах. Вика доела и даже облизнула пальцы. Как бы удержаться и не съесть все? Она будет есть по две штучки в день, не больше. Максимально растягивая удовольствие. Довольная принятым решением, Вика направилась обратно в спальню, но неуклюже задела ногой стол. По лодыжке будто прошлись наждачкой. Вика даже вскрикнула от боли. Она нагнулась, чтобы рассмотреть рану. От увиденного ее бросило в жар, кровь хлынула к голове, в ушах зашумело, щеки и лоб пылали. Спину защекотала холодная капля пота. С одной стороны на коже выделялись четыре изогнутых красных раны, едва начавших затягиваться. Кожа вокруг алых, покрывшихся коркой полумесяцев, уже пожелтела. Точь-в-точь, как в ее кошмаре. Это невозможно. Или вчера она не заметила их среди других синяков? Но ведь там они никак не могли появиться. Вика отерла покрытый испариной лоб. Не нужно волноваться понапрасну. Скорее всего вчера она просто не обратила внимание на царапины. Да мало ли как она умудрилась их получить! А ночью нога разболелась, вот и приснилось такое. Да, так и было.

Убедив себя, что ничего страшного не случилось, Вика вернулась в спальню и снова легла. Но сон не шел. За окном едва-едва занимался рассвет. Хмурое небо нависало прямо над домами, обещая новую порцию снега. Поехать бы сейчас в старый дом, оставшийся от родителей. Там, наверное сейчас красота. Как в сказке. Вика нахмурилась. Может, встретить Новый год за городом? В доме? Он, конечно, совсем маленький – одноэтажный, но теплый и надежный. Отец строил на века. За месяц Вика успеет привести его в порядок. Правда, придется повозиться – она давно там не была. Но почему бы и нет?

Неожиданно пришла другая мысль. Этот дом всегда был для Вики убежищем… Рома настаивал на продаже. Дом ему не нравился: он называл его «старой хибарой» и развалюхой, уговаривал продать, а деньги вложить в новую квартиру. Вика не соглашалась. Он был памятью о родителях. Единственной памятью. Они не особенно ладили. Вика никак не могла смириться с тем, что ее отдали в интернат, что она была фактически одна, пока родители устраивали карьеру. Родители же всегда утверждали, что она ничего не понимает, что так было нужно и благодаря им она имеет хорошее воспитание и образование. Вот только, куда их теперь девать, непонятно. Отец оказался втянут в какую-то темную историю. Их маленькая семья лишилась всего. Сначала умер папа. Следом ушла мать. Вике оставалось злиться, что они снова бросили ее. Дом был якорем, за который она могла ухватиться. Во время крупных ссор с Ромой она оставляла все и уезжала туда. Правда, стоило приехать Роме следом и попросить прощения, Вика возвращалась. Странно, но прокручивая сейчас в голове все их громкие скандалы, Вика вдруг поняла, что в каждом из них получалась виноватой почему-то именно она. По крайней мере в этом ее пытался убедить Рома.

Нет, так больше невозможно! Вика откинула одеяло и села в кровати. Она изведет себя такими мыслями. Еще хоть час наедине с собой, и психушка ей гарантирована. Вика снова выбралась из уютной постели и отправилась в ванную. Синяки выглядели ужасно. Фиолетовые, опухшие, похожие на выцветшие чернильные пятна с неровными краями. Она вспомнила про аптечку, которую принес Павел, и целый список рекомендаций, когда и чем мазать отеки. Отыскав нужную мазь, Вика начала осторожно накладывать ее на лицо. Интересно, чем вызвана его забота? Ей было непривычно подобное беспокойство. Неужели и вправду чувствует вину за свое поведение в школе? Вика невесело усмехнулась своему отражению. Кого она обманывает?! У того, кто так хладнокровно орудовал ножом в подворотне, не может быть никакой совести. А что если он убил того урода? Что если его теперь разыскивает полиция? Вику прошиб холодный пот. Даже если такое случится, она будет всячески отрицать вину Павла. Придумает какую-нибудь ложь… Да что угодно! В памяти всплыло его лицо. Напряженные заострившиеся черты, зеленый, прожигающий насквозь взгляд. Он превратился в красивого мужчину. И очень опасного. Ей казалось, что ему не впервой пользоваться оружием. Тогда, в проулке, в нем чувствовалось что-то дикое, первобытное. Опасность, которая от него исходила, ощущалась на уровне инстинктов. Интересно, каким он стал? Чем теперь занимается? Кажется, у его отца был строительный бизнес. Пошел ли Павел по его стопам? Или выбрал что-то другое?

Впрочем, ее это не должно волновать. Они вряд ли еще когда-нибудь встретятся. Особенно после того, как Вика его выставила. Ладно, сделанного не воротишь. Она повела себя как истеричная идиотка, и теперь ужасно стыдно. Но теперь никак нельзя извиниться перед Пашей за свою неблагодарность, а значит и нет смысла забивать себе этим голову. Нужно подумать о том, что ее семья разваливается на части…

Вика уныло ходила из комнаты в комнату. За неделю накопилось столько дел, но она не имела ни малейшего желания ими заниматься. Не было сил разбирать гору нестиранной одежды. Готовить тоже не имело смысла. Ей хватит и того, что есть в холодильнике. Да еще и Павел принес столько еды. К урокам она готова, тетради проверены еще в пятницу… Раньше она старалась успеть в выходной, как можно больше. Сегодня не хотелось ничего. Вика смотрела в окно, на улицу, где уже окончательно рассвело. Стены квартиры давили. Вика задыхалась. Ей необходимо было вырваться из ловушки, в которую превратился уютный прежде дом.

***

Несколько часов она просто бездумно бродила по городу. Мелкие снежинки нехотя падали с неба, холодя щеки. Снег скрипел под ногами, как гнилые половицы в старом доме. Вика все никак не могла забыть свой сон. Мысли смешивались и путались. Она вспоминала, как во сне пыталась сдержать рыдания, пропитанная ненавистью к уродливому насильнику. Ей хотелось кричать, рыдать во весь голос от боли и несправедливости, от того, что вынуждена терпеть. Но она решила молчать. Не позволить ему наслаждаться ее слезами. Картинки из сна смешивались с памятью о Ромином уходе. Между ними был холод. Словно два чужих человека, волею обстоятельств оказавшиеся в одном помещении. Десять лет они прожили вместе. Десять лет Вика пыталась оправдать Ромин выбор, его ожидания. Из кожи вон лезла, чтобы он был ею доволен, чтобы не разочаровался. Она ведь прекрасно понимала, что не так красива, как другие женщины! Да, по-своему привлекательна, но не более. Она редко красилась, почти никогда не меняла прическу. А все ее попытки одеваться модно сталкивались с выговорами администрации и Ромиными нотациями, что им нужно экономить.

А теперь получается, что она осталась одна. Рома уехал в командировку. На его лице читалось… облегчение? Вот, что она получила за годы труда и заботы о нем. Облегчение на лице любимого мужчины. Скандал из-за клубники и претензии, что съела всю яичницу. Несколько ворон бодро проскакали по снегу, оставляя крошечные следы лапок. Голые деревья задумчиво смотрели им вслед. А Вика вдруг увидела то, что давно лежало на поверхности. Она не нужна Роме. Не нужна, как женщина, как жена, как любовница, как друг. Они чужие люди. Ему было все равно, что с ней. Ему нужен был ужин и чистые рубашки, когда она еле дышала от боли и отчаяния. Когда он смотрел на ее синяки, Вика видела в его глазах равнодушие. Он требовал чертову яичницу, когда она стонала от боли!

Неужели, это все? Конец их жизни, конец их семьи? Нет, нет, нет… Она так просто не сдастся. Десять лет строить, по кирпичикам выкладывать семейную крепость, чтобы просто опустить руки? Все дело в ребенке. Им нужен ребенок. Частичка их обоих. Как только Рома вернется, им нужно серьезно поговорить. Она обязательно должна убедить его. Всеми правдами и неправдами заставить дать деньги на ЭКО. А для этого необходимо придумать что-то действительно необычное.

Вика невесело ухмыльнулась. Для начала хотя бы вернуть секс в отношения. Несколько месяцев они ограничивались лишь тем, что спали в одной кровати. Да и до этого все шло не очень гладко. Рома как заведенный твердил, что адски устает, а затем все-таки прикасался к ней с таким видом, словно приходилось выполнять тяжелейшую повинность. Может, ему что-то не нравилось? Или он хотел попробовать что-нибудь новое?.. Рома был ее первым и единственным мужчиной. Конечно, раньше ей не доставало опыта, смелости и даже раскрепощенности. Но ради него она всегда старалась побороть неуверенность. Как только он вернется, они сядут и спокойно обо всем поговорят.

В душе засело дурное предчувствие. А что если говорить уже поздно? Что если она упустила тот шанс, когда еще что-то можно было спасти? Вика понимала, что еще немного, и сойдет с ума от всех страхов и сомнений. Она осознавала, что в жизни все совершенно не так, как она хотела. Но как это исправить? И только ли она должна ломать голову над этим вопросом? Вика остановилась возле старого дерева. Его голые скрюченные ветви тянулись во все стороны, перекрывая неясный утренний свет. Сняв перчатку, она коснулась шершавого обледеневшего ствола. Пальцы пронзил холод. Рома изменился. И уже очень давно. Первые годы их жизни были сказкой. Нет, не так. Первые месяцы. Первые несколько месяцев были сказкой. Вика пребывала в волшебном дурмане, уверенная, что нашла своего единственного. Счастливая… Боже, какая же она была счастливая. Целые дни у плиты и гладильной доски не могли пошатнуть ее уверенности в своем счастье. Казалось, что она справится со всем. Тогда Рома был к ней очень внимателен, нежен, заботлив. Он беспокоился о ней, берег. Волновался, когда она задерживалась на работе и приходил встречать. Приносил завтраки в постель. Поил сиропами, если она вдруг заболевала, и не отходил до тех пор, пока Вика не вставала на ноги.

А что сейчас? Сейчас он с равнодушием смотрел на ее синяки и целовал так, словно она была змеей. Вика прижалась лбом к промерзшей коре, едва сдерживая слезы. Если бы мать и отец были живы… Она бы спросила совета у них. Втроем они бы наверняка придумали, как сохранить ее семью. Но они умерли, а Вике даже не с кем поделиться. С девочками из интерната они давно уже не общаются. На работе завидуют ее маленьким успехам… А больше ведь никого и нет. Как-то так получилось, что вся ее жизнь оказалось сосредоточена на Роме. У него, конечно, было много друзей и знакомых. Но не пойдет же Вика жаловаться на неудавшуюся семейную жизнь им!

Она оказалась в ловушке, в которую сама же себя и загнала. Права была красавица Лена, ее соседка по интернату. Она всегда повторяла: главное, чтобы любили тебя. А ты придумаешь повод, чтобы полюбить Его.

Похоже, Вика насочиняла целый том поводов, чтобы любить Рому. Но вот любил ли он ее?..

Сколько она так простояла, Вика не знала. Пальцы начали окоченевать. Давно в конце ноября не было таких морозов. Город потихоньку просыпался. На улицу вышли заспанные дворники. Нехотя выбирались из уютных кроватей те, кому не повезло работать в воскресенье. Осторожно ползли по скользкой дороге первые автомобили. Вика еще немного постояла у дерева. Она должна что-то придумать. Изменить свою жизнь. Вика побрела в сторону от дома. Если она оставит все, как есть, то сама обречет себя на унылое существование среди кастрюль и грязного белья. Она не хотела больше быть нянькой для Ромы. Неужели он не мог уделить ей хоть капельку внимания? Не мог позаботиться о ней?! Вика брела по городу, всматриваясь в хмурые лица. Кто-то отвечал ей удивленным взглядом, а кто-то даже не замечал. Она словно была невидимкой. И если некоторые чуть дольше задерживали на ней свой взгляд, то лишь из-за жутких синяков. Вика почти до самых глаз натянула шарф и туго завязала. Уж лучше пусть думают, что она жуткая мерзлячка.

Вика все брела и брела вперед, не имея никакой цели. Она просто шла, чувствуя, что должна идти. Она ощущала потребность уйти как можно дальше от дома. Сбежать от всех забот и проблем. Даже хорошо, что Рома уехал – у нее будет время подумать и решить, что делать. Рядом звякнул колокольчик, вырвав Вику из мыслей. Она удивленно обернулась: молоденькая девушка пыталась прицепить табличку к двери магазина. Вика вернулась назад и подошла к девушке: