Илиади (Джуга 2)

Илиади (Джуга 2)
Мераб Георгиевич Ратишвили

Джуга #2
После того как герои романа «Джуга» узнают об общей родственной связи со Сталиным, они переходят в другую фазу доверительных отношений. Главный герой Илья Горели в резиденции Джуги под впечатлением полученной информации о гуманоидах и происхождении человека, о тайном оружии и древних кристаллах, начинает писать рассказы о великих исторических личностях человечества – Иешуа бен Иосифе, Чингисхане, Леонардо да Винчи и других, и их генетической связи с ними. После чего значительно возрастает их ответственность перед человечеством в принятии решений.

Задача писателя – говорить правду.

Его уровень верности правде должен быть настолько высок,

что придуманное им на основании его опыта

должно давать более правдивое изображение,

чем любое описание фактов.

Эрнест Хемингуэй

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Шел 5622 год от истоков. Человечество еще не проложило межу между старой и новой эпохами, оно все еще не определило новую эру и летоисчисление в развитии истории. Это случится позже. А пока все происходило в соответствии с порядками и подсчетами, установленными древними людьми на протяжении многих веков. Все новое с большим трудом приживалось в жизни людей и государств. Но в те времена уже существовали небольшие группы развитых личностей, которые были готовы и способны донести до людей новые знания, новое мировоззрение, создать условия, которые в корне изменили бы их бытие, религиозное, политическое и научное мышление.

Как древняя, так и новая история наглядно показывает и учит: эволюционному развитию человечества всегда предшествовали процессы исторического масштаба, которые определяли географию, историю и динамику последующих событий. Из истории также видно, что только люди с особыми данными, талантами, везением и историческими масштабами могли дать толчок началу событий, дающих новый вектор и стимул существованию и развитию человечества.

Очень часто такие люди были детьми малочисленных народов, которые с течением времени по значимости вышли за рамки своих стран и народов и сформировались как Люди Мира, благодаря мифам и летописцам приобрели увенчанные легендами биографии и стали для истории комфортно подогнанными портретами. Ведь людям свойственно мечтать – или выдавать желаемое за действительное – и, если результат их удовлетворяет, они и не пытаются его менять.

История также ясно показывает, что большие народы часто стараются уменьшить или совсем свести на нет роль малочисленных народов, присвоить их достижения, заслуги и исторических деятелей. Таких фактов множество, хотя ни эти деятели, ни их достижения не теряют своей исторической значимости. Все это указывает на то, что история не всегда справедлива к тем народам, в недрах которых зародилось зерно эволюционного развития рода человеческого, родились и сформировались личности, которые помогли духовному и культурному миру людей взойти на новую ступень развития.

Сама история настолько же ясна, насколько справедлива. Ведь о реальности того времени нам известно гораздо меньше, чем это отражено в исторических источниках. Многие значительные события не нашли объективного отображения. Огромное количество исторических трудов не дошло до нас или по злобе времен, или из-за жестокости вандалов. Еще больше фактов скрыто в недрах земли, и они ждут своего времени, чтобы хоть в будущем открыть глаза людям.

Многие легенды, сказания, литературные произведения не дошли до нас, а если и дошли, то стали непоняты нашим современникам или же совсем утратили свое первоначальное предназначение. К сожалению, мы часто довольствуемся тем, что лежит на поверхности. По чьей-то воле навязанные нам мифы и приукрашенные истории десятки лет не меняются в нашей памяти. Вероятно, мы сами не пытаемся разбить эти мифы, т.е. убрать все лишнее, что откладывалось веками и окаменело. Для того чтобы по-другому оценить какую-либо эпоху, нужно свежим взглядом посмотреть на те немногие данные, которые сохранились. Может быть, попробовать найти корни, ухватиться за них, последовать по реальному повороту истории и при помощи фантазии и воображения за искусственно созданной картиной увидеть нечто более близкое к истине. Давайте представим, как мог развиваться тот или иной процесс. Может быть, на самом деле все было именно так, а не в соответствии с проповедями исторических источников, которые, не забывайте, принадлежат перу таких же людей, как мы, с такой же, как и у нас, фантазией и воображением, и возможно, даже более примитивными. Вместе с тем они могли быть менее информированными и свободными в своих суждениях, чем мы, предвзятыми или вообще заинтересованными в том, чтобы история дошла до нас именно в том виде и той форме, которую мы получили в итоге.

Попробуем заглянуть при помощи нашего воображения за установленные догмы, увидеть конкретную эпоху и события другими глазами и представить, как мог развиваться конкретный исторический процесс, свяжем реальных персонажей с новыми фактами и по-новому увиденными событиями, приправим это все сознательно замолчанными и присыпанными пылью фактами и превратим все в одну логическую комбинацию.

Можем сказать заранее, что получится абсолютно иная картина, которая будет иметь такое же право на собственное место в исторической галерее, как и уже существующие полотна, которые со временем теряют свое первоначальное лицо и выцветают. На них постепенно исчезают засохшие краски, и под ними последовательно оголяются реальные пейзажи и портреты, и наконец, когда со всех картин сойдет искусственно нанесенная краска, возможно, они своими цветами и сюжетами окажутся более похожими на нашу картину, чем те, которыми веками любовались поколения.

Сама же история приняла свое современное лицо только тогда, когда шумеры передали письменность другим народам, что, в свою очередь, дало тем возможность перенести на бумагу ранее существовавшие исторические факты, легенды и мифы. Насколько заслуживают доверия описанные «факты», зафиксированные много веков назад – прежде, чем народы научились читать и писать? Вы никогда не задумывались, почему события одной эпохи, жизнь одного и того же человека у соседних народов, а иногда у одного и того же народа описаны по-разному? Например, почему трактуют по-разному свою и чужую историю египтяне, греки, римляне и другие народы? Какие из описаний более достоверны: те, которые писались по горячим следам событий в реальное время, или те, которые были написаны спустя десять, пять или хотя бы один век после возникновения письменности? Это касается не только египтян, евреев и греков, но и всех народов в до исторический и последующие дописьменные периоды.

Наши современники и сегодня не могут договориться об объективном, согласованном описании того или иного факта новейшей истории. Это происходит потому, что мы, люди, субъективно оцениваем события. Значит, не удивительно, что заинтересованный летописец с учетом политической или религиозной, культурной или социальной конъюнктуры сознательно искажал факты. Возможно, иногда кругозор летописца не позволял ему заглянуть в глубь конкретных событий.

Но давайте не будем приуменьшать или сводить на нет их труд, их попытку хотя бы в приукрашенной форме донести до нас свою эпоху. Наоборот, спасибо им за это, ведь эта попытка часто стоила им жизни.

Договоримся, что история – это сказка, где иногда проставлены даты, сказка, часто созданная наемным сказочником с красивыми или не очень персонажами и периодически, от случая к случаю вставленными реальными фактами. Так что нам мешает не отставать от них?

* * * * *

Итак, шел 5622-й год от истоков – вероятнее всего, это был 18-й год нашей эры.

Стояла середина весны, когда небольшой караван вошел на территорию Эгрисского царства в Иберии. Несколько дней спустя он приблизился к Дворцу просвещенных, где вместе с семьей жил потомок шумерских мудрецов, верховный жрец древнейшего братства Гоны.

В караване было всего 14 человек. Двое из них были ученые колхи, посланные в родственные братства, находившиеся в Египетском и Вавилонском царствах. В качестве проводников они в целости и сохранности, без лишних приключений, привезли в Колхиду гостей с Мертвого моря. По дороге они останавливались, чтобы повидаться в монастырях со своими просвещенными духовными братьями. На пятый месяц путники дошли до колхского города Айя.

Шестеро из них сидели на нагруженных дорожной кладью верблюдах, остальные восемь ехали на лошадях. Судя по внешности и одежде, это были арамейцы. На плечах у них были накидки из верблюжьей шерсти – традиционный для путников балахон с капюшоном. Колхи отличались от спутников белыми головными уборами и плащами.

С караваном ехало трое юношей 16–17 лет, которые за всем внимательно наблюдали и все изучали.

Чем выше поднимались они к северу, тем больше менялись природа и люди, их речь, внешность, орудия труда. Обилие обработанной земли также бросалось в глаза, но, когда караван вошел в Колхиду, гости увидели абсолютно другой народ, другую страну. Несмотря на след, оставленный римскими завоевателями, люди, живущие здесь, не потеряли своего достоинства и внутренней свободы. Это чувствовалось в их речи, улыбчивых лицах, гордом взгляде. Воины, мастеровые и простые крестьяне вели себя и разговаривали со знатью так же, как с родными братьями.

Когда гости вышли из царства Понто и подошли к южной части Иберийского государства, двое членов братства были узнаны местными жителями. С уважением их вместе со спутниками проводили до ближайшего города и щедро угостили едой и вином. Гости с удивлением и восхищением наблюдали, как в середине весны в садах, виноградниках и на полях суетились взрослые и дети, с каким удовольствием они трудились. Оросительные каналы, дамбы, мосты – все выглядело ухоженным, – пересекая овраги и реки, гости ни разу не промочили ноги. Так они добрались до престольного города Айя.

«Вот благодать, вот страна! Вот каким должен быть правитель», – думали гости.

Правда, на этой земле после вторжения обосновались римляне, но по всему было видно, что непрошеных гостей, которые не спешили отсюда уходить, здесь не жаловали. Они были инородными телами среди местных жителей. Захватчики были как терновник на этой чудесной земле, но люди их ни во что не ставили, и поэтому те не чувствовали себя спокойно и свободно. Иберийцы и колхи всегда были заняты своим делом, чем выражали безразличие, отвращение к завоевателям и демонстрировали свое стремление к независимости.

Ворота дворца оказались открыты – приближающихся гостей заметили издали. Путники спешились у ворот, где их радушно встретили привратники и староста, отвечавший за прием гостей.

Дом просвещенных представлял собой грандиозное сооружение из пиленого белого камня. Он был построен с большим мастерством и смыслом. «Домом» его называли хозяева, однако на самом деле в проекте зодчего были соблюдены все каноны построения крепости. Об этом свидетельствовала и планировка двора, и каменные стены с отверстиями для наблюдения и лучников. Трехэтажное просторное здание с флигелями и покрытой красной черепицей крышей своим видом не подавляло, а, наоборот, приводило гостя в приятное расположение духа и даже заочно внушало доверие и доброжелательность по отношению к хозяевам. Формами и обстановкой этот дом, или крепость, не походил ни на одно здание в Эгрисском царстве, а возможно, и во всей Иберии.

Вот уже четвертое столетие стояло это творение зодчего как новое, не теряя своего первозданного вида, – казалось, будто и четырех лет не прошло после его построения. Во всем чувствовалась умная и рачительная рука хозяина, который не обделял вниманием Дом знаний и мудрости.

Месторасположение также было выбрано очень удачно: отсюда одновременно просматривались дороги двух долин. С восточной стороны протекала река Риони, названная в древние времена в честь жреца братства по имени Рио. С западной стороны свое начало брала Цхенкури, которая впадала в реку Цхенисцкали, как и сейчас. Через двор по каменному устью протекал родник с чистейшей водой, который потом спускался вниз по склону и с журчанием сливался с Риони.

Внизу с юга простиралась великолепная равнина. Как грозный страж, взирающий на окрестности, с северной стороны возвышалась лысая гора Гона. Тогда эту гору называли «Зубом мудрости» – в древности слово «гони» было равнозначно слову «мудрость».

Если пойти вверх на север, к устью рек Ладжанури и Рицхоури (сейчас Рицхоула), то можно было дойти до продолжения горного массива Гона – горы Таригони, которую тогда называли Верхняя Гона. Здесь у древних шумеров были железные, золотые, серебряные и медные рудники, где они с давних пор занимались добычей и обработкой ископаемых.

Возле этой горы, неподалеку от реки Ладжанури, был монастырь братства Гоны, члены которого в то время достигли вершин науки и на века обогнали в развитии остальное человечество.

С древних времен все вокруг связывалось с именами шумеров и Гона. Много мест, населенных пунктов, гор, рек и оврагов назывались Ури или Гона. И сегодня во многих географических названиях встречаются эти два слова, что не удивительно – ведь эта страна еще с древних времен, в раннем бронзовом периоде, была основана и изучена Гоной и его потомками. Если с грохотом прокатывалось колесо, встречалось кирпичное здание, слышался лязг железа или попадалось железное орудие, можно было с уверенностью утверждать, что все это создано ими. Если писался «Карабадин» (научная книга здоровья), выводились новые сорта фруктовых деревьев или винограда, если кто-нибудь обучился писать и читать – за все это нужно было благодарить братство Гоны; и вообще все чудеса, научные или духовные, с древних времен связывались с первыми шумерами и их потомками.

Позже в древней Айе, Колхиде и Иберии появились чудодейственные идолы Гоны, с помощью которых обычный смертный достигал чуда, исцеления и избавления от проблем. Это было чудом – после молитв Гоне человек достигал ясности разума и становился более открытым для знаний, мог познать и постичь многое. Возле идола Гоны молились все: взрослые и дети, цари и князья, воины и ремесленники, крестьяне и рабы, мужчины и женщины.

Идолы Гоны еще многие века существовали на этой благодатной земле. Разоренные командующим Александра Македонского Азоном гонийские идолы, разграбленные стоянки братства, разоренные дома и святилища их семей были большим ударом для потомков Гоны и всех просвещенных братства. Это было равносильно удару меча прямо в сердце, потому что с именем Гоны были связаны душа и разум страны, ее история, культура и наука. Похищение тысяч свитков, папирусных фолиантов, глиняных и бронзовых табличек, золотых и серебряных изделий, которые создавались тысячелетиями, практически стерли историю страны, и теперь разве что в легендах и сказаниях распознает наблюдательный глаз существование огромной цивилизации.

Однако тогда несколько выживших братств все равно не сдались захватчикам, сохранив небольшие хранилища и просвещенных в пещерах горы Гона. Они вооружили царя Парнаваза и его войско оружием, какого еще никто не видел, благословили и отправили в путь. Парнаваз был их ветвью, поэтому его поддержка была залогом победы и спасения. Парнаваз благодаря новому оружию поразил Азона и в течение трех лет очистил страну от грабителей, вернув потерянные территории и раздвинув границы на многие километры. Вот этот дом, или крепость, был восстановлен именно тогда, только уже по-новому, более разумно и красиво, назло врагам.

После этого дворец Гоны был еще раз разорен рукой Помпея. Вероятно, он не смог вынести вида Дворца просвещения, который принизил его мышление и сущность; возможно, ему не понравилось и то, что сооружения, возведенного с таким разумом и размахом, не было даже в Римской империи. Однако когда Помпей покинул Иберию и оставил после себя наместником командующего Аристарха, дворец начал вновь возрождаться, как Феникс из пепла, собирая вокруг себя разрозненное братство и возвращая в разграбленные монастыри сохранившиеся книги и свитки. И вот – дотянул до начала новой эпохи.

Тогда еще никто не знал, что время, когда к этому дворцу подъехали гости, будет названо новой эрой. Тот, с чьим именем будет ассоциироваться эта эра, тогда был юношей 17 лет из Кумранского братства ессеев, находящегося вблизи Мертвого моря, назаретянином Иешуа Бен Иосифом, в будущем ставшем Иисусом Христом. Вместе с просвещенными гонийскими братьями он приехал в Колхиду для получения знаний.

И назаретяне, и иберийские просвещенные братья по происхождению были мосхами, теми же месхинцами. Как египетские фараоны и жрецы, они происходили от древних шумеров и поэтому старались соблюдать установленные в древние времена традиции и поддерживать друг друга. Они не спеша продвигались на север, останавливаясь по пути у своих просвещенных братьев. Из Кумрана вышло восемь человек – остальные шестеро присоединились к ним из разных братств. Выехавшие в декабре путники добрались до Эгрисского княжества только через пять месяцев.

Ученик Кумранского братства ессеев юноша Иешуа Бен Иосиф по дороге знакомился с неведомыми ему народами и странами, наблюдал за их характером и укладом жизни.

В братствах, в которых они останавливались, местные просвещенные поздравляли Иешуа, поскольку ему и двум его спутникам выпала большая честь учиться в братстве Гоны, что уже было залогом их будущего успеха. Однако у Иешуа цель была намного больше, а путь гораздо дальше, о чем не говорили ни он, ни члены братства. Для него это было время собирать камни. Он старался не отличаться от остальных, не проявлять свои таланты и способности, свое видение и свою особенность – это могло помешать ему в выполнении своей миссии. Иногда, когда он присутствовал при спорах своих товарищей или обсуждении с учителями какого-либо вопроса, молодость брала свое, и он вставлял несколько фраз, обычно не оставлявших возможности для продолжения спора, что приводило в замешательство и старших, и младших. В Кумране многие восхищались его особенностью и умом, но были и те, которых переполняли злоба и зависть – такие, когда Иешуа отправился в Колхиду, вздохнули с облегчением.

Вроде бы ни внешностью, ни чем–либо другим не отличался Иешуа от окружающих и все же выделялся, но что это было и в чем заключалась его особенная сила, никто понять не мог. Его друг Иосиф тоже как будто ничем от него не отличался, они даже были похожи внешне, но было что-то таинственное, что отличало их друг от друга. Оба юноши были одного возраста и сложения, с каштановыми локонами, высоким лбом и карими глазами. Человек, не знавший их, мог подумать, что они братья, однако в завораживающем взгляде Иешуа была космическая сила, мудрость и глубина. Этот взгляд было трудно забыть. Младший брат Иаков внешне очень походил на него, но сильно отличался другими природными данными, характером и целеустремленностью. Эти отличия с годами проявились еще сильнее, хотя Иаков полностью признавал особенность и первенство старшего брата. Через годы он одним из первых стал его последователем, но оказался отвергнутым и забытым догматиками. Все это произойдет только через годы, а до того много воды утечет.

Долгое путешествие всегда наводит на мысли, и Иешуа всю дорогу был погружен в раздумья. Он покинул родной дом и землю, с тяжелой душой взял курс на новую жизнь и пошел длинным путем, конца которому не ведал. До того, еще в 12-летнем возрасте, Иешуа пытался постичь смысл учений известных просветителей, что вызвало в нем внутреннюю борьбу. Наверное, если бы не его божественный генетический код, он не выдержал бы психологически, поскольку такое сложное и отягчающее душу учение не могло пройти бесследно. Когда он слушал противоположные мысли, интерпретации Ветхого Завета, то вступал в дебаты с учителями, чем вызывал их удивление и порицание, но в тот период он еще находился под влиянием идей и толкований просветителей. Внутренняя борьба привела его к выводу, что старые учения и возведенные на их основе аргументы, которые учителя часто использовали в спорах, не были вне сомнения. Он ясно видел, что в споре они часто грешили и ошибались, особенно когда говорили о традициях и приведенных в Ветхом Завете текстах. Ему было больно осознавать это. Иешуа переживал, что в такой тяжелой атмосфере от Бога не приходило небесное вдохновение, которое он чувствовал с самого раннего возраста и которое указывало ему дорогу.