Миткаль. Шлейф одержимости

Тьфу, зачем я так оговорилась и сразу же привлекла внимание?

Пусть бы и дальше дядюшка играл в «барина и его горничную», плевать.

Воцарилось молчание.

– Дядюшка? Так это, оказывается, племянница? А сказал, новенькая уборщица, старый шутник! – захохотал кто-то из друзей дяди. – Говорил, все родственники умерли, а тут такая… Особа. И как её зовут?

Как же это противно, когда о тебе говорят в третьем лице. Да еще и называют «особой».

Дядя помалкивал.

Может, он забыл моё имя?

Ну, я напомню.

– Ева, – громко произнесла я таким тоном, что присутствующие не могли не обернуться на меня. – Меня зовут Ева.

– Браун? – послышался спокойный холодный голос, словно ледышки друг о друга ударились.

Не знаю, чего этот черный, как ворона, Влад ожидал. Может быть, того, что я вытаращу глаза и спрошу: «А кто это?».

– Не думаю, что у меня есть хоть сколь что-то общее с женой Адольфа Гитлера, – я поправила спадающую косынку. – Впрочем, она пробыла в этом статусе официально всего тридцать шесть часов или…

– Какие познания, я поражен, – бесцеремонно перебил Влад.

– Ты видишь меня от силы двадцать минут. Разве можно составить правдивое мнение о человеке за такое короткое время? И, раз уж тут вы все, как я вижу, претендуете на комильфо… Вообще-то, перебивать собеседника – признак дурного тона.

– Поверь, достаточное, – даже как-то устало отмахнулся противный парень в черном. – Тебе ли мне рассказывать о дурном тоне? Ты приехала сюда из провинции, прочитав пару книжек из вашей деревенской библиотеки, и считаешь себя очень умной и образованной. По-любому мечтаешь о красивом и богатом принце с квартирой и машиной. Куда ж без него? Заодно выслуживаешься перед дядей в надежде, что тебе от него что-то перепадет. И невдомек бедной глупой девочке, что её удел – возвращение в сельскую местность, какой-нибудь Федя-тракторист, и перепих в стоге сена под блеянье коз.

Мои глаза расширились.

Даже дядя не зашел бы так далеко. Но его школа, определённо.

Влад смотрел на меня в упор холодно и уверенно.

Напряженное молчание за столом.

Это оскорбление!

Мерзкое и гадкое оскорбление!

Я же ничего им не сделала. Почему на меня смотрят, как на существо низшего круга?

Просто невозможно было подобрать слова от обиды. Влад вопросительно вскинул брови, как бы желая сказать: «Что, кишка тонка ответить?» и безразлично отвернулся.

Я же вылетела из кухни, ударившись локтем о дверной косяк.

Щеки горели, словно меня по ним отхлестали.

На ходу скинула косынку, рванула пуговицы халата и высвободилась из него. Брезгливо отшвырнула тряпку от себя и теперь шагала по коридору в одном нижнем белье.

То, что кто-нибудь может выглянуть из кухни и все увидеть, меня не волновало.

К чертям собачьим и дядюшку и его гостей!

Не подозревала, что люди могут быть такими… Такими высокомерными и предвзятыми!

Я подошла к двери своей комнаты и рывком дернула её на себя. Прежде, чем войти, все же оглянулась.

Уже начиная жалеть о сделанном, я понадеялась, что никто не видел моего демарша.

Напрасно.

В дверях кухни, прислонившись к косяку, стоял Влад.

Ни о чем не жалею. Ни о чем. Надо было этот халат вообще ему прямо в рожу швырнуть!

Я отвернулась и затворила дверь.

Да пошел он!

В конце концов, ничего страшного не произошло.

Белье у меня самое обычное, вроде купальника, только немного с кружевом. Фигура тоже ничего.

А этот мерзкий Влад – надеюсь, больше его не увижу.

И вообще, как можно меньше контактов с дядей – и все будет хорошо.

И пусть эти гости на меня смотрели, как на пустое место, или вернее, как на какую-то провинциальную матрешку. Для них я – глупая провинциалка. Ну и что с того?

Переживем. Я здесь всего лишь первый день.

Чуть-чуть осмотрюсь, и сбегу из этого бонтонного дома, обязательно сбегу!

Главное, что основная проблема решена. А остальное можно и потерпеть.

Не включая света, я подошла к окну.

В этих краях смеркалось рано. Передо мной стоял лес. В почти сгустившейся темноте казалось – он намного ближе.

По кронам деревьев пробегало легкое движение, но страха оно у меня не вызывало. Я слышала, что в здешних лесах водятся дикие звери, но какими бы дикими они не были, они не станут ломиться в дом.

Вскоре на траву легли ночные тени, а я легла в постель.

Из гостиной слышались голоса и звуки вальса. Кажется, они устроили танцы. Надо же, просто какое-то светское общество.

Куда я попала?