Постучи в мою дверь

С лицом Габора произошло что-то странное. На какой-то миг Олесе показалось, что вены под его кожей вспыхнули, как разряды молний. Она моргнула, и тут же все исчезло.

– Хотите знать, на что я способен с женщиной? – От его низкого хриплого шепота, по телу прошла горячая волна.

Олеся не собиралась отвечать. И так вырыла себе могилу. А что если он и вправду… Она не успела додумать эту мысль – Габор метнулся к ней, прижимая к мягкому сидению. Олеся едва успела сделать вдох перед тем, как губы Габора набросились на ее рот. Именно набросились. Накинулись, как голодные звери. Они с Габором не закрывали глаз, продолжая смотреть друг на друга. Радужки мерцали странными вспышками, а рот… Олеся не выдержала и приоткрыла губы. Габор жадно скользнул языком между ними. Он целовал ее медленно, настойчиво, прикусывая зубами и слизывая тихие стоны. Олеся начала задыхаться. Ее захлестнуло странное ощущение неправильности.

Его губы были твердыми и чуточку шершавыми. Колючая щетина царапала нежную кожу вокруг рта и подбородок. Каждое движение было жестким и вкрадчивым, словно он пробовал ее на вкус.

Олеся поняла, что не так было в этом поцелуе. Он был расчетливым. Каждое движение четко выверено и отрепетировано. Олеся была молчаливой куклой, на которой он отрабатывал свое мастерство. О, да, он делал это почти совершенно. Ее бедное сердце выпрыгивало из груди от восторга и ощущения горячих касаний языка. Но душа чувствовала, что все не так. Он просто наказывал ее. Пытался проучить. Ни капли эмоций. Холодный расчет.

Олеся собралась с силами и резко впилась в губу Габора зубами. Он тихо рыкнул, отстранившись. А Олеся ощутила на языке солоноватый привкус крови. Странно пьянящий вкус. Будоражащий. Это возбудило ее больше, чем механический поцелуй. Пристально глядя ей в глаза, Габор слизнул струйку крови, бегущую из раны на губе. Олеся вздрогнула. Ее бросило в жар, и одежда стала слишком тесной.

Снаружи послышались голоса и женский смех, а через секунду дверца кареты распахнулась. Олеся и Габор отпрянули друг от друга. С молниеносной скоростью он пересел на сидение напротив. Сама не зная почему, Олеся ощутила странную обиду. Сначала этот неживой поцелуй, теперь отодвинулся, как будто стыдился ее или считал прокаженной.

Радостно смеющаяся Адрианна забралась внутрь:

– Как же было замечательно! Нам нужно чаще выбираться в деревню. По-моему, мы слишком рано уехали.

Драган лишь молча кивал. Олеся заметила, каким взглядом он смотрел на Адрианну. Восторженно-влюбленным. На лице застыла глуповатая, но счастливая улыбка. Адрианна же раскраснелась, явно от смущения. Олеся завистливо вздохнула. Она всегда мечтала о такой любви. Пусть это наивно и глупо, но ей хотелось, чтобы все было, как в сказке. Что она получила в результате? Муж ни капельки не любил и изменял. А Габор холодно демонстрировал свои умения. У него вообще не было сердца. Да и зачем она о нем думает? Он ей никто. Как только выберется отсюда, сразу же обо всем забудет.

Черт! Она ведь хотела разузнать про деда, который бросил ее на дороге. А вместо этого думала только о Габоре. Олеся сердита взглянула на него. Он смотрел прямо на нее.

– Уже закат. Да и Маргит… утомилась. – В его голосе Олеся отчетливо услышала обещание всех возможных пыток, которые только существуют на свете.

Дура! А она-то мечтала о поцелуе. Фантазировала, каким он будет. Технически – совершенный. И совершенно бесчувственный. Получила, дуреха? Чтобы знала, как на чужих мужиков зариться. Пусть, вон, идет к своей Фиданке. Вот уж кто точно будет рад.

– Ой, верно. Закат! – Адрианна не выглядела ни встревоженной, ни испуганной.

Они с Драганом все время переглядывались, после чего Драган загадочно улыбался, а Адрианна начинала хихикать.

– Габор, братец? С кем ты умудрился подраться?

– О чем ты?

Мерзавец, наконец, отвернулся от Олеси и обратил внимание на сестру. Олеся облегченно выдохнула. Она и не заметила, что все это время сидела в жутком напряжении.

Адрианна стала серьезной:

– У тебя кровь из губы идет.

Габор бросил на Олесю быстрый взгляд, который обжег сильнее, чем их поцелуй-недоразумение. Олесе стало интересно, что он ответит, но неожиданно лошади заржали, и карета начала останавливаться. Олеся попыталась выглянуть в окошко, но Габор бесцеремонно толкнул ее в плечо, прижимая к сидению. Рядом неподвижно замерла Адрианна. Габор и Драган почти синхронно откинули плащи и положили ладони на эфесы скрытых в ножнах сабель. Странно, а ведь Олеся даже не замечала, что Габор вооружен.

Он взглянул сначала на нее, а затем на сестру. Приложил палец к губам, призывая молчать. Адрианна тут же быстро закивала. Олеся тоже кивнула, начиная осознавать, что дело плохо. Габор бросил на нее внимательный взгляд и отвернулся к Драгану, указывая пальцем сначала на себя, потом на него. Драган кивнул и пропустил Габора вперед.

Габор открыл дверцу кареты, на ходу вытаскивая саблю и выскакивая наружу. До Олеси донесся и знакомый, и незнакомый голос, от которого внутри все заледенело. Теперь она точно знала, что значит выражение «волосы встали дыбом». Чужие воспоминания вихрем завертелись в голове. Отчетливый свист кнута. Издевательский смех и деревянная маска жуткого монстра.

– Брат! Вот так сюрприз! Не ожидал, что ты нарушишь свой же запрет и покинешь крепость на закате.

Олесе стало дурно. Ее замутило, и завтрак попросился наружу. Сама того не замечая, она вцепилась в ладонь Адрианны. Та удивленно на нее посмотрела:

– Это же Миклош! Слава Небесам! – От радостной улыбки Адрианны Олесе стало только хуже.

Картинки перед глазами мелькали так быстро и часто, что Олесе начало казаться, будто она летит на карусели. Сумасшедшие видения Маргит сменялись вполне осознанными и четкими воспоминаниями. И от того, что видела, Олеся начинала испытывать почти животный ужас.

Она попала в ад. То, что она очутилась здесь – ее наказание за какие-то грехи. Когда воспоминания Маргит оборвались темнотой, Олеся уже все поняла. Несчастную сумасшедшую женщину убил собственный муж. Убил жестоко и расчетливо. И то же самое ожидает Олесю. Теперь она либо умрет, либо сбежит отсюда. Но есть ли у нее шанс?

Глава 8

Она творила с ним что-то невероятное. Никогда, ни разу в жизни, он не терял контроль и не выходил из себя. Самообладание и выдержка – первое, чему его научили родители. «Гнев – худший советчик.» «От тебя и твоей холодной головы зависят тысячи людей.» «Враги только и будут ждать твоей ошибки. Не сможешь скрыть свои замыслы, и они станут достоянием твоих врагов.» Каждый день отец повторял, что необходимо держать себя под контролем. И до сегодняшнего дня Габор прекрасно с этим справлялся. Он справлялся с этим великолепно. Никто не мог похвастаться тем, что вывел господаря Дьекельни из себя. Никто не мог заранее узнать о его планах. Никто не мог пробить стену его самообладания и вывести на ненужные эмоции. Никто, кроме Маргит. Эта ведьма умудрилась довести его до потери контроля. Так легко и искусно, словно привыкла играть мужиками.

Габор не узнавал сам себя. Пара слов. Чертова пара слов! Не о маленьком мальчике и не о его бессилии с женщинами. Нет, совсем нет. Его вывело из себя упоминание о Миклоше.

Во время этой нелепой прогулки по деревне он совершенно забыл о том, что Маргит принадлежит другому. Его собственному брату. И то, каким голосом она спросила о нем… Нежно, неуверенно, интимно. Как будто между ней и Миклошем было что-то особенное, что не дано понять такому, как Габор. Все остальные слова стали лишь очередными углями в горящем огне. И этот поцелуй… О чем он думал? О чем?! Хотел проучить зарвавшуюся девицу. Хотел наказать ее. Думал, что она забудется в его руках, перестанет соображать и прижмется к нему в поисках новой ласки. Ну или хотя бы смутится. Но она укусила его. Укусила! И кому он что доказал? Только сделал хуже самому себе. Потому что узнал, каковы ее губы. Мягкие, нежные, вкусные. Хотелось впиваться в них зубами и втягивать в свой рот. Хотелось ощутить их везде на своем теле. Теперь мысли об этом будут неустанно преследовать его.

Нет смысла отрицать, что он безумно хочет заполучить ее в свою постель. Габор не мог выбросить из головы картины того, что мечтает сделать с Маргит. Она забудет и о Миклоше, и обо всем на свете. Будет умолять его продолжить и соглашаться на все, что он прикажет ей сделать. Каким бы постыдным ей это ни казалось. Она будет его. В его власти. Полностью покорная и подчиненная. Он сделает так, что Маргит будет зависеть от его ласк. Они станут ей жизненно необходимы. Превратятся в ее наркотик. И она сама будет умолять его не отдавать ее Миклошу.

Наваждение какое-то. Габор понимал, что его влечение к Маргит переходит все допустимые границы. Если не прикоснется к ней снова, не поцелует, то сойдет с ума. Ее губы так послушно раскрывались под его губами. Она тихонько стонала ему в рот, согревая теплым дыханием, от которого Габор вспыхнул, как сухой хворост. Он едва удержал себя в узде, когда коснулся языком ее губ. Ему хотелось, нет, нужно было!, превратить этот поцелуй не в наказание, а в порочное наслаждение. Чтобы только целуясь с ним, Маргит уже чувствовала себя принадлежащей ему. Это точно наваждение. Сумасшествие. Она околдовала его. Должно быть, это и впрямь происки Крампуса.

Когда карета начала останавливаться, Габор готов был вслух благодарить Небеса. Находиться в тесном пространстве, напротив Маргит, знать, что его губы совсем недавно касались ее губ – это сложно. Очень сложно. Невозможно было удержать себя от желания хотя бы дотронуться до нее. Провести пальцами по нежной бледной коже, слегка тронутой румянцем. Вынужденную остановку Габор воспринял, как спасение. Он ринулся вперед, готовый к встрече с демоном, почти надеясь на нее. Он был готов ко всему. Даже к проклятому Крампусу! Но не к тому, что из кареты вальяжно и не спеша выйдет Миклош.

Хитрый гаденыш выглядел обрюзгшим, как будто пил, не просыхая, несколько дней подряд.

– Брат! Вот так сюрприз! Не ожидал, что ты нарушишь свой же запрет и покинешь крепость на закате.

Габор сжал зубы и огляделся, все еще надеясь увидеть демона. Но вокруг, как назло, все было спокойно. Габор не торопился убирать саблю. Миклош прибыл не вовремя. Хотя, учитывая все произошедшее с Маргит, сильно задержался. Как бы невзначай прикрыв дверцу кареты, Габор заставил себя улыбнуться:

– Кто еще осмелится нарушить мой запрет, если не я сам?

– Ха-ха-ха! Ты всегда любил ходить по краю. Раз уж мы встретились тут, отправимся в крепость вдвоем? – Миклош шагнул к карете, но Габор быстро преградил ему дорогу.

– Там у меня… дама, не совсем одетая. Сам понимаешь, она не готова к новому знакомству.

Миклош заржал. Габор в очередной раз убеждался, как между ними мало общего.

– Боишься, что она увидит меня и сразу же забудет о тебе?

Габору захотелось всадить кулак в его самодовольную рожу. Знал бы братец, кто сейчас находится в карете. Мысли вернулись к Маргит. Кого же на самом деле она предпочтет? Его или брата? Идиотизм какой-то. Она уже выбрала Миклоша. Но ведь и сам Габор не обращал на нее внимания до последнего времени.

– Да. – Габор пожал плечами. – Есть такие опасения.

– Не думал, что ты опустишься до подобного. – Миклош задумчивым взглядом буравил карету. – Ты всегда такой правильный. И кто же там? Какая-нибудь аристократочка? Или служанка?

Проклятье! Там же Адрианна. И она наверняка слышала голос Миклоша.

Пока сестра не выдала его, Габор направился в сторону кареты Миклоша.

– Я тоже человек и мне тоже иногда хочется расслабиться. – Габор распахнул дверцу кареты, пропуская брата вперед.

Когда Миклош, наконец, приблизился, Габор едва ли не силой впихнул его внутрь. Кивнул своему кучеру: