Дневники приемной матери ребенка из детского дома

– Да. Разбросать свои вещи в разные стороны ты смогла. А теперь давай все приведем в порядок и сложим на свои места.

– Еще чего!

– Доча, но это же твои вещи?

– Вот ты и убирай!

– Я занимаюсь своими домашними делами, а у тебя есть свои.

– Я тут не уборщица, я убирать ничего не буду!

– Так что, ты собираешься жить в таком беспорядке?

– Нет, ты будешь убирать у меня в комнате!

Вы теперь понимаете, почему не проходило и дня, когда бы я не вспомнила фразу воспитательницы из детского дома: «Возьмите эту девочку, она вам будет мыть полы»? Прошло больше года, а моя доченька только один раз действительно мыла полы. И прошли миллионы минут в разговорах о том, что такое свой дом, своя комната, свои вещи, свои домашние дела, прежде чем моя дочурка что-то сделала по дому.

Оно и понятно. Представьте себе детей, которым прислуживают специально нанятые государством взрослые люди. Государство наняло поварих, чтобы они готовили, кормили и мыли за детьми посуду. Государство наняло уборщиц, чтобы они мыли, подметали, стирали и все прочее. Государство наняло воспитателей, чтобы они будили детей, одевали, водили в школу, приводили обратно в детский дом, делали с ними уроки и все прочее. С чего это у детдомовских детей такие слуги? Этот вопрос без конца мучил меня. Я понимала всю несостоятельность и язвительность этого риторического вопроса, но волей-неволей он возникал с новой силой.

Когда состоятельная семья на свои заработанные или вовремя украденные деньги строит большой дом, нанимает прислугу, поваров, садовников, гувернеров – это нормально. Дети знают, что эти люди работают на них и получают за это деньги. А деньги зарабатывают родители. Здесь нет никакого порока. Все работают. Каждый зарабатывает на жизнь как может. Как говорится, кто на что учился. А что понимают дети из детского дома, к каким мыслям привыкают они? Согласитесь, к хорошему люди привыкают быстро. Но это хорошее они создают своими силами. А детдомовским детям еще даже не представилось случая сделать что-то хорошее своими силами, но они уже привыкли к полному обслуживанию. И это порочно!

В детском доме нанятые государством люди выполняют свои функциональные обязанности и этим ограничиваются. У них-то есть свой дом, свои родные, свои вещи, домашние хлопоты. Их никто не лишал свободы готовить обед своему мужу, мыть полы у себя дома. Может быть, домашние хлопоты им неприятны. Возможно даже, что они без удовольствия убирают свой дом. Главное, что у них изначально есть право это делать! А у детей в детском доме такого права априори нет! И все разговоры о том, что дети в детском доме помогают уборщицам мыть полы, глупы и кощунственны по своей природе, так как у детей нет никакого желания помогать уборщицам зарабатывать положенную зарплату. И если они это делают, то делают из весьма неблагородных мотивов.

Посуду моя дочь впервые помыла на третьем месяце нашей совместной жизни. Борьба за чистоту и домашний порядок оказалась настоящей битвой без врага. Я хорошо понимала, что нужно ввести правила и следовать им неукоснительно. Мне понадобилась вся моя устойчивость, чтобы не потянуться за валяющейся кофточкой и не положить ее в красивый зеркальный шкаф дочери, предварительно свернув. Для меня было бы легко и почти естественно сделать это. И уж тем более не лень. Дело в том, что мне нужно было воспитать в доченьке, во-первых, позитивное отношение к своей комнате, во-вторых, ответственное отношение к своим вещам, а в-третьих – способность самостоятельно принимать решения. Конечно, воспитание – слишком объемный процесс. Но, вспомнив притчу о слепых, я решила вначале сконцентрироваться на порядке в комнате и еде.

Порядок в комнате

Я установила правило, которое гласило: «Если вещь валяется на полу, значит, она не нужна и ее можно выбросить!» У моей дочери после похода по магазинам сложилось твердое убеждение, что мои слова не расходятся с поступками. Уж если я что сказала, то можно быть абсолютно уверенным в том, что я так и сделаю. Дочь на своем опыте убедилась в моей устойчивости к ее «хочу-купишкам». А хотела она всякой ерунды вроде той, которая лежит на полках у кассы любого крупного универсама. Если она ныла, я внимательно смотрела ей в глаза и спрашивала: «Сколько времени у тебя эта игрушка продержится?». Дочь отвечала: «Все время, я ее буду беречь!». Я покупала эту игрушку, напомнив правило. И как только на следующий день я обнаруживала именно эту, якобы дорогую ее сердцу игрушку валяющейся на полу, я демонстративно поднимала ее с пола и выбрасывала в мусорное ведро. Моя дочь злилась, рыдала, но я была непреклонна. Правило нарушено. Если вещь дорога, то ее надо беречь и у нее должно быть свое место! Так мало-помалу доченька воспитывала в себе бережливость и ответственность. Она стала более аккуратна и внимательна к своим любимым игрушкам и вещам (хотя бы в первое время). Конечно, потом новизна исчезала, и вместе с ней исчезало бережное отношение. На остальное пока не хватало ни рук, ни внимания. Я ей помогала и устраивала совместные уборки.

В вопросах, связанных с уборкой, мы долго не находили общего языка. «Еще чего!» – так и слетало с языка моей дочери. Автоматически! Я понимала, что автоматическую реакцию преодолеть сложнее, чем можно было бы ожидать. Поэтому терпеливо вместе с ней сначала наводила порядок в ее комнате, потом начинала убирать свою комнату, кухню и коридор. Очень скоро такая стратегия дала хорошие результаты: дочь заинтересовалась пылесосом. Ее в принципе привлекали устройства и приборчики. Долго они не жили, но жажду нового утоляли. Например, фонарики покупались раз в две недели. Она их собирала-разбирала, брала на ночь в кровать и под одеялом играла с ними или просто лежала и светила в потолок, на стены комнаты. Ритуал засыпания с фонарем продержался долго и сыграл позитивную роль в нашей жизни. На покупку фонарей я не скупилась, так как они были частью необходимого ритуала. Все остальные «хочу», не представлявшие ценности для нашей жизни, я полностью игнорировала.

Так вот, моя дочь заинтересовалась пылесосом. И я стала поручать ей уборку сначала только ее комнаты, а затем и всей квартиры. Ковер в моей комнате отличался от ковра в комнате дочери структурой ворса, и пылесосить его было труднее. Я показала и рассказала, как удобнее пылесосить мой ковер, и дочка больше не испытывала трудностей с уборкой всей квартиры. Очень скоро нам понадобился новый пылесос. Сила, с которой дочь жала на трубки, расплющила их, и по ним пошли трещины. Но зато наша квартира была чистая. Новый пылесос понравился моей дочурке. И теперь она без проблем пылесосит. Но полы не моет. Их по-прежнему мою я.

И еще одного мы не достигли из того, чего мне бы очень хотелось, – инициативы в домашнем хозяйстве. Да, моя дочь без проблем пропылесосит квартиру. Но только после того, как я ей скажу или напишу об этом. И никак иначе. Ей не придет в голову мысль о том, что пора бы заняться уборкой. Пока инициативных мыслей в голове моей дочурки не водится.

Геометрическое правило

Через год и три месяца я смогла ввести еще одно правило. Поскольку в то время моя дочь начала делать успехи в геометрии, я назвала его «геометрией действия». У дочки, видимо, от природы было неплохо развито зрительно-пространственное воображение. А я еще и поддерживала развитие способностей дочурки в этом направлении. Так вот, как-то раз после ужина я объявила, что сейчас мы займемся изучением очень ценного геометрического правила, которое в школе вряд ли будут преподавать. Я попросила свою дочь принести на кухню фломастеры и большой лист белой бумаги. Мы сели рядом, и я разделила лист линией на две половины. Одну половину я назвала «Беспорядок». Другую, соответственно, «Порядок».

– Дочь, смотри, сейчас я открою тебе тайну беспорядка, – сказала я.

– Мама, а где геометрия?

– Смотри на рисунок, и она появится, ты ее узнаешь в линиях, – убежденно ответила я. И моя дочь стала завороженно наблюдать за моим рисованием. Я нарисовала кружок, приделала к нему туловище в виде овала и нарисовала ручки и ножки тоже овалами.

– Это ты, – намекнула я. – Ты пришла из школы и переодеваешься. Вот ты снимаешь школьные брюки, – я нарисовала аккуратные брючки рядом со схемой человечка. – Смотри, вот ты бросаешь их здесь, – я нарисовала диван под брюками, – а они должны висеть на стуле.

Чуть ниже я нарисовала стул с высокой спинкой в проекции 45 градусов.

– Да, стул хорошо получился, правда? – спросила я свою дочь.

– Мама, а при чем тут беспорядок?!

– Вот! Ты и спросила о главном. Мы к нему подошли вплотную. Смотри, что будет дальше. Итак, ты бросила свои брюки, например, на диване. И подумала, что повесишь их на стул потом, а сейчас тебе захотелось… например, порисовать. Ты переходишь к своему столу и начинаешь доставать карандаши, фломастеры, альбом. Ты придумала, что именно будешь рисовать, и рисуешь.

Я нарисовала перемещения человечка по комнате стрелочками. Добавила рисунок письменного стола, на котором появилось много предметов для рисования.

– Ты за столом. Прихожу я, и что я вижу?

– Что я рисую?

– Да, сначала я вижу, что ты сидишь за столом и рисуешь. А потом я вижу состояние комнаты. Одно дело – разбросано то, что необходимо тебе сейчас. Разбросанные фломастеры и карандаши, валяющиеся на полу энциклопедию рисования и листы из альбома я могу гордо назвать «творческим беспорядком». Но валяющуюся на полу рубашку и лежащие на диване брюки и колготки я могу уверенно назвать самым обычным беспорядком. А теперь появится геометрия беспорядка. Смотри внимательно!

Я рисую такого же человечка.

– Это я, ты уже это поняла. Для того чтобы свои школьные брюки повесить на стул, ты идешь к дивану. – Стрелочкой я указываю передвижение первого человечка от письменного стола к дивану и помечаю это действие номером 1.

– Дальше ты берешь свои брюки и идешь их вешать на стул, где они и должны были находиться, – я рисую стрелочку от дивана к стулу и маркирую ее номером 2, – затем ты возвращаешься к своему рисованию. – Я рисую стрелочку и ставлю номер 3 рядом с ней. – Это суета – следствие беспорядка.

Я крупными буквами красным фломастером пишу слова «Суета» и «Потом».

– Я надеюсь, ты понимаешь, как эти слова связаны между собой: мысль о том, что ты потом уберешь свою одежду, порождает суету, которую я и изобразила стрелочками. А еще бывает и так: ты остаешься на месте рисования, а я иду к твоим брюкам, – я рисую передвижение второго человечка, то есть себя, и помечаю эту стрелочку номером 1, – вместо тебя беру брюки с дивана и иду вешать их на стул. – Это свое перемещение я отмечаю стрелочкой под номером 2. – Конечно, я стараюсь, чтобы ты сама следила за своими вещами, но иногда мне приходится убирать их по местам за тебя, а это в один прием не получается, как показывает наш рисунок. Но самое главное, что всей этой бесполезной и занудной суеты могло не быть, если бы ты знала геометрическое правило порядка и следовала ему.

Я перешла к рисованию на второй половине листа.

– Начнем все с начала: доченька моя приходит из школы домой. – Я рисую опять ту же смешную рожицу с ножками и ручками в виде палочек, овалов и кружочков.

Дочь очень довольна моим рисованием. Ей нравятся схематичные человечки.

– Ты, как обычно, сразу начинаешь переодеваться: снимаешь брюки и идешь к стулу, чтобы их повесить. – Я рисую стул, на котором висят брюки, и отмечаю это действие стрелочкой под номером 1. – Дальше ты хочешь порисовать, садишься за стол и рисуешь. А твоя комната – в полном порядке. И когда я к тебе прихожу, ничего не омрачает моего взора. Я вижу только хорошее – моя дочь рисует!

– Здорово! А ты мне обещала рассказать о секрете?

– Да, теперь, когда есть рисунки «Порядка» и «Беспорядка» и ты можешь видеть, чем они отличаются друг от друга, я могу открыть тебе секрет порядка. Секрет заключается в девизе: «Никаких промежуточных действий: все сразу и сейчас!». – Я крупными буквами пишу на стороне «Порядка» слова «Сразу» и «Сейчас». – Секрет прост, как одно действие, но очень качественное и результативное. Ты, конечно же, можешь создавать суету большим количеством действий, у которых только один результат. Лично я предпочитаю получать один результат за одно действие. И так происходит в любом деле. Не только в поддержании порядка в собственной комнате. Давай повесим этот лист с рисунками на стенку в твоей комнате. Пусть он будет у тебя перед глазами и напоминает тебе о том, что ты знаешь секрет порядка и можешь ему следовать!

Первое время я постоянно обращала внимание своей дочери на промежуточные действия. Иногда мы вместе с ней их устраняли. Иногда я наказывала дочь, вытряхивая все содержимое ящика на пол и заставляя более внимательно и аккуратно все упаковывать и раскладывать вещи сразу по своим местам. Порой мне все-таки приходилось выбрасывать игрушки и вещи. Но гораздо реже, чем это было вначале. К сожалению, инициативы в том, чтобы что-либо убрать на место, нет до сих пор. Но отношение моей дочери к своей комнате и своим вещам можно уверенно назвать приемлемым.

Страхи настоящего

Мечты

Каждый ребенок, живущий в детском доме, мечтает о жизни в семье. Дети мечтают о маме, о папе, о том, как они будут вместе жить и радоваться этой новой жизни. Я думаю, что многие разговоры, которые дети ведут в детском доме, так или иначе крутятся вокруг их будущей прекрасной жизни с мамой и папой. И, как и любые другие, их мечты полны радужных надежд.

Но не только. Их мечты также полны и жутких страхов. Потому что все неизвестное является устрашающим. И мечты о будущей жизни извращаются детьми, чему способствуют условия жизни в детском доме. Если бы каждый из этих детей мечтал о своей маме в одиночку, наверное, он не смог бы придумать столько страхов. Но вот группа девочек и мальчиков это вполне может. Безусловно, «помогает» и преданный друг детей – телевизор. И мечтания о будущей прекрасной жизни затеняются всеми известными миру извращениями, всем самым страшным, что в принципе могут делать взрослые люди с детьми: бить, насиловать, продавать, убивать, заставлять мыть и убирать, морить голодом и т. п. Поверьте, этот список не так уж и мал.

Если на одном полюсе мечты о новой жизни с родителями «живут» страхи и извращения, то на другом полюсе этой мечты о будущей прекрасной жизни с новыми мамами и папами «живет» не что иное, как вожделение богатой, беззаботной, я бы даже сказала, потребительской жизни. Дети в разговорах о сытой и богатой жизни проводят никак не меньше времени, чем в разговорах об ужасах, которые могут случиться с ними в предстоящей жизни с их новыми мамами и папами. И, безусловно, рейтинг душещипательных бесед о страхах и прелестях значительно превышает рейтинг бесед об успехах в школе. Разве могут мечтания о будущей жизни сравниться с корпением над книгой или выполнением домашних заданий?

А теперь представьте: ребенок из детского дома с багажом мечтаний о беззаботной жизни и копилкой всех известных ему ужасов действительно оказывается с новой мамой в незнакомом городе. Как я уже писала, порой страхи из прошлой «плохой» жизни меркнут перед страхами настоящей. Что может случиться с детдомовским ребенком в приемной семье? Вы видели, как избивали бедного мальчика в каком-то там селе какой-то там области? А как с нашими детьми обращаются в Америке? А сколько детей погибло от рук извращенцев в Италии? Эти вопросы волнуют общественность. Потому что они дают пищу благородному гневу и повышают рейтинг нечеловеческих телевизионных шоу. Но почему никто не задумывается над тем, зачем и кому вообще нужны детские дома? И зачем столько горя вокруг при неуклонном повышении материального уровня жизни? И что с этим делать?..