По следам Драула

Передо мной развернулась большая деревня. Дома из дерева, такие же башни и забор, за которым, по-видимому, что-то прятали, но все это как-то неестественно блестело на солнце, будто покрыто неизвестным мне материалом. На каждой крыше громоздились какие-то странные надстройки. Будто коробки. Повсюду стояли распорки с натянутыми веревками, а на них сушились свежие листы бумаги. На некоторых вялилось мясо и птица. А еще сушились в корзинах всякие травы, корешки, ягоды.

Поодаль от домов, на довольно обширной территории развернулось поле злаков, а рядом ровными рядами тянулись листвой к солнцу корнеплоды и овощи.

С другой стороны от деревни расположились загоны для скота. Коровы, овцы, свиньи. У каждого вида собственный загон с укрытием от солнца и глубинной лианой рядом, из которой сок размеренно капал в корыто. Рядом курятник и лошадиные стойла, стога сена и соломы. Все так хорошо организовано.

Туша золотого зверя лежала в центре деревни, возле кострища. Туда меня и повели, видимо к старосте поселения.

Пока мы шли, я чувствовал на себе множество взглядов. Взрослые и дети осматривали меня издалека и перешептывались. Набравшись наглости, я тоже стал осматривать их и понял, что все мужчины, не зависимо от возраста носят на лице один и тот же алый узор, в то время как кожа женщин чиста и бела. Каждый житель деревни обладал такими же черными волосами и зелеными глазами, что выдавало в них другое происхождение, отличное от моего. В городах за лесом известны только карие глаза, пускай и разных оттенков. От медового и золотисто-карего, до почти черных. Да и их волосы, никогда раньше не встречал такой цвет, не то чтобы на волосах, а вообще в природе. Эталоном красоты, до этого дня, я и большинство людей Орьенте считали светловолосых людей с золотыми глазами. Один из этих признаков уже был благословением природы, но вместе встречались они крайне редко. А тут передо мной расстилалась деревня, полная красавцев и красавиц. Даже старики казались, прекрасны, несмотря на кипенно белую седину.

Старостой деревни оказался именно такой старичок, худой, но очень бодрый. Седина уже полностью захватила его бороду и теперь распространялась на виски, выбеливая их. Он поприветствовал меня с улыбкой и задал тот же вопрос, что и девушка в белых одеждах. Было заметно, как напряглись мужчины вокруг. Казалось, стоит мне произнести не то слово, и меня убьют на месте. Не зная верного ответа, я решил сказать правду, и это спасло меня.

Настроение народа резко сменилось и напряженное молчание переросло в оживленное копошение. В кострище побросали дрова, а гигантская голова зверя оказалась в таком же гигантском котле с водой.

Сопровождавшая меня пара тоже смягчилась и девушка, наконец, улыбнулась. Староста назвался Мидри, а его дочь Дрина оказалось той самой, что приютила меня и привела сюда. Имени мужчины мне не назвали, а спросить сам я посчитал лишним, да и не успел. Он исчез сразу, как я ответил на вопрос.

Все деревенские суетились, и только Мидри сидел у котла и смотрел на огонь. Я решил, что остаться с ним будет лучшим решением поэтому получив разрешение, присел на землю возле него.

– А почему все так всполошились? – Неуемное любопытство мой главный порок, и когда-нибудь оно же меня и погубит. – У вас будет праздник?

Старейшина тихо вздохнул и посмотрел на меня.

– Сегодня умрет наш старший мужчина. Мы готовимся к его посвящению, и похоронам.

Его слова напугали меня до дрожи. Он говорит, что умрет один из его собратьев и при этом спокоен как змея. Да и какое может быть посвящение перед похоронами. Разве посвящение это не получение каких-то знаний? Какие знания перед смертью?

– Посвящение и похороны?

– Все ли люди за лесом такие любопытные?

Вопрос старика пристыдил меня. Пусть он и произнес это с улыбкой, но мне указали на моё место. Чужак – вот кто я. Человек, который живет за лесом. Мужчина без отметин на лице. Глупец, не понимающий их мира. Здесь я только потому, что меня пожалели и спасли. Я просто незваный гость.

Но если присмотреться, вот же оно, моё открытие. Затерянный народ, о существовании которого не знает ни один человек, ни в одной другой стране.

Если бы люди могли предсказывать будущее. Если бы умели просчитывать последствия своих действий наперед. Если бы только я мог предвидеть все, к чему приведет это открытие, то убежал бы прочь сломя голову.

– А что будет со мной? – Я спросил, потому что неопределенность пугала сильнее, чем смертный приговор.

– Зависит от твоих целей. Если пришел к нам с добром, мы выведем тебя из леса. Если же со злом, то бросим в самой чаще, и дальше полагайся только на Луны. Выведут они тебя или нет, уже решит судьба.

– То есть вы не убьете меня?

– Мы не убиваем просто так. Только из нужды. Когда знаешь цену жизни и расплачиваешься ею постоянно, приходит знание о её ценности. И для нас, выплачивающих эту дань на протяжении многих и многих веков, эта цена известна лучше, чем кому бы то ни было. Для нас ценна каждая жизнь.

– Поэтому вы спрашивали, убил я золотого оленя или нет?

Старику я показался либо совсем глупым, либо на грани с глупостью. Полученные от него ответы порождали только новые вопросы, не принося никакой ясности. Может я на самом деле переоценивал свои умственные способности?

– Священные звери не должны умирать от рук людей. Они очень редки и так же сильно важны для этого мира. Ты, видно, меня не совсем понимаешь, да? Видимо, в мире за лесом уже давно все по-другому, и никто не помнит о нашем существовании.

Мидри нахмурился и достал из кармана что-то странное. Фигурка, вырезанная из дерева, с длинной ручкой, похожая на маленький ковш. Снова потянувшись в карман, он достал щепотку сушеных листьев и затолкал в нее, а затем разжег горящей палочкой их костра. Он глубоко втянул воздух через ручку фигурки и выдохнул странно пахнущий дым. Заметив моё удивление, он протянул это мне.

– Ты впервые видишь трубку?

Я кивнул и принял вещицу. Попытался было сделать вдох, но горло запершило, а по языку разлилась горечь. За всю свою жизнь я, наверное, не пробовал ничего более гадкого, или хоть отдаленно вызывающего такие же ощущения во рту.

– Я думал, что за Лесом давно уже нашли табак, но, видимо, вы не так любопытны, как нам казалось.

– Мы ищем полезные травы, а не те, от которых потом першит горло и хочется кашлять. – Возразил я.

– Табак тоже полезен, в некоторой степени. Но вы, оказались, слишком трусливы, чтобы искать нечто похожее. Мир устроен так, что без проб и ошибок ничего не получится узнать, а ошибка иногда может стоить жизни. Взять, к примеру, эту самую трубку. Сама по себе она бесполезна, но стоит только найти табак, как она обретает смысл. А для смысла ты должен перепробовать сотни разных листьев, чтобы понять, какие из них пригодны для курения. Должен довести обычный сучок дерева до идеальной формы, чтобы получилась трубка. Должен попробовать разные смеси листьев, чтобы выбрать ту, которая подходит именно тебе. И при этом есть шанс умереть, выбрав ядовитые растения. Или выбрать не ту породу дерева и опалить лицо.

Старейшина говорил медленно, время от времени вдыхая свой горький дым.

– Но можно и избежать всех этих ошибок и жертв, имея знания. Зная, какие листья ядовиты, ты не станешь их пробовать. Зная, какие деревья устойчивы к огню, ты выберешь их, верно? – Возразил я.

Старик хитро улыбнулся. Интересно, можно ли счесть эту улыбку за похвалу?

– Ты прав, чужак. Но что насчет тех, кто первым пробовал листья, чтобы понять, есть в них яд или нет? Сколько людей погибло, выясняя это?

– Об этом я не задумывался. Но мы здесь не первую тысячу лет, ведь так? С момента основания Диантреса прошло 1713 лет. Но люди жили и до этого. И мы не знаем, сколько лет мы здесь.

Вытряхнув пепел из трубки, и убрав её в карман, Мидри с какой-то тоской в глазах посмотрел на бурлящий котел.

– Это за лесом никто не знает. А внутри леса известно все. Как строить дом, как сделать трубку, как вылечить любую болезнь, как сохранить продукты надолго. Мы не знаем только одного, когда появился первый Драул. Все остальное нам известно.

Драул? Еще одно непонятное мне слово. Может это название их народа? Может это первый человек? Что такое Драул? Что-то живое? Животное? Какой-то идол, которому поклоняются местные жители?

Мой мозг вопил от желания завалить мужчину вопросами, и он чувствовал это. Проверяет меня? Возможно. Но я буду молчать. Молчать и надеяться, что мне позволят остаться в этом маленьком мирке еще хоть на декаду, чтобы я мог пожить среди них, стать, пусть и ненадолго, одним из них.

– Так с чем ты пришел к нам, юноша? С добром, или же со злом?

– Я пришел с добром и вопросами.

– И много у тебя вопросов? – Он медленно поднялся с земли и протянул мне руку, которую я с радостью принял.

– Больше чем можно задать в один день.

Пропасть между нами, пусть и немного, пусть лишь на полшага, но сократилась. Мой ответ заставил Мидри рассмеяться. От смеха старейшины замерли люди вокруг, пытаясь понять причину. И тогда Мидри поднял мою руку вверх, чтобы объявить о моём временном поселении в деревне.

– Ты можешь оставаться здесь, пока не получишь ответы на все свои вопросы. Будешь жить в моём доме, работать наравне с другими мужчинами и женщинами, а по вечерам я буду отвечать на все твои вопросы. Но не сегодня. Сегодня особый день, поэтому просто будь рядом со мной или моей дочерью и делай то, что тебе говорят. Ответов сегодня не будет.

Худощавое лицо помрачнело. Мне оставалось только принять правила и подчиниться. Все же возможность, которую мне подарило это место, нельзя было упускать.

Я разыскал Дрину и передал ей слова старейшины, которые, видимо, ничуть её не удивили. Девушка позволила остаться с ней, и еще несколько часов мы наблюдали за котлом издали. Помня, что сегодня мои вопросы останутся без ответов, я решил попытать удачу в разговоре с ней.

– А зачем вы делаете это? – Возможно, она не планировала вести со мной беседы?

– Это? Ты про голову? – Я молча кивнул. – Мы отделяем так плоть от кости. Но не надейся узнать больше. Отец сам расскажет тебе, когда посчитает нужным. Хотя, скоро ты все увидишь собственными глазами. Не потеряй решимость после увиденного, чужак.