Король Аттолии

Один за другим подходили остальные офицеры, они стали подшучивать над его тренировкой с королем, и смятение Костиса сменилось другим чувством, менее болезненным, но столь же острым. Костис поставил локти на стол, опустил подбородок на руки, стараясь не смотреть ни на кого из собравшихся. Он чувствовал, как подкашиваются колени, и в глубине души понимал: это не от усталости, а от облегчения. Пусть он лишился взвода, однако остался полноправным бойцом гвардии, а не превратился в опозоренного изгоя.

Офицеры один за другим доедали завтрак и отходили. Наконец остался только Арис.

– Поешь-ка, – напомнил он Костису.

– Ладно, – пообещал тот. После всех треволнений ему было не до завтрака. – Как ты думаешь, почему они пришли ко мне? – спросил он. Внезапное возвращение из бездны радовало, но все же было непонятным.

– Ты им нравишься, – ответил Арис. – Они тебя уважают.

– За что? – удивился Костис. Он искренне не понимал, что в нем такого хорошего.

Арис подпер голову руками, давая понять, что изумлен такой наивностью.

– В этом, Костис, и заключается разница между тобой и, например, лейтенантом Энкелисом. После Тегмиса ты не считал, что достоин повышения по службе, говорил, что всего лишь выполнял свой долг. А Энкелис никогда не допустит, чтобы хоть одно его доброе дело осталось незамеченным. Он мечтает стать капитаном и потому старается быть лучше всех. А ты просто хочешь стать лучше, и поэтому все считают, что ты рано или поздно займешь пост центуриона, лейтенанта и, может быть, даже капитана. Они хотели бы, чтобы ты стал капитаном. А за Энкелисом они не пойдут. – Арис допил чашку и встал. – Мне скоро в караул. А ты поешь.

Костис не сразу последовал его совету. Он задумался. И вскоре ему на плечо легла чья-то рука.

– Помойся и переоденься, – велел Телеус. – Король желает тебя видеть.

Костис озадаченно поднял глаза.

– Живей, – поторопил Телеус.

Бросив тоскливый взгляд на завтрак – аппетит наконец проснулся, – Костис ушел. Пока Телеус рядом, даже финик стащить не удастся. Он поспешил к себе, взял вещи, спустился по лестнице и пошел через двор в бани.

Здание, в котором помещались гвардейские бани, было ненамного меньше самих казарм. Его венчал купол, не уступавший в изяществе лучшим дворцовым постройкам, но внутри все было устроено просто и практично. Греться в парилке и затем очищаться скребком не было времени. Костис сложил одежду на скамью, забежал в тепидарий, взял ведро горячей воды и вылил на голову. На каменной тарелке лежал твердый кусок мыла. Костис взял его и растерся. Пены не было. Арис говорил, что куски, которые лежат в бане, это вообще не мыло, а камни, и они не смывают грязь, а соскребают ее с тела. Он зачерпнул еще воды, ополоснулся и побрел по шиферному полу, стараясь не поскользнуться.

Появился прислужник с сухим полотенцем, вытер Костиса и помог одеться. Застегнув кирасу, прислужник отступил на шаг, и Костис беспомощно развел руками:

– У меня даже монетки для тебя нет. Прости.

Все его деньги исчезли. И до следующей получки ничего не будет.

Прислужник необидчиво махнул рукой, и Костис торопливо удалился.

* * *

Телеус отвел его во дворец. Шагая за капитаном, Костис с тревогой гадал, что за поворот готовит ему судьба. Капитан лишь сказал, что король желает его видеть и ожидает к завтраку. Испуганно озираясь, Костис шел за Телеусом по бесчисленным коридорам и залам дворца, сначала знакомым, потом таким, где он никогда не бывал. Находясь на службе в Восьмой центурии, Костис не имел доступа во внутренние покои дворца, расположенные в цитадели. У некоторых дверей стояла охрана, гвардейцы отдавали честь Телеусу, и он, кивнув, проходил. Наконец они пересекли узкий внутренний двор и вступили в сводчатый туннель, ведущий на террасу над садом королевы. Там ждали служанки ее величества, стоял накрытый к завтраку стол, и за этим столом в одиночестве сидела сама королева.

Она бросила взгляд на Телеуса, но ничего не сказала. Телеус занял место у выхода из сводчатого туннеля и стал ждать. Костис последовал его примеру.

Наконец пришел король в сопровождении лакеев и собственного взвода гвардейцев. Волосы у него были влажные и неумащенные, кожа казалась свежевыскобленной. Он заметил Костиса и, проходя мимо, с улыбкой кивнул, словно признавая, что гвардеец, прибыв раньше, одержал первую маленькую победу.

– Ты припозднился, – сказала Аттолия супругу.

– Приношу свои извинения, – отозвался король. Один из лакеев отодвинул для него кресло, и он сел за стол. Лакеи с поклоном удалились, оставив короля и королеву одних, если не считать гвардейцев.

– Этот кушак не подходит к твоему камзолу, – отметила королева.

– Как ты уже сказала, я припозднился. – Эвгенидес склонил голову и посмотрел на кушак. Камзол был желтым, кушак тоже, но оттенки не совпадали. – Нынче утром мои лакеи с триумфом преуспели в своих попытках выставить меня на посмешище.

– Ты недоволен своими лакеями, – произнесла королева. У Костиса по спине пробежали мурашки – он прекрасно знал, какая судьба ждет тех, кто не оправдал ожиданий королевы.

– Нет, нет, – поспешно возразил король. – Нет нужды варить их в кипящем масле. Не сомневаюсь, со временем их вкус улучшится.

– Может быть, не стоило требовать себе костюм в цветах, больше подходящих канарейке?

Король склонил голову набок, вгляделся в ее лицо, словно взвешивая ответ.

– Ты права, – безмятежно согласился он. – Надо почаще носить эддисскую черную тунику с черной вышивкой и блестящие черные сапоги. Буду припудривать волосы, как принято на Континенте, и тебе покажется, будто ты вышла замуж за моего отца.

Королева махнула столпившимся вокруг гвардейцам, и они отошли подальше, однако успели услышать, как королева заявляет королю, что его отец по крайней мере обладал чувством собственного достоинства.

– И никогда не опаздывал к завтраку, – добавил король, откусывая пирожное.

Завтрак закончился. Король обошел вокруг стола, склонился и поцеловал в щеку жену, словно заявляя свои права на нее. Королева вынесла это, не дрогнув ни единым мускулом. Костис оторопел. Он попытался представить, как королеву целует родная мама, и не сумел: перед глазами упорно вставала взрослая Аттолия, сжавшаяся до размеров маленького ребенка. Отвлекшись на эти картины, он слишком поздно заметил, что взгляды всех, кто был на террасе, устремились на него. Король жестом подозвал его и ждал, выгнув бровь.

Костис шагнул вперед. Король внимательно оглядел его с головы до ног. Склонившись, всмотрелся в пряжки, державшие кирасу, и Костис стал мысленно отсчитывать, сколько дней прошло с тех пор, как он их почистил. Во взгляде короля отразилось неудовлетворение, и Костис решил, что какая-нибудь из пряжек, наверное, расстегнулась или где-то на кирасе обнаружилось плохо отполированное пятнышко.

– Как я понимаю, ты сейчас никуда не приписан?

– Так точно, ваше величество.

Король обратился к капитану:

– Он так и будет болтаться без дела вне вашего строгого графика?

– Я непременно найду ему занятие, ваше величество.

– Я уже придумал ему занятие, – сказал король. – Будет служить мне.

– Подразделения, служащие королю, полностью укомплектованы, ваше величество, но, если вы желаете, мы можем расширить одно из них.

– Нет, он не будет служить в чьем-то взводе.

– Вы хотите уволить его из гвардии? – озадаченно спросил Телеус.

– Я подумал… он станет лейтенантом.

Телеус застыл как громом пораженный.

– Да. – Король кивнул, подтверждая только что принятое решение. – Я хочу повысить его до лейтенанта по особым поручениям и взять к себе на службу. Пусть будет рядом каждый день, пока я его не отпущу. Утром и днем. Если он понадобится вечером, я поставлю его в известность. Начинать может прямо сейчас.

– Костис не прошел необходимую для лейтенанта подготовку, – вежливо возразил Телеус. – Он не знает протоколов службы в помещениях цитадели.

– Научится по ходу дела. – Король забрал у Костиса ружье – лейтенантам они не положены. Передал Телеусу и жестом отпустил капитана.

Телеус не сдвинулся с места. Тогда король махнул сильнее, прогоняя его, словно голубя, залетевшего не туда. Капитан поклонился, бросил на Костиса свирепый предостерегающий взгляд и удалился.