Эхо чужих желаний

– Подумай головой, Нед. У кого здесь есть квалификация и опыт? Если сюда приедет человек и расскажет тебе все, что нужно знать, ты не стопчешь ботинки и сэкономишь на письмах, которые иначе придется рассылать повсюду.

– Тебе легко говорить, – занервничал старший Томми. – Тебе не нужно никуда уезжать, чтобы найти работу. У тебя есть свое дело.

– Как и у вас, – указал на магазин Джерри.

Но это означало не одно и то же. Отец Джерри был фотографом. Зимой он выживал за счет съемки на танцах и различных мероприятиях. Летом трижды в день прогуливался вдоль пляжа, щелкая семейные портреты, а вечером отправлялся в клуб, где кипело веселье и шли нарасхват снимки романтических пар. Лучшими клиентами были девушки. Они любили привозить из отпуска сувениры, чтобы показать коллегам, и вздыхали по танцам, оставшимся в прошлом. Мать и сестра Джерри проявляли пленку и печатали фотографии – в этом заключалась их посильная помощь. Отец ожидал, что единственный сын подхватит его дело. Джерри, с тех пор как подрос, ходил за ним по пятам, изучая человеческую психологию, а также принцип работы и устройство камеры.

Не будь назойливым, поучал отец, будь вежлив и немного отстранен. Щелкай камерой понарошку, когда люди не смотрят или не готовы к съемке, а затем, если они проявят интерес и начнут позировать, снимай по-настоящему. Первые кадры – всегда лишь для того, чтобы привлечь внимание. Мягко напоминай, что покупать ничего не нужно, образцы будут готовы через двадцать четыре часа. После съемки двигайся дальше и не трать время на болтовню. Улыбайся приятно, но не слащаво. Не проси никого позировать, а когда девичья компания требует сделать шесть или семь фотографий, помни, что они купят самое большее одну, поэтому просто притворяйся, что продолжаешь снимать, не трать понапрасну пленку.

Красивая, с длинными темными локонами, сестра Джерри Фиона все лето, когда не трудилась в проявочной, продавала фотографии в деревянной будке на пляже. Отец говорил, что Каслбей настолько мал, что ты никогда не сможешь свести концы с концами, пытаясь развивать свое дело, расширяться и нанимать работников. Пусть предприятие будет небольшим и семейным, и тогда Джерард Энтони Дойл получит неплохое наследство.

Но Джерри не походил на мальчика, которого ожидало обеспеченное будущее. Он изучал газету вместе с братьями О’Брайен с таким рвением, словно ему предстояло плыть с ними на одном корабле в трудовую эмиграцию.

Откуда он знал, сможет ли здесь прожить? Отец всегда говорил, что если в Каслбей на лето приедет какая-нибудь пижонская фирма, то они разорятся. Что сулит ему будущее? В моду может войти цветная фотография. Или объявятся более совершенные, новейшие фотоаппараты. Отец часто повторял, что ходит по краю обрыва. А у владельцев лавки О’Брайен была, по крайней мере, уверенность в том, что спрос на хлеб, масло и молоко никогда не иссякнет. Люди будут покупать продукты, даже ожидая конца света. Пока в Каслбей едут туристы, семья О’Брайен будет до последнего дня торговать мороженым, конфетами и апельсинами.

В описании Джерри будущее выглядело гораздо более захватывающим, чем в реальности. Он предлагал Томми и Неду отправиться на заработки в Англию, чтобы потом – как только англичане задумаются, чем заняться летом и куда поехать на каникулы, – вернуться в Каслбей за прилавок, помочь семье в магазине и заодно провести отличный отпуск. На танцах Томми и Нед будут нарасхват, потому что у всех, кто поработал в Англии, дела идут хорошо. Томми возразил, что поездка домой в горячую пору, когда лавка открыта с восьми утра до полуночи и ты пашешь как вол, имеет мало общего с прекрасным отпуском. Джерри в ответ только рассмеялся и заявил, что это будет их вкладом в семейное дело, потому что летом работа есть для всех. Пусть в остальное время года покупателей нет и приходится бороться за клиентов, но летом вся семья должна быть в сборе, чтобы каждый из них успел хоть немного поспать, а лавка торговала бесперебойно. Так жили во всех прибрежных городках и поселках. Джерри умел убеждать. Томми и Нед узрели мир в розовом свете. Джерри был, разумеется, прав: не лучше ли подождать парня со списком вакансий, вместо того чтобы просматривать объявления, которые ни о чем им не говорили и ничего не обещали?

Клэр поставила утюг у плиты. Она складывала одеяло и прожженную простыню, размышляя, куда их положить, если все содержимое комода вывалили на пол. Джерри Дойл сидел на столе, болтая ногами, и Клэр вдруг показалось, что он дает братьям дурной совет. Томми и Нед не были разбитными и уверенными в себе, как Джерри. Они были из тех, кто со всеми соглашался.

– Этот англичанин в отеле предложит работу, которая тебе по плечу, или место, где придется вкалывать из последних сил?

Все удивились, что Клэр открыла рот.

Отец поднял голову от корпуса радиоприемника и сказал:

– Клэр, девочка моя, это одно и то же. Если ты усердно работаешь, то справишься. Иначе у тебя ничего не выйдет.

– Им нужны обученные, вот что я имею в виду, – пояснила она. – К нам как-то приходили из ордена, чтобы забрать девочек и сделать их послушницами в обмен на аттестат зрелости и обучение ремеслу.

– Послушницами! – взревел от презрения Нед. – Такими ты мечтаешь нас видеть – в рясе и чепце?

– Нет, я не это хотела сказать… – начала Клэр.

– Вряд ли преподобная матушка взяла бы нас к себе, – съязвил Томми.

– Сестра Томас, твой голос выбивается из церковного хора, надо что-то с этим делать, – протянул Нед жеманным тоном.

– О, я сделаю все, что в моих силах, сестра Эдвард. Думаешь, твои подкованные сапоги никого не смущают?

– Чья бы корова мычала, сестра Томас, а как же твои волосатые ноги?

Бенни и Джимми заинтересовались беседой.

– И хватит гонять по монастырю в футбол, – подхватил Бен.

– Монашки играют в футбол! – восторженно завопил Джимми.

Даже мама, которая стояла на коленях, торжествующе сжимая в руках найденный кабель, рассмеялась. Папа тоже улыбнулся.

Помощь для Клэр подоспела откуда не ждали.

– Очень смешно, ха-ха, – сказал Джерри Дойл. – Матушка Эдвард и матушка Томас остры на язык, но Клэр права. Зачем идти на стройплощадку, не обучившись на каменщика или плотника? Рекрутера и правда стоит спрашивать не о зарплате, а о том, что за работу он предлагает.

Клэр вспыхнула от удовольствия. Все вокруг согласно закивали.

– Я чуть не забыл, зачем пришел, – спохватился Джерри. – Отец просил поглядеть на поселок с разных точек. Он подумывает о том, чтобы делать открытки с видами Каслбея, ищет удачный ракурс. С вашего верхнего этажа хороший обзор. Вы не возражаете, если я сбегаю туда и посмотрю?

– Ночью? – удивился отец Клэр.

– Контуры зданий лучше видны в темноте, – заверил Джерри, ставя ногу на ступеньку.

– Ладно, иди, парень.

Все вернулись к своим занятиям, и никто, кроме Клэр, не догадался, что Джерри Дойл, пятнадцати с половиной лет, поднялся по лестнице, чтобы повидаться с тринадцатилетней Крисси О’Брайен.

Когда Дэвид пришел домой, Нелли стояла на коленях у камина с мехами для разведения огня.

– Разожгу на время твоих занятий, – сказала она.

Лицо горничной покраснело от напряжения, а волосы выбились из-под чепца, доставлявшего ей неудобство. Он вечно как-то не так сидел, поэтому казалось, что голова сплошь утыкана шпильками. Нелли была старой – конечно, не такой старой, как мама, – что-то около тридцати. Толстая и жизнерадостная Нелли всегда находилась рядом. У нее была куча женатых братьев и пожилой отец. Пока Дэвид был мал, она любила говаривать, что прекрасно устроилась в чистом, комфортабельном, набитом едой доме Пауэров. Дэвид прежде переживал, что Нелли одиноко на кухне, когда домашние уходят в комнаты, но в ответ ее круглое лицо только расплывалось в улыбке. Горничная уверяла, что чувствует себя так же хорошо, как замужем за полицейским, или даже лучше. Заработок принадлежит только ей, она располагает всем самым превосходным и свободна по четвергам, а еще каждое второе воскресенье.

Дэвид попытался помочь Нелли, но та, покряхтывая, встала и сказала, что все в порядке, а учительница уже у калитки.

Колеса красного велосипеда Анджелы О’Хары действительно шуршали по гравийной дорожке. Мисс О’Хара была высокой, стройной и всегда подпоясывала пальто, как будто оно держалось только за счет кушака. Другие люди обходились пуговицами, но они, конечно, не разъезжали столько на велосипеде. На рыжевато-каштановые волосы мисс О’Хара повязывала ленту или шнурок, но так свободно, что с таким же успехом могла этого не делать. У нее были большие зеленоватые глаза, и она откидывала голову назад, когда смеялась.

Мисс О’Хара отличалась от остальных взрослых. Она осведомилась, всем ли вернули плату за обучение, когда школу закрыли из-за скарлатины. Дэвид не знал и пообещал уточнить, но мисс О’Хара ответила, что это не важно и лучше не спрашивать, потому что можно предположить, будто она хочет больше денег, а это не так. Дэвид забыл, что мисс О’Харе платили за его обучение. Ему даже в голову такое не приходило, он вроде как думал, что мисс О’Хара занимается с ним из интереса. Ей это показалось забавным. Она заверила Дэвида, что вполне могла бы работать ради интереса, но, как гласит Евангелие, трудящийся достоин награды за труды свои. К тому же как насчет мудреного ордена священников, обучавших Дэвида? Они-то, разумеется, свое получали. Дэвид возразил, что в его понимании большая часть денег шла на оплату еды и места в пансионе. Он и представить себе не мог, что уроки сколько-нибудь стоят.

Учительница приходила на час каждый вечер, после того как по окончании занятий в школе навещала мать. Миссис О’Хару скрутил артрит, и Дэвид думал, что старая женщина стала похожа на корявое дерево, изображенное в детской книжке, которую он когда-то читал. Книгу, наверное, педантично убрала мама до нужной поры. У мисс О’Хары были две замужние сестры, жившие в Англии, и брат – священник на Дальнем Востоке. Она сообщила Дэвиду, что единственная из них никогда не путешествовала. Дэвид полюбопытствовал, что бы случилось, если бы она уехала, а ее мать тем временем стала бы одинокой калекой.

– Я бы вернулась, – не задумываясь, ответила мисс О’Хара.

Поскольку у сестер были свои семьи, а брат служил священником, забота о матери в любом случае легла на ее плечи.

Дом мисс О’Хары стоял чуть в стороне от дороги, ведущей к полю для гольфа. Учительница повсюду разъезжала на большом красном велосипеде с корзинкой над передним колесом, где всегда лежали тетради. Когда шел дождь, мисс О’Хара накрывала их непромокаемой клеенкой. Зимой она наматывала на шею длинный шарф. При сильном ветре распущенные волосы развевались у нее за спиной, вытягиваясь в прямую линию. Мать Дэвида как-то заявила, что мисс О’Хара похожа на ведьму, которая мчится по Клифф-роуд и вот-вот взмоет ввысь над морем. Но отец не позволял плохо отзываться о мисс О’Харе. По его мнению, никто не знал, как много она делала для больной матери дни и ночи напролет. Когда бедняжка Анджела уезжала куда-нибудь в отпуск на две недели в году, для миссис О’Хары приходилось нанимать трех сиделок, но даже все вместе они не справлялись. Мать Дэвида недолюбливала Анджелу О’Хару, возможно, потому, что та недостаточно ею восхищалась и равнодушно относилась к ее поездкам в Дублин. Никто не говорил ничего подобного вслух, но Дэвид это чувствовал.

Стол с учебниками стоял у камина, и Нелли обычно приносила чайник и коврижку или кусок яблочного пирога.

Мисс О’Хара гораздо охотнее болтала с Нелли, чем с матерью Дэвида. Она спрашивала о старом отце Нелли, который жил в деревне, о ссоре с братьями и о том, нет ли вестей от сестры из Канады. Они с Нелли хихикали над тем, что опять ляпнула экономка преподобного отца О’Двайера мисс Маккормак. Все называли ее Сержант Маккормак, потому что она пыталась прибрать к рукам не только отца О’Двайера с местной церковью, но и весь Каслбей.

Войдя в дом, мисс О’Хара сразу потянулась к камину. Ее руки, сжимавшие на ветру велосипедный руль, замерзли.

– Боже, Нелли, разве это не грех – разводить такой большой огонь только для нас с Дэвидом? Мы могли бы заниматься и на кухне рядом с плитой.

– О нет, так вообще не пойдет! – ужаснулась Нелли.

– Ты не против, Дэвид? – начала мисс О’Хара… и вдруг осеклась. – Нет, не обращайте на меня внимания, я всегда хочу изменить мир, в этом моя проблема. Нам повезло, что здесь такой великолепный камин, давайте же пользоваться им по максимуму. Нелли, не подскажешь, что строят рядом с отелем Диллона? Похоже на аэродром.

– Я слышала, там будет солнечная терраса, – с важным видом сообщила горничная. – Может быть, летом у них появятся стулья и карточные столы, а еще там будут подавать чай.