Не властью большинства. Принятие решений без голосования в Религиозном обществе Друзей

В момент наказания Нейлера Джордж Фокс освободился из тюрьмы, проехался по стране и обнаружил, что Друзей стали чаще наказывать за такие типичные для них провинности как отказ платить десятину, отказ произносить клятву, отказ снимать шляпу для выказывания уважения официальным лицам. Выразительное объяснение усилениям гонений дано Фоксом в его высказывании: «Протектор Оливер начал ожесточаться».

Первым делом Фокс попытался восстановить порядок в различных сообществах Друзей, отвратив их «от порочного духа, … который увел Джеймса Нейлера и его последователей от Истины, чтобы втянуть Друзей в жаркие споры об этом человеке». Он написал три послания Друзьям. Одно убеждало в том, что их «терпение должно одержать победу и ответить тому, что от Бога в каждом, должно привести каждого к этому, и отвратить их от противного». Это можно интерпретировать как призыв к внутреннему примирению и, возможно, к меньшему «накалу» публичного свидетельствования. Второе и третье послания касаются усиления чувства присутствия Духа («силы Господа») на молитвенных собраниях и любящего, но настойчивого водительства, которое следует осуществлять более зрелым Друзьям по отношению к тем, кто возможно «вышел за пределы чувства меры».

С этой совершенно ясной точки отсчета Фокс приступил к усилению чахлых структур разрозненных общин. Там, где их еще не было, организовывались месячные собрания мужчин – основные места для выявления «беспорядочных бродяг» и работы с ними. Ежегодно в Скиптоне проводились специальные общие собрания, включающие одного-двух представителей от каждого графства; их задачей было сплотить на период обновления и для совместных решений обычно изолированные местные группы. Широко распространялись «заслуживающие доверия» книги. По всей стране были учреждены региональные собрания, собиравшиеся четыре раза в год (квартальные собрания).

Фокс не использовал эпизод с Нейлером для установления чрезмерной личной власти. Однако его ответом на кризис стало создание устойчивой, хотя и очень маленькой надстройки над уровнем местных групп. Местные группы оставались первичными, а надстройка служила для связи и консультаций на постоянной основе. Этого не могли добиться путешествующие проповедники – первые глашатаи Истины – с их бессистемными поездками.

Функция теперь уже регулярных встреч путешествующих проповедников и старейшин местных собраний была ясно обозначена – консультации. Сомнений в суверенитете местных собраний не возникало. Прекрасной иллюстрацией того духа, с которым новая структура подходила к своей задаче, явилось послание 1656 года «братии на севере», которое было отправлено от специального собрания старейшин, встретившихся в Балби. Так как они писали в тот момент, когда случай с Нейлером обсуждался в парламенте, их наставления о внутренней дисциплине и самоограничении, включая надзор со стороны местных старейшин, вполне понятны. Но эти Друзья из Балби дополнили свои предписания постскриптумом, который задавал тон для следующих регулярных встреч старейшин.

Дорогие, любимые Друзья! Все это мы не навязываем вам, как правила или как жесткую форму, которым нужно строго следовать, но вы, освещенные чистым и святым Светом, можете быть ведомы, и так, пребывая в Свете, действуйте в Духе, а не по букве, потому что буква убивает, а Дух животворит.

Значимость поездки Фокса по Англии становится более понятной, когда мы видим консультативный характер послания из Балби и его предписаний. Встречам уровня выше местного могло быть дано право большего контролирования при чрезвычайных случаях, но выполнение рекомендаций оставалось за местными собраниями. Если предложениям из Балби еще предстояло возыметь эффект, сильное харизматичное присутствие Фокса периодически бывало решающим. Мягкие, но настойчивые попытки Фокса оказались адекватными и позволили заново объединить и дисциплинировать сообщество после фиаско Нейлера. Можно отметить, что этому же значительно поспособствовало смиренное раскаяние самого Нейлера и его возвращение в лоно сообщества.

Что касается оппозиции правительству, не совсем понятно, вполне ли прав Кристофер Хилл в своем широко распространенном суждении о том, что «как только случай c Нейлером сломал радикально-политическую сторону квакерства, состоятельные люди почувствовали себя в безопасности от рисков, в окружении которых они пребывали с 1647 года». То, что тюремные приговоры для квакеров продолжились, не вызывает сомнений. Умерило ли это их поступь, трудно сказать.

Кажется очевидным, что поток памфлетов, выходивших из-под пера квакеров, продолжал подталкивать социальные реформы. Энтони Пирсон отстаивал освобождение от десятины, как способ облегчения жизни бедноты. Уже в 1658 году Джон Одленд проповедовал немедленную священную ярость против аморального Бристоля, что многозначительно, ибо это тот самый город, куда двумя годами ранее Нейлер явился как мессия и где спустя год был выпорот плетьми.

Реставрация монархии и возобновление гонений

Бурное время, непосредственно предшествовавшее реставрации монархии в 1660 году, породило массу квакерских политических трактатов, призывавших парламент «освободить угнетенный народ». Руководителей армии обвиняли в вооружении анабаптистов и квакеров, дабы попытаться предотвратить реставрацию.

Коллапс парламентского правления привел Фокса к личному разочарованию в области политики. Незадолго до падения республики он выпустил нехарактерный для него памфлет, в котором выражал неодобрение демократии как таковой. Его длинное название выражает тему памфлета: «Несколько простых слов для рассмотрения теми в армии или другими, кто хотел бы иметь парламент, избранный голосами народа, для управления тремя странами. В котором им показано в соответствии с Писанием Истины, что парламент, так избранный, не пригоден к правлению для Бога и блага его людей». Это явно антидемократическое сочинение все же призывает к освобождению от десятины, реформе законов и религиозной терпимости. Оно также является первым знаком разочарования в политике, которое постигло Фокса и его движение в 1660 году.

Когда реставрация произошла окончательно, гонения против квакеров со стороны представителей Карла II были особенно ожесточенными. (До апреля 1659 года из-за преследований умер 21 квакер. В период Реставрации умерли более трехсот.) Следует помнить, что квакеры были среди наиболее заметных целей для роялистов в их попытках защитить королевскую власть от сторонников парламента и «непослушных людей», которые вступали в армию и иным образом поддерживали парламентские силы.

Восстание «пятой монархии» против нового короля в начале января 1661 года подтолкнуло правительство к массовым арестам квакеров, как его возможных участников. Фокс говорит, что в январе «несколько тысяч» Друзей были посажены в тюрьмы королем и его Советом.

В этот момент Фокс и Ричард Хабберторн составили декларацию против «заговоров и войн» для представления королю. Она была конфискована и уничтожена еще на этапе печати. Друзьями была составлена вторая версия. Она вышла из печати под авторством Фокса, Хабберторна и десяти других видных квакеров, которые писали «от имени всего избранного народа Божия, называемого квакерами». Королю говорилось: «Все кровавые принципы и деяния мы, что касается нас самих, совершенно отвергаем, и все внешние войны, и борьбу, и сражения плотским оружием, с любой целью или под любым, каким бы то ни было предлогом. И это наше свидетельство сему миру».

Это любопытный документ. Дюжина видных Друзей взяла на себя декларирование того, что пацифизм – центральный квакерский принцип. Однако мы знаем, что по крайней мере двое из подписавших его, Хоугил и Хабберторн, защищали использование силы совсем недавно, в 1659 году. И сам Фокс, хотя и отказался от поступления на армейскую службу в 1651 году, все же в 1657 году ощущал себя вправе призывать «младших офицеров и солдат» армии завоевать Рим. Но, как оказалось, состояние находившихся в заключении Друзей было столь тяжелым, что эти двенадцать склонились к тому, чтобы установить принцип квакерской веры с безусловностью, нехарактерной для этого движения. Потому что их поступок – в сочетании со своевременным отрицанием лидерами «пятой монархии», непосредственно перед их казнью, квакерского соучастия – стал причиной отказа от массовых арестов Друзей и, кажется, не вызвал немедленных возражений со стороны квакерских общин, разбросанных по всей Англии.

Но такой поступок подчеркивает слабость той позиции, в которой находились Друзья. Оппоненты рассматривали их как группу национального масштаба с возможной склонностью к революционным выступлениям. Однако у них не было постоянного организационного элемента общенационального уровня, который мог бы авторитетно высказываться от их имени. Так до какой же степени декларация двенадцати Друзей – пусть даже двенадцати видных Друзей – была определяющим заявлением принципа веры всего сообщества?

Вообще теоретически более интересно, даже если не брать именно то время, как мог любой орган, представляющий местные сообщества, авторитетно высказываться за них всех? Местная автономия, которая была первостепенной для квакерских общин, подразумевала неделегируемую власть принятия решений на местах. Старейшины в Балби в 1656 году продвинулись настолько далеко, насколько не-местный орган мог бы продвинуться, просто давая настойчивые советы местным собраниям. Прокламация 1661 года, подписанная двенадцатью ведущими Друзьями, объявляла правительству о свидетельстве пацифизма, которое не только не было утверждено всеми местными сообществами, но которое даже не совпадало с недавними заявлениями некоторых из его авторов. В явно чрезвычайной обстановке, под нависшей угрозой массовых преследований, эти двенадцать человек допустили необходимость стать квакерским руководством. Их поступок открыл Друзьям дверь для превращения из секты независимых сообществ местного уровня в церковь с централизованным организационным устройством. Этот переход включал замену местного религиозного руководства центральным.

Для других сект такая замена хотя и была трудной, но не стала фундаментальной, потому что она не сказалась на общем наборе доктрин, которых эти секты придерживались. Но с Друзьями все вышло не так. Квакерство – это религия, которая старается обходиться без доктрин. Вместо них есть общий опыт, ощущаемая деятельность Бога в проводимом собрании. На личном опыте принятия решений, который происходит от этого ощущаемого присутствия, Друг получает уверенность, что это решение действительно «от Бога», и поэтому оно взывает его или ее к подчинению. Преобразовать эту «власть от ощущаемого опыта» во «власть от внешних директив» – это как пересадить дерево, обрубив его корни. Фактически же Друзья никогда не совершат успешное собственное преобразование из секты в церковь. Региональные или общенациональные органы управления – не важно, каково их предназначение в теории – на практике де-факто остаются в напряженных отношениях с теологическим основанием из опыта, которое делает местные собрания изначально полновластными.

Но вернемся в 1661 год. Из-за высокой заметности Друзей и попыток правительства подавлять их активность в первые годы после реставрации монархии возникла понятная тяга к появлению какой-нибудь структуры общенационального уровня. Но гонения были столь жесткими, что даже те регулярные региональные собрания, которые Фокс сумел создать в период с 1656 по 1660 год, перестали проводиться регулярно в лучшем случае или полностью исчезли – в худшем.

Однако местные сообщества преуспевали несмотря на гонения. В то время, когда другие прятались, Друзья были настойчивы в открытости проведения своих молитвенных собраний в каждый Первый день (воскресенье). В некоторых случаях, когда все родители из собрания оказывались в тюрьме, их дети продолжали ходить на собрания как обычно. Кристофер Хилл пишет: «Одной из самых важных причин выживания квакеров была их стойкость под тяжестью гонений, которую отмечали даже их враги».

Угроза Перрота, 1661—1666 гг.

Но в среде всех этих ставших опять изолированными общин возникла одна старая проблема. Хотя Джеймс Нейлер в 1660 году умер раскаявшимся и вернувшимся в лоно движения, его ранняя ересь проявилась заново в крайне обаятельном Джоне Перроте. Некоторые авторы были до такой степени сбиты с толку на первый взгляд ничтожной природой расхождений Перрота с Фоксом, что отстранились от этого случая как от незначительного или даже обвинили Фокса в чрезмерной жесткости по отношению к сравнительно безобидному нарушителю.

Поводом этого знаменитого «спора о шляпах» было водительство Перроту во время молитвы о том, что ему не следует снимать свою шляпу, когда он (или кто-то другой) проповедует вслух на молитвенном собрании. Это было вдохновением, «которое я получил, выполняя заповедь от Господа Бога небесного». Причиной, по которой позиция Перрота не была расценена как пустячная, служит то, что она прямо напоминала действия Нейлера. Фокс пишет: «Но Джеймс Нейлер и иже с ним, могли не вставать на собрании, а шляпы их были надеты, когда я проповедовал. И они были первыми, кто подал этот плохой пример среди Друзей». В этой привычке Нейлер не был одинок. В осуждении (1681 г.) тех, кто не снимает шляп, Фокс отмечает, что эта традиция была отличительной чертой рантеров: «А также все такие же, как вы носят шляпы, когда возносят молитвы, и пребывают в давней дрянной привычке рантеров, которые устроили это ношение против власти бога».

Как можно было ожидать, Перрот занял нишу, которая подходила Нейлеру и рантерам, укрывшимся в квакерстве, и среди своих энтузиастов он наблюдал «большинство тех, кто когда-то был с Джеймсом [Нейлером]». В основе всего этого лежит представление о том, что отдельному Другу следует поступать в соответствии с собственными водительствами, не обращая внимания на то, чего придерживаются другие, даже если его водительства прямо противоположны соглашениям Друзей. Перрот верил, что: «Господь во мне более достоин внимания и подчинения, чем голос любого посредника возле меня; и поэтому пока я слышу голос Бога во мне, хотя я слышал трубный зов у себя, мне следует оставаться в покое и ждать определенных знаний, эхом проходящих через долину моей души, как найденных ответов Божьего мнения во мне».

Из этой доктрины происходило анархическое мнение, что молитвенные собрания не должны планироваться по расписанию, но они должны происходить, только когда участники сообщества чувствуют позыв вместе провести молитвенную службу. Помимо этого Перрот подражал Нейлеру, отрастив бороду как у Иисуса и потворствуя некоторым женщинам выказывать ему почтение, граничащее с почитанием. Под видом достижения спонтанности он организовал среди лондонских Друзей отдельные вечерние молитвенные встречи. В сложившихся условиях Фокс недвусмысленно осудил Перрота, чья популярность возрастала. За этим последовала война памфлетов 1661—1665 годов.

Возможно самое ясное изложение основных угроз, которые несли взгляды Перрота, было представлено в критической статье Ричарда Фарнсворта от 1663 года. Фарнсворт указывал, что Перрот, во-первых, полностью разделил внешнюю и внутреннюю сути человека, утверждая затем, что внутреннее Божественное учение касается только внутренней сути человека. Таким образом, внешней жизни нет необходимости быть выражением внутренних убеждений. Для прежних рантеров это означало свободу от необходимости соблюдать внешнюю мораль по причине того, что их внутренняя жизнь была обновлена. Для Перрота и его последователей это означало, что человеку будет достаточно подчиняться «внешнему» религиозному закону восстановленного и не-квакерского короля, но не подчиняться ему в душе. Это было слишком привлекательной уловкой, чтобы избежать «гонений страдающих за истину».

Вероятно, хорошим примером внешнего проявления принципов Перрота будет его собственное решение в 1662 году отправиться в добровольное изгнание на остров Барбадос взамен продолжения отбытия срока заключения в Ньюгейтской тюрьме. После согласия на это он сразу же известил квакерских поселенцев на Барбадосе, что собирается приехать «для проповеди Евангелия» среди них.

Для Фокса поездка Перрота в Новый Свет не носила признака религиозной миссии. А для Перрота этот зазор между внутренней жизнью и ее внешней стороной казался вполне допустимым. Оказавшись на Барбадосе, он поделил свое время между миссионерскими поездками и выполнением таких не-квакерских (но доходных) видов деятельности, как обязанность королевского переговорщика с соседними испанскими владениями (пост, подразумевавший ношение шпаги) и работа клерком в суде, где Перрот с готовностью приводил других к присяге.

Глава II. Усиление централизованного принятия решений

Предыдущая глава охватила период возникновения квакерства и краткий пересказ его истории в годы первоначального пыла и гонений. Автономность местного собрания установилась как основной фактор благодаря тому необычайному факту, что религия Друзей основывается на ощущаемом опыте. Организационная надстройка функционировала нерегулярно и строго как консультативный орган по отношению к самостоятельным местным собраниям. Само существование такой структуры в большей степени зависело от необходимости во внутренней дисциплине как способе защиты от поступков, подобных тем, что совершил Нейлер, который явился для Друзей причиной публичного позора и навлек на них гонения. Под действительно жестким давлением со стороны правительства только что восстановленной монархии эта хилая система встреч уровня выше местного практически разрушилась, а опасный вариант «нейлеризма» – учение Джона Перрота – серьезно раздробил местные сообщества.

Данная глава исследует рост постоянного и эффективного управления, направленного на местные собрания, что постепенно сделало местную самостоятельность скорее теоретической и менее актуальной. Все это началось с настойчивых усилий противостоять влиянию Перрота.

Постоянная структура поверх местных собраний, 1666—1670 гг.

Джон Перрот умер в начале сентября 1665 года. Однако движение, порожденное им, не останавливалось и привлекало многих людей. Причиной было то, что он ставил личное водительство прежде группового и допускал внешнее подчинение религиозным декретам правительства – действительно, удобная доктрина. Фокс, который противостоял Перроту в течение нескольких лет, опять оказался в тюрьме. Одиннадцать видных Друзей специально собрались в мае 1666 года в Лондоне и утвердили энергичное послание Друзьям, написанное Ричардом Фарнсвортом. Основной мыслью этого письма было следующее: «Если в церкви возникают какие-либо другие точки зрения, … мы объявляем и свидетельствуем, что церковь, совместно с Духом Господа Иисуса Христа, имеет власть, не соглашаясь с такими доктринами и практиками, услышать и определить вышеупомянутое».

Уильям Брейтуэйт мастерски резюмирует, описывая воздействие, оказанное этим письмом: «Очевидно, что оно является обозначением важной стадии в квакерской истории. Личное водительство ставится в зависимость от группового сознания Церкви, которое трактуется как достижение авторитетного мнения среди крепких в вере старейшин. Сообщество все еще зиждется на общем опыте духовной жизни, но согласие с одобренными практиками и принципами, которые появляются из этого опыта, также обязательно».

Говард Бринтон соглашается, замечая: «Это письмо, действительно имея в виду подчинение индивидуального водительства духу собрания в целом, обозначило важный шаг в развитии квакерства».

Однако Брейтуэйт и Бринтон не обращают должного внимания на одну вещь – драматичность и критичность ситуации, при которой появилось это письмо. Во-первых, никто из тех, кто подписал заявление 1661 года об отказе от насилия, не значился в числе тех одиннадцати человек, которые писали это письмо. Тюремные заключения, дальние путешествия и кончины возможно и являются причинами такого отсутствия, но авторитетность этих одиннадцати, что подписали письмо 1666 года, остается под вопросом.

Надо признать, все одиннадцать были видными старейшинами или проповедниками. Но у них не было официальных полномочий, специально выданных для создания такого письма. Ну и ко всему, в лагере Перрота можно было обнаружить очень много в равной степени видных квакерских проповедников и старейшин.

Мы не знаем, как письмо старейшин распространялось в течение первых месяцев после его появления. Но мы знаем, что Джордж Фокс сразу же после своего освобождения, случившегося тремя месяцами после обнародования письма, отправился в поездку и посетил большое количество мест, в которых проводил особые собрания по примирению и организации месячных деловых собраний для мужчин и женщин, где они не действовали. Фокс сообщает: «Но я настолько ослаб за три года тяжких и жестоких тюремных заключений, мои суставы и тело мое были настолько оцепенелыми и окоченевшими, что я едва мог забираться на лошадь. А также я не мог преклонять колени, едва мог поддерживать огонь, не мог есть теплое мясо – так долго я был лишен его… И хотя я был очень слаб, тем не менее я ездил повсюду в служении Господу».

Зачем кому-то в подобном состоянии обременять свое тело таким изнурительным путешествием продолжительностью в несколько месяцев? Принимая во внимание размеры партии Перрота, можно предположить, что Фокс ощущал серьезную опасность для всего своего движения. Он искал способы примирения и создавал структуру, которая могла бы упорядочивать внутреннюю дисциплину, обеспечивать организационную координацию между местными группами через квартальные собрания в каждом регионе. Эта работа увенчалась созданием годового собрания, которое в первый раз было проведено в рождественские дни 1668 года.

В этот четырехгодичный период лихорадочных передвижений мы встречаемся с неким парадоксом. Джордж Фокс удержал движение от развала и преуспел в примирении диссидентов силой своей собственной абсолютной преданности и своей вдохновенной проповеди. Но результатом его харизматичного присутствия и его «побуждений от Господа Бога» проповедовать и учреждать стала двухуровневая формализация боговдохновенности.

Во-первых, происходило подчинение всех личных водительств контролю со стороны сообщества, укреплялась вера в то, голос Духа в собранном сообществе был более достоверный, чем голос Духа в ком-то одном. Это официально закрепило то, что уже было стандартной практикой среди проповедников, которые постоянно проверяли свои водительства, вверяя их другим проповедникам для «прояснения», и в какой-то степени в общем среди Друзей, которые знали, что их поступки находятся под бдительным оком попечителей местных собраний. Такая деятельность была не просто заменой харизмы формализацией. Строго говоря, это можно описать как замещение индивидуального боговдохновенного решения групповым боговдохновенным решением.

Вторым уровнем формализации было учреждение регулярных квартальных и годовых собраний. В действительности процедура на них соответствовала правилам принятия решений в местных собраниях, и их решения всегда носили рекомендательный характер. Но сама их регулярность и деловитость вскоре вознесли их на доминирующую позицию.

Фокс проявляет откровенность и прямоту на выбранном им пути. Он не создавал атмосферу политической конфронтации и внутренних раздоров с целью введения организационной структуры, которая формализовала бы его собственное первенство. Тот особый статус, которого он достиг, происходил от величины его преданности своим сообществам, преданности, явным образом проявленной в том, что он совершал поездки при таком плохом здоровье и в таких исторических обстоятельствах, при которых многие из других «первых глашатаев Истины» либо умерли, либо оказались в тюрьме. Личный харизматичный авторитет Фокса ясно выражен в высокой, уважительной оценке, которую дал ему Уильям Пенн:

И действительно я должен сказать, что хотя Бог наделил его святой привилегией и авторитетом, само его присутствие, в самом деле, выражало религиозное величие; он никогда не злоупотреблял им, но занимал свое место в Церкви Бога с великой кротостью, обаятельной скромностью и сдержанностью. Во всех событиях, как и его святой Учитель, он был служителем для всех, выполнял роль старейшины с той невидимой силой, которой он был наполнен, с почтением к Господу и заботой о Его пастве, и воспринимался только в таком духе и власти Христа, как первый и главный старейшина своего возраста; он был удостоен двойной чести по той же причине верующими людьми своего времени, потому что его авторитет был внутренним, но не внешним, и он воспринимал его и берег его любовью Бога и силою бесконечной жизни.

Я пишу то, что знаю, а не что услышал; и свидетельство мое – правда, потому что я был с ним недели и месяцы вместе в разных делах, в самых волнующих и трогательных ситуациях, и ночью и днем, на море и на земле, в нашей и других странах; и я могу сказать, что я никогда не видел его не на своем месте или же неуместным в какой-либо службе или положении.

Потому что во всем он держался как мужчина, да, сильный мужчина, обновленный и благочестивый человек, святой, естественный и одаренный всем от Всемогущего Бога.

Нельзя сказать, что Фокс не допускал ошибок или что каждый раз проявлял исключительную тактичность, когда его личные водительства не принимались сообществом. Яркий пример недовольства Фокса необходимостью подчиниться своим собственным установлениям проявился десятилетием спустя, когда в 1676 году проповедники «мужского утреннего собрания Второго дня [понедельника, – прим. пер.]» отказались разослать его острые, полемичные записки. Фокс писал: «Я не для того был подвигнут создать это собрание, чтобы оно отдавало приказы против чтения моих записей». К 1676 году и харизма Фокса тоже была под организационным контролем.

Благодаря активным поездкам Фокса с 1666 по 1670 годы зарождается устойчивая система управления. И благодаря успешному продвижению Фоксом письмо одиннадцати старейшин от 1666 года стало шагом к решению будущих конфликтов между личными и групповыми водительствами.

Индивидуальное распознавание и личная непогрешимость