Тыквенный пирог

Тыквенный пирог
Матильда Майер

«Я найду тебя в другой жизни и все исправлю. Даже если для этого мне придется потратить несколько жизней длиною по сто лет, я буду ждать нашей встречи…»

Их история начинается с юношеских надежд, но на каждом шагу их поджидает предательство, обман и разрушенные мечты. Это рассказ о том, как Кимберли, не сумев удержать свою первую любовь, нашла в себе силы бороться за себя и своего сына, и о том, как Мартин, однажды предав настоящее чувство, разрушил свою жизнь ложью и обманом.

Каждый читатель найдет в этой истории что-то свое: кто-то увидит в героях отражение себя, кто-то отыщет утешение, а кто-то обретет надежду на второй шанс.

Ведь истинные чувства не угасают с последним ударом сердца – они лишь ждут нового начала.

Матильда Майер

Тыквенный пирог

Светлой памяти Ираиды и Семёна посвящается

Все персонажи и события являются вымышленными, любое совпадение героев с ныне живущими или когда-либо жившими людьми случайно.

«Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится».

    (Первое послание к Коринфянам святого апостола Павла)

От Автора

Когда-то я знала Любовь. Она была всеобъемлющей и безусловной.

Такая Любовь жила на каждой улице и в каждом доме.

Я видела Любовь. Безграничную и беззаветную.

Когда загорался в окнах свет, теплый и мягкий, он окутывал жителей мегаполисов и периферий.

Я ощущала Любовь. Бескорыстную и возвышенную, —

в тот самый час, когда под вечер зажигались фонари, – и снег большими и пушистыми хлопьями ложился на мои плечи.

Я чувствовала Любовь. Неизменную и непорочную,

мурашками на загорелой коже и запахом и?риса в черничных волосах.

Я слышала Любовь. Романтичную и неподдельную, —

ее играли длинные холодные пальцы на старых клавишах рояля.

Я читала о Любви. Жертвенной и страстной.

О ней писали классики в талмудах, оставляя навсегда память в истории веков.

Я молилась о Любви. Искренней и преданной,

когда луна была моей единственной подругой, а ее далекий свет освещал путь моей заблудшей душе.

Ты спросишь меня: «Но где теперь та Любовь? И есть ли она для меня в этом мире?»

Я не знаю, мой друг. Но ты должен узнать историю той Любви. И я расскажу тебе о ней.

Пролог

Посреди светлого пространства стоит каменная ванна. Без крана, мебели или какой-либо утвари вокруг. Нет ни окон, ни дверей в этой комнате – только ванна. В ней молодая женщина: концы ее длинных вьющихся черных волос утопают в воде, ноги скрывает слой мути, похожей на остатки пены или соли для ванн. Тело женщины повернуто набок: грудь упирается в стенки ванны, а левая рука переброшена через бортик и вывернута изгибом локтя кверху. Из запястья этой руки уже не капает кровь. На полу запеклась объемная бордовая лужа, от которой растеклись и застыли ручейки, наводя ужас из-за того, какое количество крови может уместиться в одном человеке. Поверх левого предплечья женщины покоится ее правая рука, подпирающая тыльной стороной ладони подбородок. Голова наклонена, глаза смотрят в одну точку.

Комната наполняется шумом мужских голосов и тяжелых шагов. Один эксперт достал фотоаппарат, фиксируя произошедшее, второй надел перчатки и сел на корточки, чтобы осмотреть тело. Третий встал неподалеку с планшетом в руках, внося в него информацию и описывая место происшествия. Медицинский эксперт, изучив запястье женщины, из разреза на котором виднелись жилы, мышцы и кости, повернулся к напарнику с планшетом:

– Диктую под запись, слово в слово: «Смерть наступила ночью, в районе трех часов по местному времени, от отравления медикаментами. Насильственных следов на теле не обнаружено, как и нет предсмертной записки, что дает нам право сделать заключение: это не убийство и не суицид. Женщина перепутала дозировку препарата».

Сняв смотровые перчатки и поднявшись с корточек, врач подошел к умершей вплотную. Не заметив сгустка крови и наступив на него, он размазал по полу кровь носком ботинка и закрыл двумя пальцами веки женщины:

– Наденьте на нее корону.

…Мартин Милтон резко открыл глаза и принялся беспокойно оглядывать комнату в темноте. Сон был настолько реалистичным, что он еще с минуту приходил в себя, не понимая, было это наяву или привиделось. В горле першило от сильной сухости, в носу стоял отчетливый стальной запах крови. Он прокашлялся и, сморщив лоб, нашарил под соседней подушкой наручные часы, стрелки которых светились в темноте: ровно три часа ночи. Спустившись в кухню, он, в блеклом свете фонарей за окном, налил полный стакан ледяной воды и жадно выпил. Несколько капель пролились на голую грудь Мартина, охлаждая его. Открыв окно, он всеми легкими вдохнул мокрый весенний воздух и шумно выдохнул. Придя в себя после страшного сна, он закрыл окно и поднялся обратно в комнату.

Весь дом мирно спал. Мартин лег под одеяло, но сон не шел. Глядя на тонкую полоску лунного света на потолке, он вспоминал отрывки сна и не мог взять в толк: кто та женщина? Почему танатолог говорил про отравление, если она вскрыла вены? И зачем она приснилась ему? Он напряг память, чтобы вспомнить: может, он видел ее когда-нибудь среди знаменитостей или давних знакомых. Но нет, он встретил ее впервые во сне.

Прогнав путаные мысли и остатки странного сновидения из головы, Мартин повернулся на бок и помолился, как молился всегда перед сном:

«Господи, пошли мне любовь».

Часть 1

Глава 1

– …Дайнека, по правде говоря, мы пригласили тебя, чтобы поговорить о Мартине, – Молли Милтон, заметно нервничая, теребила в руке льняную салфетку.

– О Мартине? Но мы не общаемся с тех пор, как… – Дайнека Доусон замолчала, вспомнив время, когда ее родители еще были живы. – С тех пор, как вы переехали.

– Да-да, мы знаем, детка. Но ты знакома с нашим сыном с самого детства, и мы знали твоих родителей еще задолго до твоего рождения.

– Но к чему вы клоните?

Миссис Милтон посмотрела на супруга, не зная, как собраться духом, и, колеблясь еще несколько секунд, выдала без обиняков:

– Мы хотим, чтобы вы поженились. Думаю, что и твои родители одобрили бы этот брак, – Молли выдохнула с облегчением, будто раскрыла секрет, который тяготил ее много лет.

– Поженились? – Дайнека растерянно посмотрела на миссис Милтон, затем перевела взгляд на мистера Милтона и обратно, ища подтверждение услышанного.

– Да, милая, – Молли взяла под столом за руку мужа для моральной поддержки.

– А Мартин согласен? – еще более растерянно спросила Доусон.

– Нам нужно лишь твое согласие, – заявил Майкл Милтон.