Последний ход

– На третьем этаже есть небольшое кафе. Там можно найти все необходимое.

– Долго я вас не задержу, – сказала она, взглянув на часы.

– Лучше поешьте нормально. Лишние пять минут погоды не сделают. Идемте внутрь.

Мазур проводил ее в кафе, где Хейден заказала кофе и рогалик. Когда она расплатилась и повернулась, чтобы идти, он не удержался от вопроса:

– И это все?

– Мне хватит.

– Как знаете.

Себе Мазур заказал кофе.

Они сели за столик, и Хейден пригубила из стаканчика.

– Также мне хотелось бы побывать на месте преступления и осмотреть машину жертвы. По фотографиям, которые вы мне прислали, я обратила внимание на то, что жертва купила кофе и шоколадки. Вы выяснили, где она останавливалась?

– Найденный в машине чек весь в крови, разобрать его невозможно. Я попросил местную полицию проверить все ближайшие заведения.

– Калибр пистолета Самаритянина, то, во что был одет убийца, как он выводил из строя машины – все это выложено в интернете. Так что его стилю мог подражать кто угодно.

– Вам приходилось иметь дело с подражателями?

– Был один мужчина в Канзас-Сити, попытавшийся провернуть подобное. Он убил свою жену. По телефону мы проследили, что в момент убийства он находился на месте преступления. И после смерти жены должен был унаследовать много денег. Преступник мнил себя умным, но действовал при этом крайне неряшливо.

– На самом деле совершить убийство так, чтобы это сошло с рук, вовсе не так просто, как кажется.

– Да. – Доев рогалик, Хейден отпила кофе.

– Значит, я имею дело с самозванцем?

– Не знаю. Сначала нам нужно будет хорошенько покопаться в прошлом жертвы. Никто не желал ее смерти?

– Я собираюсь заняться этим, как только закончится вскрытие.

– Мне хотелось бы сопровождать вас, когда вы будете изучать прошлое Глории Санчес. Это поможет мне принять решение быстрее.

– Разумеется. – Писк телефона сообщил о сообщении от патологоанатома, и Мазур сразу же ответил. – Доктор Райленд ждет нас.

Допив кофе, Хейден встала.

– Я готова.

Они выбросили стаканчики в урну и направились к лифтам в конце коридора. Двери открылись, они шагнули в кабину, и Мазур нажал кнопку подземного этажа. Хейден стояла, вытянувшись прямо, и не предпринимала попыток завязать разговор. Тео предположил, что подобная необщительность являлась неотъемлемой частью ее блестящего ума. В Кейт не было места для теплого и пушистого.

Знакомый запах антисептиков наполнял воздух коридоров. Мазур вдоволь насмотрелся на вскрытия, и у него выработалось безразличное отношение к смерти. Так продолжалось до тех пор, пока не умер маленький Калеб. С тех пор ему стало значительно труднее воспринимать лежащее на столе тело как улику.

Они прошли по выложенному серой плиткой коридору под невозможно яркими лампами к кабинету доктора Гранта Райленда. Тео дважды стукнул в закрытую дверь.

– Войдите!

Низкий с жесткими нотками голос как нельзя лучше подходил этому высокому широкоплечему уроженцу Техаса, пятнадцать лет назад игравшему на позиции центра нападения в футбольной команде университета[8 - Имеется в виду американский футбол.]. Оторвавшись от бумаг, доктор Райленд снял очки в темной оправе и вышел из-за стола.

– Здравствуйте, детектив!

– Спасибо за то, что пригласили нас, док. Позвольте представить вам доктора Кейт Хейден из ФБР.

Доктор Райленд протянул профайлеру руку:

– Здравствуйте, доктор Хейден!

Ее рукопожатие оказалось крепким, а взгляд имел лазерную точность.

– Доброе утро, доктор Райленд!

– Это очень горячее дело, доктор Райленд, – сказал Мазур. То обстоятельство, что в его руках оказалось столь громкое дело, разозлило следователей, которые жаждали привлечь к себе внимание, и порадовало тех, кто рассчитывал, что это дело его угробит. – Раскрыть его как можно скорее требуют все, от канцелярии губернатора штата до моего капитана.

Доктор Райленд повернулся к Кейт.

– При проведении вскрытия мне нужно обратить особое внимание на что-либо конкретное?

– Самаритянин предпочитает девятимиллиметровые пули с полым наконечником. Он делает один выстрел в сердце, который оказывается смертельным, так как пуля при попадании в ткани расширяется. В первую очередь меня интересует баллистическая экспертиза, которая определит, была ли жертва убита из оружия Самаритянина.

– Пистолет Самаритянина так и не был найден, верно? – спросил Мазур.

– Не был.

– Смерть всех жертв была мгновенной?

– Все женщины были застрелены в своих машинах и умерли в течение считаных секунд. Судмедэксперты установили, что жертвы, получив смертельные ранения, истекали кровью на протяжении от тридцати минут до часа. – Кейт прикоснулась к груди. – Каждый раз он целится в одно и то же место. Даже стреляя в упор, попадать в одну и ту же точку в живом человеке труднее, чем кажется.

– Ричардсон как-либо намекал на то, почему применял пули, которые, как ему было известно, разрывали сердце жертвы в клочья? – спросил Мазур.

– Он не признался в убийствах, – сказала Кейт. – И по-прежнему настаивает на своей невиновности.

– Я полагал, такие люди с наслаждением рассказывают о своих преступлениях, – сказал Мазур.

– Ричардсон не готов говорить, – сказала Кейт. – Он предпочел бы выйти на свободу и убивать снова.

– Давайте посмотрим, что мы имеем, – предложил доктор Райленд.

Они прошли в раздевалку. Сняв куртку и повесив ее в шкафчик, Мазур отметил, как доктор Хейден сняла свою мешковатую ветровку, открывая стройную талию и полную грудь. Она быстро надела халат, полностью поглотивший ее миниатюрную фигуру, находящуюся в прекрасной форме.

Ей пришлось дважды подвернуть рукава, чтобы открыть руки. После того как она забрала волосы назад и надела шапочку, ее лицо приобрело еще более строгое выражение. Как предположил Мазур, доктор Хейден сознавала, что женственную прическу и привлекательную фигуру вряд ли можно считать плюсом, имея дело с сотрудниками правоохранительных органов и психопатами, поскольку и те и другие ищут слабые места.

Еще один коридор привел в прозекторскую, оснащенную четырьмя рабочими местами со столами из нержавеющей стали с большими раковинами рядом. На столике рядом с раковиной были разложены медицинские инструменты. Также имелась доска для записей, а в углу звучала негромкая музыка из проигрывателя.