Илиади (Джуга 2)

В результате всего этого он замкнулся в себе и больше не принимал участия в спорах. Трудно проходил его переломный период, в который, кроме юношеской, на него давила и духовная ноша.

С раннего детства он чувствовал особое внимание книжников, которые с надеждой смотрели на молодого Иешуа. Однако его отступничество вызывало недоумение учителей и родителей, ведь великие благовестники – волхвы – объяснили им, что на земле появился сильнейший аватар, как одно из олицетворений Бога, а также то, как он должен быть воспитан. Поэтому его и отдали в тайную школу Гермеса, которая была основана еще последователями Пифагора.

Отступничество Иешуа все воспринимали очень болезненно, и после длительного совета было решено послать его в путешествие, чтобы он познал мир, выучился и набрался собственного опыта, чтобы раскрылся его феномен, на который так надеялись просветители. Его решили послать на обучение в монастырь братства Гоны, что было бы для него самой лучшей подготовкой для более дальнего пути. Для того чтобы ему было легче преодолеть дорожные сложности и расставание с домом, вместе с ним послали его брата и друга.

Путешествие до Иберии было для Иешуа очень интересным, но оно не облегчило его душевного состояния, пока они не добрались до места назначения. Это путешествие прибавило ему переживаний, когда он познакомился с разными языческими культами и храмами. Он и раньше был поглощен культом Заратуштры, ведь у него от природы была способность познавать глубину любого культа, что для других было или вовсе непостижимо, или доступно только ценой больших усилий. Во время этого путешествия он смог осознать то, чего другие не замечали и не осознавали.

Все увиденное и перенесенное до глубины души поразило Иешуа. Особенно ритуалы жертвоприношения, которые он считал проявлением демонических сил при помощи и посредничестве жрецов, которые, неосознанно для себя, становились апостолами Люцифера. Он ясно увидел, что их ритуалы не были символами добра и духовности. Поэтому юноша с еще более тяжелым сердцем продвигался на север, в овеянное тайнами братство Гоны, где он должен был достичь духовного покоя, познать новое учение и вернуть себе божественное вдохновение.

Путешествие в Иберию показало ему борьбу добра и зла под другим углом зрения, помогло ему достичь мудрости в созерцании светлого пространства. Болезненный период духовного перелома и обретенный в Иберии покой, который определило полученное в братстве абсолютно новое знание, вооружили его необычайно глубокой способностью для понимания новых событий. Особенные таланты и способности позволяли ему понимать глубину увиденного, услышанного, прочитанного или снизошедшего. Ни у кого не было такой способности познавать тайны бытия. Ни до его появления на свет, ни после никто на Земле не смог понять и прочувствовать искушения человеческие так, как переживал и чувствовал их Иешуа.

В период обучения у Гоны произошло его перерождение, которое позволило Иешуа окончательно избавиться от влияния языческих учений и постулатов и дало возможность полного освобождения. Уже в юношестве он победил Люцифера и Ахримана, освободился от всего, под впечатлением чего он находился с детства. Заратуштра, Митра, Аттис, Яхве и Ветхий Завет уже устарели для него – уже тогда он почувствовал, что при помощи этих учений и проповедей он не сможет достичь людских сердец. Все эти боги были такими же детьми космоса, он был согласен с их мудростью и учениями, но когда увидел, в какую темноту погружали народы «призванные» богами собратья, то изменил свое отношение к их культам. Он увидел и то, что боги полностью потеряли прежний блеск и уважение в глазах народа, они не были вечными, а были приспособлены к взглядам ограниченных людей и мешали их духовному росту. Их учения и ритуалы не могли вести по тому пути, которого требовали время и новая духовность для формирования новой эпохи и нового человека. Люди уже не прислушивались к древним пророкам и просветителям, потеряли к ним интерес, но это не было виной человеческой. Виноват был тот голос, который не достигал их души, их сознания, ведь человек веками развивался и рос. Слова, которые когда-то могли направлять мышление людей, сейчас опустились до уровня быта. Это отделяло людей от космоса, и чем больше времени проходило, тем больше росло расстояние между ними.

Вернемся к дому хозяина, куда никто не мог попасть без разрешения царя или эгрисского князя. Незваные гости не могли не только постучаться в ворота, но и даже ходить мимо территории дворца, здесь имели право передвигаться только местные жители. По современным понятиям, это место было закрытой зоной, потому что здесь были сосредоточены особенные для страны знания и промыслы, которые всегда вызывали острый интерес незваных пришельцев. Вот почему во время любого нашествия в первую очередь подвергалось нападению это здание.

Вокруг обширного двора, вдоль крепостных стен, располагались хозяйственные и подсобные помещения: кухня, лечебница, баня, прачечная, столовая, кузница, амбар, погреб, сеновал, коровник, птичник, мастерская и молельня с пристроенными шестью большими и шестью маленькими кельями. В центре двора находился разделенный надвое украшенный бассейн в форме подковы, с проточной родниковой водой. Во дворе росли яблони, груши, сливы, айва, деревья были аккуратно обложены камнем. За стенами дворца были сады, а на склоне разбиты виноградники. Дальше, в окружении хлебных полей со множеством пасек, шли деревни. Дворец с окрестностями и деловой суетой напоминал античный город-государство.

Гостей с улыбкой встретил светловолосый кареглазый юноша, поприветствовал всех на арамейском языке и повел гостей в сторону келий. Утомленные дорогой путники с большим воодушевлением последовали за юношей. Своих сверстников – Иешуа, Иосифа и Иакова – он поместил в одной келье, размещением остальных гостей занялся распорядитель по гостям.

В келье был очаг, стояли широкие кушетки, стол, полки, на которых размещалась глиняная и керамическая посуда, в углу – умывальник с пемзой и кувшином с высоким узким горлышком. На каменном полу лежали овечьи шкуры.

Вошел маленький мальчик. Блестя от радости глазами, он почтительно поздоровался с гостями и принялся разжигать огонь.

Для гостей была приготовлена баня. Они смыли дорожную пыль, вытрусили одежду, привели себя в порядок и уже через два часа после приезда сели за дружеский стол в трапезной дворца. Молодой хозяин сидел за столом рядом со своими сверстниками и ухаживал за ними. Они уже более-менее узнали друг друга, а тем для разговоров было множество – впечатлений от путешествия было хоть отбавляй.

Гости были очень довольны таким гостеприимством.

Хозяином был семнадцатилетний Илиади Гона – племянник верховного жреца, будущий верховный жрец. Светловолосый, с умными карими глазами, он был на голову выше своих гостей. Мудрый не по годам, Илиади был правой рукой и надеждой своего любимого дяди.

Верховный жрец тоже посетил дружескую трапезу. Это был мужчина за пятьдесят, выше среднего роста, с длинными седыми локонами, высоким широким лбом, живыми карими глазами на бледном лице и чуть с горбинкой носом. Жрец был облачен в черную мантию, на груди его висел серебряный медальон.

Радушно поздоровавшись со всеми, верховный жрец расспросил гостей о дороге и дорожных впечатлениях, об их жрецах и мастерах. Гости передали ему несколько книг и свитков, посланных их братствами. Передали ему и письмо Иахина Иаханны из Кумранского братства ессеев, с которым он тут же ознакомился. Верховный жрец обращался к гостям по-арамейски, что придавало беседе душевности. Он познакомил их с семьей и членами братства, по иерархии представил всех, кто присутствовал во дворце. Сказал и то, что с остальными братьями они познакомятся, когда будут гостить в монастыре.

Гости тоже представили друг друга, включая учеников Кумранского братства. Жрец с удовольствием воспринял стремление юношей приобщиться к учению и мудрости Гоны и похвалил их. Он еще раз представил своего племянника, которого все уже знали, и призвал учеников Кумранского братства дружить с ним, чтобы быстрее привыкнуть к новой обстановке. После этого он опять заговорил со старшими гостями.

Верховный жрец сразу же заметил отличный от остальных юношей взгляд Иешуа и почувствовал исходящую от него энергию. Во время разговора он несколько раз посмотрел на них и еще лучше разглядел Иешуа. От младшего брата жреца – Ивера, отца Илиади, не ускользнуло его внимание к юношам. Верховный жрец перевел взгляд на старших гостей и тихо сказал, чтобы молодые люди не услышали:

– Братья мои, мне кажется, что эти юноши все пастыри, но тот, что сидит посередине, больше, чем пастырь.

– Почему вы так думаете, учитель? – спросил гость средних лет из Кумрана.

– Раздумья на этот счет не дадут ничего путного, это нужно почувствовать своим телом, существом и его энергией. От него исходит такая сила, что, если последуешь за ней, превратишься в птицу и полетишь. Присмотритесь, как движется и переливается воздух у него за спиной. Видите за его плечами и над головой сиреневое сияние? Он сам создает собственной энергией магнитное поле.

– Я ничего не замечаю, учитель, – шепотом сказал седой вавилонянин средних лет.

– И я не вижу! – воскликнул кумранец.

Другие тоже отрицательно покачали головами.

– Ничего, на этот раз доверьтесь мне. Всевышний и к вам будет милостив, и вы многое познаете.

– Что вы еще видите, учитель? – спросил кумранец.

– Ему трудно будет жить в мире с людьми, несмотря на то что он постоянно будет заботиться о них. Он будет жить мало, но успеет много. Зависть, злость и страх – это будет то, что принесет его в жертву в его же доме, – спокойно ответил верховный жрец.

Все пристально смотрели на Иешуа, стараясь за словами жреца тоже познать его будущее, однако для них это было недосягаемо. Они не могли видеть и того, что им сказал Гона, но, безусловно, верили его словам.

После трапезы Илиади, не теряя времени, показал юношам дом и двор и познакомил с остальными его обитателями, потом опять вернулся с ними во дворец. Они осмотрели зал для совещаний, книгохранилище и мастерскую, где увидели много незнакомой им посуды для проведения опытов, гости такого еще нигде не видели.

Верховный жрец отозвал племянника в читальню. Илиади извинился и, оставив гостей в зале, вышел.

– Хорошо, что ты взял на себя заботу о них, – сказал жрец. Илиади со склоненной головой слушал дядю. – Какого ты о них мнения?

– Они мне кажутся хорошими ребятами, учитель, внимательно присматриваются ко всему. В пути они много видели такого, что их удивило. Они много слышали и даже кое-что читали, но то, что они увидели здесь… они не скрывают восхищения, – с удовольствием ответил племянник.

– Неудивительно. Они ведь путешествуют впервые. Больше ничего не заметил, чего-нибудь более существенного?

– Да, учитель, – с поднятой головой ответил Илиади, – я чувствую, что Иешуа необычный юноша. Он все оценивает верно, хорошо говорит, и еще… – Он остановился, вновь опустил глаза и задумался, потом опять посмотрел на дядю: – Я думаю, что он… От него исходит что-то странное.

Верховный жрец удовлетворенно улыбнулся.

– Выходит, я не ошибся. Значит, они скоро появятся. Если это так, покажи ему наш алфавит, научи грузинскому. Подними его наверх и покажи ему все.

Увидев удивленный взгляд племянника, он добавил:

– Не удивляйся, он все быстро изучит. Когда поведешь его наверх, убедишься в своем предположении. Не давай ему понять, что мы все знаем, расспроси не спеша, отдельно от других, возможно, его брат не знает.

– Когда показать?

– Не надо откладывать. Сегодня хороший день для того, чтобы увидеть знамение. Сегодня же начни знакомить его со всем. Помоги и остальным, не проявляй особенного внимания только к Иешуа. Их жрец Иахин Иаханна пишет мне, что Иаков – его брат и через год или когда я сочту возможным, нужно послать его в Хинду.

– В Хинду?! – с блестящими глазами воскликнул Илиади. Ему стало неловко за свою нетерпеливость, и он снова опустил голову.

– Да, в Хинду, – с улыбкой сказал жрец племяннику, – может, и тебя пошлю, только не нужно об этом никому говорить.

– Спасибо, учитель! – взволнованно сказал Илиади. – А сам Иешуа знает, что должен ехать в Хинду?

– Знает. Это и есть причина его приезда к нам. Он должен подготовиться к поездке. Иди присмотри за гостями, помоги им побыстрее привыкнуть к новым местам и освоиться.

Илиади удовлетворенно кивнул головой и вышел из читальни. Он вернулся к новым друзьям и тотчас отвел их в учебную келью. Там он достал книгу, написанную на асомтаврули – шумеро-грузинским алфавитом, и положил перед ними.

– Предлагаю вам начать изучать нашу письменность и грузинский язык. Это поможет вам многое понять и узнать в будущем. Позже, если не устанете, я покажу вам еще кое-что.

Юноши, довольно посмотрев на него, согласились, а Илиади взял уголь и начал писать на доске. Возле грузинских букв асомтаврули писал финикийско-семитские. Друзья с радостью окунулись в учебу. Уже через две недели Иешуа свободно писал и понятно говорил по-грузински – этот язык был очень похож на мосхский, на котором говорили назаретяне. Этим Иешуа удивил всех и во дворце, и в монастыре – Иосифу и Иакову для этого понадобилось более трех месяцев. Илиади оказался хорошим учителем, и его ученики оказались на высоте. Верховный жрец был доволен их достижениями.

Иешуа изучил за три месяца все местные языки и диалекты. Древнешумерский язык тоже был похож на мосхский, поэтому для всех троих было несложно изучить его. Они легко осваивали все предметы, но Иешуа отличался от остальных особенными способностями – он необыкновенно быстро усваивал любой предмет, за который брался. У жрецов возникало впечатление, что он не изучал предмет, а вспоминал уже изученное. К тому же он делал это с таким удовольствием и готовностью, что все пришли в азарт.

«А это сможет, неужели и этот предмет освоит быстро?» – шептались в монастыре очарованные жрецы и ламы.