Эра смерти. Эра империи

Мойя легонько толкнула обе створки ворот, и они подались внутрь. Свет становился все ярче. Это привлекло внимание толпы, и все повернулись, желая узнать, что происходит.

Двери продолжали открываться, словно их тянули на себя великаны. Просвет становился все шире, и сияние ослепило всех присутствующих.

Глава вторая

Поиск виновного

За каждую ошибку кто-то должен нести ответственность и быть наказан. Считать иначе – значит думать, что мы не являемся центром вселенной, а мир не вращается вокруг нас.

    «Книга Брин»

Холодный ветер проникал под бреконмору Персефоны, стоявшей под скрытым за пеленой облаков утренним солнцем. В воздухе игриво кружилась снежная пыль. Это подобие снега придало травянистому холму более светлый оттенок зеленого. Персефона отошла от лагеря всего на пару сотен ярдов, но была уверена, что ее никто не потревожит. Она стояла с подветренной стороны чудовища. Крылатый змей, лежавший на гребне холма – но не спавший, – до сих пор почти всех приводил в ужас. Глаза громадного зверя были закрыты. Персефона часто навещала его, но дракон всегда лежал неподвижно и заговорил лишь однажды, в тот раз. Одного раза хватило.

Персефона держалась от зверя на расстоянии. И она испытывала перед ним ужас, однако приходила сюда почти ежедневно. Рано утром или поздно ночью, когда никто не видел, она взбиралась на холм и, стоя рядом с чудовищем, рассказывала ему о своих страхах и неудачах, надеждах и мечтах. Она знала: оно все слышит и понимает; верила, что каким-то образом он слушает ее. Она понятия не имела, как работает магия, но была уверена: когда она обращается к дракону, Рэйт слышит ее.

– Они должны были уже вернуться, – сказала она зверю. – Я беспокоюсь. Они должны были только разведать, что там в болоте, и сразу вернуться. Ну сколько на это нужно времени, день-два, уж никак не больше трех.

Она сжала в кулак сначала одну руку, потом другую.

– Я отправила с ними Мойю… для защиты. Тэкчин тоже пошел. Да и Тэш с ними, значит, все должно быть в порядке. Так почему они до сих пор не вернулись? – Она не ждала ответа и не получила его. Дракон даже глаз не приоткрыл. – Почему я их отпустила?

Персефона выдохнула облачко пара в морозный воздух, сосредоточив внимание на огромных когтях зверя.

– Я жутко боялась, что небо потемнеет от твоих сородичей, вот почему. Мне и сейчас страшно. – Глядя в серое небо и чувствуя легкое, похожее на поцелуй прикосновение снежинок к щекам, Персефона представила громадные черные тени, похожие на рой саранчи. – Нам нужно еще одно чудо, Рэйт.

Персефона упала на колени, стиснула пальцы и склонила голову, словно в молитве.

– В планы Нифрона я верю не больше, чем в свои собственные. Мы отправили Элисана на север вести переговоры с великанами, а половина второго легиона ушла на юг искать удобную переправу через реку. На это я тоже особенно не рассчитываю. В последнее время кажется, будто мы только и делаем, что посылаем людей в чащу на съедение. Я уже не знаю, что делать. Мы не знаем, что делать. Хотя Нифрон никогда в этом не признается – ни себе, ни мне, – думаю, он испытывает то же отчаяние – как будто течение снова изменилось, и на этот раз мы утонем. Все кажется таким безнадежным и глупым. Когда мы впервые услышали, что фрэи собираются уничтожить далли, смириться с потерями было легко. В Тирре, когда у нас не было ни кинига, ни оружия, вполне разумно было ожидать, что мы погибнем. Даже в Алон-Ристе успех казался недостижимой мечтой. Однако каким-то образом мы всегда выживали. Столько раз оказывались на волосок от смерти, столько чудес повидали…

Персефона вспомнила голод, болезни, клановые междоусобицы, которые Рэн выдержал за ее жизнь. Ничто из этого не могло сравниться с тем, что они пережили за последние несколько лет. Человечество напоминало слабенькое пламя, которое ветер упрямо намеревался погасить, но каждому его новому порыву всегда что-то препятствовало – неожиданная удача, при нормальных обстоятельствах казавшаяся невозможной.

– Такое чувство, словно…

Позади послышалось чье-то пыхтение и хруст заиндевелой травы. Обернувшись, Персефона увидела высокий, худощавый силуэт закутанного в плащ мужчины. Взбираясь на холм, он опирался на копье, как на трость – знакомое, но неожиданное зрелище.

– Малькольм?

– Доброе утро, – весело сказал он. – Так и думал, что найду тебя здесь.

Поднявшись на ноги, Персефона уставилась на него, ощущая странную смесь радости и раздражения.

– Мы не виделись несколько лет. Где ты был?

– Где я только не был! В Тирре, Кэрике, Нэйте и на небольшом мысе в Зеленом море.

– Не знаю, известно тебе или нет, но идет война. Что заставило тебя уйти? У нас каждый человек на счету.

Взобравшись на холм, Малькольм оперся о копье и улыбнулся.

– Я по тебе тоже скучал.

– Я… – Она смутилась. – Прости. Я не хотела тебя отчитывать. Я на самом деле очень по тебе соскучилась.

Она и сама не осознавала, насколько это правда. Она обняла его, как старого друга, которым он стал. Но Малькольм был для нее не просто другом. До своего исчезновения скромный «хвостик» Рэйта превратился в ценного советчика. После Грэндфордской битвы Роан говорила, что в нем есть нечто особенное, но замечания Роан нередко отличались недосказанностью, и их трудно было понять.

Скрытые таланты Малькольма Персефона испытала прежде всего на себе, когда он предсказал рождение Нолина. И ведь не просто угадал, что у нее в скором времени будет ребенок. Он сказал ей, что она родит сына Нифрона в шатре на берегу реки Берн в долине Высокое Копье во время первого сражения будущей весны. Смелое заявление, учитывая, что тогда она была еще в Алон-Ристе и сомневалась, что вообще когда-либо вновь увидит Нифрона, не то что выйдет за него замуж. Персефона и раньше знавала провидцев, посему ее не слишком удивил явный дар предвидения у Малькольма, пусть и проявившийся совсем недавно. Сури и Тура гадали на костях и выражались туманными загадками, признавая, что сами не знают, что именно произойдет; предсказания же Малькольма всегда отличались определенностью и звучали как утверждения конкретных фактов.

Персефона отпустила Малькольма и печально улыбнулась.

– Просто дела идут неважно, вот я и…

Он с пониманием кивнул, улыбнувшись уголком рта.

– Ты в ужасе. Боишься, что фрэи уничтожат все человечество.

Персефона моргнула.

– Ну да.

– Но это не все, о чем ты думаешь, не так ли?

– А разве этого недостаточно?

– Для большинства – достаточно, но шансов, что рхуны одолеют фрэев, всегда было мало. Твои страхи более личные. – Малькольм посмотрел на дракона. – Ты считаешь, у тебя на руках кровь Рэйта, посылать Сури в Авемпарту было чистейшей воды глупостью, а отпустить ближайших друзей в болото Ит значило обречь их на верную смерть.

Его слова больно ранили, но она сурово отрезала:

– Кажется, я поторопилась с заявлением, что соскучилась по тебе. – Он не сказал ничего, кроме правды, но слышать такое, да еще из уст друга, было невыносимо. – Ты вернулся лишь для того, чтобы напомнить мне, какая я неудачница?

Он отвел взгляд от чудовища и повернулся к ней, сочувственно выпятив нижнюю губу.

– Вовсе нет. Помимо прочего, я здесь, чтобы показать тебе, как сильно ты заблуждаешься.

– Как ты можешь говорить такое? Я отправила птиц, по глупости рассчитывая на мир. Я должна была догадаться, что Сури нужна фэйну не для переговоров. Я отдала ему наше самое ценное оружие, и Лотиан заставит ее раскрыть тайну создания драконов. Я проиграла войну, Малькольм. Я все испортила.

Он покачал головой:

– Победа или поражение в этой войне зависит не от птиц или драконов, не от жадности или ненависти, но от храбрости и добродетели тех немногих, кто готов пожертвовать всем ради спасения будущего. Так всегда бывает, понимаешь? Гордыня, жадность, мстительность не способны изменить мир – по крайней мере, к лучшему. Они не могут этого сделать, не имеют возможности. Это как просить рыбу летать. Приносить жертвы ради других – не в их природе. Но те, кто отправился в болото, понимают, как важно делать то, что нужно, когда приходит время, и они не единственные.

– О чем ты?

– О тебе, Персефона. Принесенные тобою жертвы сыграли важную роль и продолжат играть ее.

Она грустно рассмеялась:

– Обо мне? Может, в прошлом я и сделала что-то хорошее. Поход в Нэйт и переезд в Алон-Рист помогли нам выиграть немного времени, но я уже много лет не делала ничего важного.

– Правда? Ты так думаешь? – Он бросил взгляд на дракона. – Почему ты предпочла Рэйту Нифрона?