Перкаль. Флер страсти
Матильда Аваланж
Я скрывалась от следующего за мной по пятам кошмара. Но он нашел меня – даже на самом краю света. Теперь я должна вернуться в мрачный город, из которого когда-то бежала, чтобы встретиться со своим страхом лицом к лицу и узнать откуда он родом. Смогу ли я выжить не не сойти с ума? Ведь прошлое подчас хранит слишком мрачные тайны…
Матильда Аваланж
Перкаль. Флер страсти
ГЛАВА 1
Парящие в воздухе
Парикмахер щелкнул надо мной ножницами.
– Вы уверены, что хотите это?
Уверена ли я?
Господи, да нет конечно!
Мне безумно жаль свои волосы!
Но я теперь в бегах, а беглянки по всем канонам жанра либо отстригают волосы, либо красят их в совершенно другой цвет в туалете придорожного кафе, как Дженнифер Лопез в клипе на одну известную песню.
Она там, правда, ещё машину сожгла, но такого глупого и красивого удовольствия я себе не позволила.
Машину Гая я продала. Это было более выгодно.
– Я вас поняла? Стричь? Вы хотите стричь? Вот так коротко? Ещё короче?
– Да, все верно.
– У вас шикарные волосы, – она подняла одну прядь и обернулась к парню, который делал завивку пожилой женщине. – Коста, ты слышал? Эта деспенис хочет стать совсем как мальчик! Вам просто не пойдёт такая стрижка!
Бросив на меня оценивающий взгляд, парень коротко заключил:
– Она безумна, не иначе.
Честно говоря, я пыталась решиться на такие кардинальные изменения в своей внешности не в первый раз.
Не думаю, что это как-то помогло получше спрятаться от тех, кто следует за мной по пятам, и все же так было бы спокойнее. И правильнее.
Другая жизнь – другая причёска.
– Ну что, деспенис, стрижём? – ещё раз на ломаном русском спросила парикмахер с видимой жалостью.
И я, конечно, снова трусливо отступила.
В конце концов, почему из-за каких-то глупостей я должна делать то, чего мне не хочется?
– Пожалуй, вы правы, – я с облегчением поднялась из кресла. – Если надумаю – вернусь.
– Надеюсь, не надумаете! – широко улыбнулась девушка. – Вам так идут длинные волосы! Правда, Коста?
Парень, не отрываясь от работы, цокнул и поцеловал пальцы.
Наверное, это означало высшую степень согласия.
Я с лёгким сердцем выбралась из парикмахерской и оказалась на узкой улочке в окружении деревянных балконов, с которых свешивалась зелень и гирлянды цветов.
Магазинчики и различные лавки располагались на первых этажах жилых домов.
Улочка вела прямо к морю.
Собрала волосы в хвост и побежала вперёд.
Невдалеке показалась витрина со свадебными платьями. Эти платья не из миткаля, нет!
Это обычный салон, и Ян не выйдет из его двери и не преградит мне путь, торжествующе улыбаясь своей сумасшедшей улыбкой.
И все-таки один лишь вид манекенов, задрапированных белой тканью, заставил меня свернуть в проулок.
Уж лучше обойду этот магазин!
Я знала, что после событий двухмесячной давности нервы у меня стали совсем ни к чёрту. Я боялась каждого брошенного на меня взгляда, каждого громкого звука, но больше всего – ночи и таящихся в ней шорохов.
Мне все время казалось, что Ян нашел меня и теперь наблюдает, играя, как кошка с мышкой.
Стыдно признаться, но порой я вела себя неадекватно даже на людях.
Когда летела сюда, то при посадке на самолёт заметила парня в ветровке с низко надвинутым на лицо капюшоном и перепугалась до такой степени, что чуть не сбежала прямо с трапа.
Хорошо хоть, он снял капюшон, когда показывал свой билет стюардессе и оказался, разумеется, не Яном, а каким-то темноволосым парнишкой, совсем юным.
Только тогда я отцепила судорожно сжатые пальцы от поручня и вывалилась из автобуса.
Хорошо хоть, в общей суматохе никто не заметил моей паники.
Попетляв по тенистым улицам, я, наконец, вышла к морю.
С удовольствием скинув сандалии, взяла их за ремешки и, утопая в белом нагретом солнцем песке, пошла к пляжу.
Здесь было так тепло, так солнечно и чудесно, что тревога мало-помалу убралась куда-то вглубь меня, затаилась до поры до времени.
Морские волны плавно накатывали на берег и отступали, успокаивая, убаюкивая, как будто уверяя в том, что сейчас я в полной безопасности.
И все же потрясающие ярко-аквамариновые воды будили в моём сердце печаль.
Я пыталась избавиться от воспоминаний, потому что они были слишком болезненны и горьки, и не могла.