Проклятие

– Но… Я ведь и так держу ее.

– Ты не поняла… Возьми ее насовсем. Вырасти ее, как собственную дочь.

– Алестер… – изумилась я, надеясь, что ослышалась. – Ты сошел с ума… Как ты можешь предлагать мне такое?

– Не переживай за финансовую составляющую вопроса, – не обращая внимания на мои причитания, продолжал Алестер. – Я перечислю на твой счет такую сумму, что хватит не только на воспитание малышки, но и на всю оставшуюся безбедную жизнь.

– Алестер… Это безумие…

– Тебе даже не придется работать.

– Алестер… – снова взмолилась я. – Дело не в деньгах… Патрисия, она ведь… Ведь она твоя дочь. Неужели ты сможешь вот так запросто расстаться с ней?

– Девочке нужна мать, – произнес Алестер, вытерев слезы и встав с дивана, а потом подошел ко мне вплотную. – Я не смогу заменить ей ее. Патрисии будет гораздо лучше с тобой там, в Нью-Йорке, чем здесь со мной, неужели не понимаешь? Ты милая, добрая женщина, Оби, совсем как твоя сестра. Ты станешь для малышки родной матерью, разве это не прекрасно? У тебя будет то, чего лишил тебя Господь, и чего никогда не будет, если ты откажешься от моего предложения. Подумай об этом!

– Я могу усыновить ребенка из детского дома и…

– И будешь растить чужую плоть? Чушь! – махнул он рукой. – Патрисия – дочь твоей сестры, в вас бежит одна кровь!

Я с сомнением посмотрела на малышку, пытаясь понять, не сошел ли Алестер с ума.

– Оби, я говорю абсолютно серьезно, – добавил он, видимо, прочитав мой взгляд. – Не думаю, что когда-либо в своей жизни я был настолько серьезен.

Продолжая рассматривать мирно сопящую в моих объятьях Патрисию, я вдруг призадумалась, пытаясь справиться с потоком мыслей, наводнивших голову.

А что?

Алестер в чем-то прав. Ведь это, действительно, мой шанс стать матерью. Шанс, о котором я мечтала и который теперь оказался прямо в моих руках… Боже, как приятно держать маленькое живое творение, заботиться о нем и осознавать, что являешься для него самым важным человеком в мире… Боже, какое, наверное, счастье – быть матерью…

И вдруг я вспомнила слова Марты, сказанные ею три дня назад, в день ее смерти: «Если со мной что-нибудь случится, позаботься о Патрисии. О ней и об Алестере. Обещаешь?» Холодные мурашки поползли по спине, и страшная догадка, словно молния, озарила меня.

Марта чувствовала… Не знаю, откуда, но она подозревала, что умрет. Именно поэтому на ней не было лица, когда она нашла нас с Патрисией в саду. Она что-то говорила про загробный мир, но я толком не помнила, что именно… Помнила только то, что мне был неприятен тот разговор. Три дня назад я не придала значения ее словам, списав их на плохое настроение после ссоры с супругом или послеродовую депрессию, но теперь мне все стало ясно.

Марта знала, что умрет и поэтому взяла с меня обещание позаботиться об Алестере и дочери… Она скончалась тем же самым вечером, прихватив с собой данное мной обещание, на которое я согласилась, лишь бы только поскорее закончить тот неприятный диалог.

Вспоминая о событиях тринадцатого июня, я продолжала, преисполненная сомнений, задумчиво разглядывать Патрисию и, наконец, выдавила:

– Не знаю, Алестер… Неужели ты, потомок благородного рода, способен отречься от собственной дочери?

– Я… – начал было он, а потом на несколько секунд полотно сжал губы, словно изо всех сил держался, чтобы не разрыдаться во весь голос. – Я не отрекаюсь от нее… Я спасаю ее. Это только лишь для ее блага…

– Но…

– Выслушай меня! Ты сможешь вырастить девочку. У нее будет полноценная жизнь вдали от этого заплесневелого старого дома. У нее будет мать, которая сможет по-настоящему любить ее. Мое предложение выгодно для всех нас! Я предлагаю сделку! – он положил трясущиеся от возбуждения руки мне на плечи и, снова заглянув в глаза, очень медленно повторил. – Я предлагаю тебе сделку, Оби. Ты растишь мою дочь, я обеспечиваю твое безбедное существование, Патрисия растет, окруженная материнской любовью. Разве в этом нет логики? Каждый из нас троих будет счастлив и получит то, что ему нужно, но я выдвигаю тебе только одно совсем несложное условие.

– Какое? – глухим голосом машинально отозвалась я.

– Ты должна пообещать мне, что никогда не откроешь Патрисии нашу тайну, – все тем же медленным тоном произнес Алестер, продолжая пристально смотреть в мои испуганные глаза с близкого расстояния. – Ты никогда не привезешь ее в поместье. Ты никогда не расскажешь ей правду. Ты никогда не обмолвишься ей ни обо мне, ни о Марте. Ты забудешь дорогу сюда и забудешь о моем существовании.

– Как же так? – изумилась я, не веря собственным ушам. – Тебе не интересно будет получить от меня ни одной фотографии или новогоднюю открытку, подписанную твоей дочерью, когда она подрастет?

– Ни. Ког. Да. – он приблизил свои глаза к моему лицу и, не моргая, сверлил меня взглядом так, словно пытался заглянуть в самые отдаленные глубины души. – Ты слышишь, Оби? Никогда.

В этот момент Алестер был очень страшен, скулы тряслись, а лицо горело безумием. Я не могла припомнить, чтобы видела его хоть раз в таком состоянии. Но, не смотря на все это, в его глазах стояли слезы, и было заметно, словно он едва сдерживается от рыданий. Сглотнув в горле холодный ком, я отступила от Алестера на один коротки шаг. Он остался на месте, опустив руки и выпрямившись в полный рост, а потом произнес:

– Забирай ее.

Я отрицательно затрясла головой.

– Забирай свою дочь, Оби.

Я, не в силах сказать ни слова, опустила глаза и снова посмотрела на Патрисию. Она, чувствуя тепло моего тела, улыбалась во сне и умиротворенно посапывала.

– Собирайся, Оби. Я вызову такси, и оно отвезет тебя в Гармфлинт, где вы с Патрисией сядете на ближайший поезд до Нью-Йорка и больше никогда не вернетесь в поместье.

Подняв голову, я покрепче прижала к себе племянницу и молча кивнула, стараясь не смотреть Алестеру в глаза. Его сильно трясло, но он нашел в себе силы подойти ко мне обнять нас с Патрисией и прошептать в мое правое ухо:

– Прощай, Оби. Прощай навсегда. И не забудь про наш уговор. Что бы ни случилось, никогда не позволяй моей дочери вернуться сюда и не рассказывай ей правду. Храни Господь тебя и Патрисию.

Я почувствовала на своей шее его хлынувшие нескончаемым потоком горячие слезы…

3. Рассказ Марты

(12 июня 1987 года)

Когда малышка уснула, мы с Алестером вместе пошли в ванную комнату и занялись вечерним туалетом, наслаждаясь редкими минутами покоя и возможностью поговорить друг с другом на отвлеченные темы. Несмотря на то, что Патрисия родилась довольно спокойной и тихой девочкой, она все равно успевала извести меня за день, и по вечерам я чувствовала себя, словно выжатый лимон.

– Как же я жду завтра, чтобы поскорей увидеть Оби, – произнесла я, обращаясь к мужу, который, стоя перед зеркалом, с самым серьезным выражением лица подравнивал щипцами форму своих роскошных каштановых усов, точь-в-точь таких же, как у его покойного отца. Меня всегда забавляла мимика супруга в то время, когда он занимался этим нехитрым делом: словно он не просто выщипывал лишние волосики, а решал сверхсложную логическую задачу, от которой зависела судьба всего человечества. Впрочем, Алестер во всем был таким, с любовью подумала я и добавила. – Я так соскучилась по ней, несмотря на то, что после рождения Патрисии она стала приезжать гораздо чаще.

– Да, со времени ее последнего визита не прошло и месяца, – благосклонно отозвался Алестер, не поворачивая головы. – Невооруженным взглядом видно, что Оби сильно полюбила девочку. И малышка платит ей тем же.

– Это совсем не удивительно, учитывая произошедшие с ней обстоятельства, – с грустью вздохнула я. – Не представляю, как она держится. Я бы сошла с ума, зная, что никогда в жизни не смогу стать матерью… И зачем она решилась на аборт, даже не посоветовавшись со мной?

– Кто знает… Возможно, ей было стыдно признаться, что она поддалась авантюре с подонком, который использовал ее и бросил.

– Но у нас никогда раньше не было секретов друг от друга, – снова вздохнула я и добавила. – Бедная девочка… Через общение с Патрисией она хоть как-то старается компенсировать свое несостоявшееся материнство.

– Никогда не нужно спешить, – тоже с грустью ответил Алестер и добавил. – Как показывает жизнь, прежде, чем что-то сделать один раз, нужно тысячу раз подумать, просчитать любой из возможных вариантов и только потом выбрать среди них лучший… Пусть Оби приезжает почаще, дорога в наш дом для нее открыта в любое время. Наверное, опять будет целыми днями возиться с Патрисией, тем самым подарив тебе возможность перевести дух. Хорошо, что вы остались с ней близки. В современном мире родные братья и сестры очень часто ненавидят друг друга, словно лютые враги, – покачал головой Алестер и разочарованно добавил. – Глупые люди…

– Даже в момент нашего с тобой знакомства Оби была рядом со мной, – улыбнулась я. – Помнишь тот день?

– Ну, если согласиться с тем, что наша первая секундная встреча, во время которой ты успела измазать мой пиджак мороженным, была знакомством, то, пожалуй, да, Оби была первым свидетелем, – благосклонно отозвался Алестер.

– Ты был так красиво одет, – мечтательно протянула я и потрепала его только-только начинающие седеть каштановые волосы. – Совсем не похож на деревенских мальчишек! Настоящий франт! Однако взгляд у тебя был такой, словно ты только что совершил что-то страшное и пытался скрыться с места преступления… Может быть, спустя почти тридцать лет, признаешься, откуда и куда ты так сильно спешил?

В ответ на это Алестер мгновенно помрачнел. Благодушная улыбка исчезла с его лица и, нахмурившись, он возобновил свое занятие, с остервенением выдирая из усов выбившиеся волосы, а потом с раздражением выдавил сквозь плотно сжатые губы:

– Я не хочу говорить на эту тему, дорогая, и ты прекрасно знаешь об этом… То был один из худших дней в моей жизни, который чуть было не разрушил мою жизнь.