Воскресший из мертвых

– Раньше я был гол как сокол, – сказал он. – А нынче на всех парусах иду к богатству. Сперва в лотерее выиграл пару тысяч, а потом выгодно женился – получил приданое в двадцать тысяч. И теперь огромный лес продаю.

Под выгодной женитьбой Ионни разумел свою историю с Лизой, а под огромным лесом – лес усадьбы Пунтури.

В общем Ионни вполне раскрыл свое сердце новому другу.

– Всю жизнь приходилось искать и искать, – сказал он. – Сначала искал одно, потом другое. А на этот раз охочусь только за богатством.

Кроме трактира и рынка, друзья побывали еще в порту Тампере. И здесь Ионни, вспомнив о рынках и пристани Хельсинки, воспел их шумную жизнь. Ведь здесь, в Тампере, все казалось бедным и жалким в сравнении со столичным изобилием. Ионни впервые покинул родные места и теперь, как ребенок, затосковал.

Некоторое время он сидел молчаливый и задумчивый, но потом, вдруг настроясь на поэтический лад, сказал ни с того ни с сего:

– Да, дети Израиля питались манной небесной в дремучем лесу.

Но эта библейская тема тут же иссякла, и Ионни добавил прозаическим тоном:

– Но более всего мне по душе вот какое учение: уж если у тебя есть товар, то его надо на рынке продать.

Антти Питкянен, не проронив ни слова, слушал эти поэтические речи Ионни. И в его слабую душу наиболее глубоко запали слова о выгодной женитьбе. На этот счет он так высказался, когда Ионни закончил говорить:

– Человек только тогда может прилично пожить, когда у него женка богатая.

В общем Антти обещал Ионни помочь во всех его коммерческих операциях, а тот в свою очередь обещал вознаградить приятеля за его посильные труды. А пока что Ионни щедро напоил Антти. И даже настолько, что тот не почувствовал перемещения своего тела в полицейский участок.

На этом друзья расстались, не предполагая конечно, что судьбы их в дальнейшем так тесно переплетутся, что даже и в потусторонней жизни у них будут общие происшествия.

Ионни отправился в путь по направлению благословенных земель Пунтури. Антти же, пропив все, что у него было, долго вспоминал нового друга и его поэтические разговоры. Наиболее часто ему припоминались речи о богатстве, связанном с женитьбой. И даже как-то раз, выпивая в шайке мелких мошенников, он глубокомысленно произнес:

– Мужчина может лишь тогда весело поплевывать, когда ему удастся выгодно жениться.

Глубина этой мысли утомила его воображение, и он замолчал, свесив свою голову на длинной тонкой шее. Друзья, увидев его в таком томном состоянии, шутливо сказали:

– Антти затосковал. Надо подыскать ему невесту.

* * *

Однако давайте вертеть наш рассказ дальше.

Усадьба помещика Пунтури имела свою сложную предысторию. Господину Пунтури как-то понадобились деньги. И он, под залог своего леса, занял некоторую сумму у лундбергского агента по лесным делам. Этот долг и вдобавок прежняя ссуда по имению весьма обременяли господина Пунтури. И поэтому он решил продать свое поместье.

Ионс Лундберг, узнав, что поместье продается, прислал письменный запрос о цене. Пунтури ответил. Сумма эта показалась Лундбергу не слишком большой, но все же он пока медлил, выжидая, когда денежные затруднения заставят господина Пунтури еще более снизить цену.

Однако это молчание Лундберга господин Пунтури расценил иначе. Он со дня на день ждал человека от Лундберга для совершения сделки. Сам он не был знаком с Лундбергом, но много слышал об его жадности. Он слышал, что этот богатейший человек был скуп до предела и, имея миллионы, ходил чуть ли не оборванным.

Здесь в провинции агенты много болтали всякой чепухи об этом богатом чудаке. И даже кто-то сложил комическую песенку о нем. Эту забавную песенку многие распевали. В ней с едкой насмешкой говорилось, что скряга Лундберг носит лохмотья, а не штаны. Конечно, это было преувеличение, ибо брюки Ионса Лундберга были обычно только поношены и потерты, но еще далеко не представляли собой лохмотьев.

Неудивительно поэтому, что в доме господина Пунтури имелось весьма своеобразное представление о коммерции советнике и в особенности об его костюме.

Так что когда Ионни благополучно прибыл к Пунтури, тот не без волнения воззрился на него. Эти чертовски рваные брюки, эти грубые, заскорузлые башмаки, цилиндр и старый потертый фрак в высшей степени поразили помещика. И вдруг догадка осенила его – перед ним, быть может, сам коммерции советник Лундберг, или, как в народе произносили, – Лумпери?

Ошеломленный хозяин долго молчал. И Ионни, закурив, начал беседу, сказав:

– Обширная у вас избушка.

Почтительно изогнувшись перед богатым гостем, Пунтури в ответ забормотал вежливые фразы. Но Ионни прямо его спросил:

– Так, значит, продается ваша усадьба?

Чтоб не продешевить, Пунтури не сразу признался в этом. Он уклончиво ответил:

– Лично я не хочу продавать, но моя семья что-то поговаривает об этом.

Ионни настойчиво переспросил о продаже, и тогда господин Пунтури, как бы уступая желанию покупателя, согласился на это, но поинтересовался в свою очередь:

– А с кем я имею честь беседовать?

Ионни, чтоб прибавить себе коммерческий вес, задумал сослаться на свои большие знакомства в этом мире, и поэтому он сказал:

– В Хельсинки проживает некий коммерции советник Лундберг. Быть может, вы знаете его?

Пунтури утвердительно воскликнул:

– Как же не знать коммерции советника! К сожалению, лично я с ним не знаком, но слышал о нем много лестного.

– Ну, так вот я… – начал было пояснять Ионни, но запнулся, потому что его мысли повернули в другую сторону. Не договорив начатую фразу, он махнул рукой и произнес нечто совсем иное:

– А, да что там говорить об этих советниках и высоких чинах! Все мы, как говорится, простые смертные.

Теперь Пунтури окончательно уверился, что перед ним коммерции советник Лундберг. Ему даже понравилось, что этот советник так скромно говорит о высоких чинах. Какой это, в самом деле, простой, не гордый человек! Господин Пунтури почувствовал к нему искреннее расположение и с душевным волнением сказал:

– Да, тут чины не помогут, когда придет время держать ответ перед всевышним творцом.

Засим Пунтури, елейно вздохнув, прибавил:

– Лично я считаю, что те люди истинные богачи, кто не бахвалится своим золотом и чинами.

Этим он, конечно, хотел польстить Ионни. И, польстив, он начал усиленно обхаживать и угощать Ионни, как долгожданного покупателя и богатого кредитора.

В разговоре Пунтури, между прочим, описал прелести деревенской жизни. И это вдохновило Ионни сказать о прелестях жизни в городе.

– У нас тоже ничего себе жизнь! – воскликнул Ионни. – Пароход за пароходом подвозят товары. Едва успеваем их разгружать. Даже удивительно, что магазины вмещают в себя столько товаров.

Полагая, что речь идет о собственных магазинах и товарах «коммерции советника», господин Пунтури смиренно произнес:

– Всевышний сам знает, кому в изобилии отпустить и то и другое.

Вся семья господина Пунтури, узнав, что в их доме находится такой высокий гость, взволновалась больше, чем сам хозяин. Все ходили на цыпочках и прибирали комнаты в честь богатого коммерсанта, чьи пароходы то и дело подходят к Хельсинки и чьи товары уже не вмещаются даже в самых больших магазинах.

5