Принцип волшебства

– Никем. Ты и каморку в чистоте не держишь, Грэм Бетелл.

И Грэм, слыша это раз или два в неделю, стал думать, что ей ответить. Вот только в голову не приходило. О ком бы он ни узнавал, на чью бы работу ни смотрел, всё казалось, это сделает его жизнь скучной, совершенно лишённой радости. А недавно Грэм отчаялся, решив, что не найдет занятие по душе и, значит, станет никем. Как и предвещает противная тётя Айрис.

И лишь сегодня, в этот замечательный волшебный вечер для него всё изменилось. Грэм понял: он будет волшебником, настоящим. Он обязательно станет им!

Глава вторая

Помимо них с Рэем в доме тёти Айрис жил порядок: в семь подъём, на завтрак большенный стакан молока с кружочком ветчины и ломтиком хлеба, дальше – список дел, и до вечера без отдыха и подкрепления. Хотя Рэя это не касалось. После завтрака он уходил, а Грэм оставался с тётей Айрис, которая велела мести двор, лущить арахис и учить французские падежи. И если с падежами и метлой Грэм как-то да дружил, с арахисом дела шли хуже некуда. Он совершенно выводил из себя. Вдобавок от него болели пальцы и был мозоль.

Грэм не помнил время без арахиса – казалось, что он был всегда. С понедельника по воскресение тётя Айрис лущила целый мешок, (точнее, не сама, а с помощью Грэма), чтобы отдать его скупщику от городских кондитерских за неплохую плату. Мешок арахиса оценивался в семь серебряных. Одну монету получал Грэм, другие шесть брала тётя Айрис.

Её дом стоял в спокойном неприметном месте, от которого до конки в город было сто шагов. Вид у дома был опрятный, завершённый: крыша, стены, окна, крытая веранда, где они втроём по вечерам сидели, молча созерцая падающее за пригорок солнце. Тётя Айрис обожала тишину, и причём настолько, что старалась ежедневно подчинить ей и их с Рэем.

Наработавшийся за день Рэй не возражал. Грэму же вечернее молчанье стоило мучения, самого тяжёлого за день.

Перед сном им подавали сэндвич, чай и две прямоугольные ириски. Грэм обожал этот миг! Ощущая, как во рту истаивает карамель, он понимал, ради чего он прожил день.

Это были нежные и сладкие ириски! Тётя Айрис ездила за ними в город сама, а иногда брала с собой и Грэма, прежде выбив из него обещание, что он будет молчать. Болтовня Грэма раздражала, но, к счастью, только её. Всем другим она нравилась. Его вообще считали славным и очаровательным, и часто в шутку называли малышом. За маленький рост. В девять с половиной лет Грэм был всего три фута и не полный дюйм.

Пригород, в котором они жили, звался пригородом фермеров. Скучный, малолюдный, мало обустроенный – из всего, что полагалось иметь, в пригороде были школа, деревянная часовня, рынок, старая пекарня старого мистера Томаса, пристань рыбаков и таверна. И больше ничего. Зато была работа. У Рэя. За небольшой, но стабильный оклад он помогал семье Коплендов, во владении у которых было поле и хозяйство с лошадьми и свиньями.

Работа лёгкой не считалась. Иногда, придя домой, Рэй падал от усталости с ног и засыпал.

Правда среди ночи поднимался и шёл смыть с себя грязь. А заодно заглядывал на кухню, за арахисом.

В свои шестнадцать он смотрелся хорошо, когда зачёсывал набок волосы и надевал жакет. Да и без этого Рэй был не плох: длинные с загаром руки, рост, фигура и красивые глаза. А ещё он умел рассуждать и делал это так, что думалось, что он прочитал сотню книг и не заслуживал фермерской участи.

Однако сам Рэй думал иначе. Его устраивало всё: и фермерская жизнь, и ворчащая тётя Айрис… Рэй спокойным был, и Грэм его любил, но жить, как он, не хотел. Если Рэю хорошо, что ж – пусть, а Грэм тут не останется. Он, став волшебником, уедет и будет путешествовать по свету. Учиться к устрашающей, спартанской мисс Смит по осени он не пойдёт, как бы тётя Айрис ни хотела этого. Он лучше перестанет есть ириски.

«А лучше – если я отправлюсь в школу для волшебников», – подумал следом Грэм. – «Знать бы только, где она…

В газетах не писали, тётушка читает их и, если бы там было о волшебной школе, она бы обязательно обмолвилась о ней.

Наверно, о волшебной школе знают давно живущие на свете люди. Такие, как старый мистер Томас».

– Его спрошу. Пока Рэй и тётя Айрис будут спать, – отважился на выходку Грэм.

И лишь на улице запахло утром, он тихо вылез в окно и отправился в пекарню к пожилому мистеру Оби Томасу.

Глава третья

К приходу Грэма в пекарне Оби Томаса вовсю пеклись булочки и шёл жар. От глиняной печи. Сам мистер Томас, красный от жара как свёкла, раскатывал кружочки теста и заворачивал в них изюм. Стоя к двери спиной, он напевал и поэтому не слышал, как Грэм вошёл.

Возле бочки с мукой Грэм следил за Оби Томасом и думал, как начать их разговор. Ведь вряд ли мистер Томас сам заговорит о школе для волшебников. Здесь нужен незатейливый намёк.

Грэм начал копошиться в голове, придумывая, как бы намекнуть. Но не успел. Вытерев свой красный лоб, Оби Томас обернулся на мучную бочку и ахнул:

– Малыш! Ты здесь? В такую рань?

– Я просто гулял, мистер Томас. Я тут часто по утрам гуляю.

– Не замечал. А ну-ка, держи! Только-только с пылу с жару, – протянул он Грэму сладкий румяный рогалик.

Взяв, Грэм поднёс его ко рту и начал дуть, чувствуя, как пальцам горячо. Их обжигало, и он начал перекладывать рогалик из одной руки в другую, и дуть на него, дуть. Именно в эту минуту в голову ему пришла отличная мысль.

– Выдохнуть бы ураган, чтобы остыло вмиг!

– Ох, так лишь волшебники могут, – удачно подхватил Оби Томас.

Грэм закивал:

– Могут. Вы уже встречали их?

– Кого? – удивился пекарь.

– Волшебников.

Мистер Томас опешил: непредсказуемость беседы застигла его «сдобные» мысли врасплох. Он рассмеялся:

– Наверно, да. Но… давно.

– А почему не стали?

– Кем?

– Волшебником.

– Ну, у тебя и вопросы сегодня, малыш. Погоди, я только соды подкину, – ответил Оби Томас и потянулся к глиняному блюдцу. – Волшебник из меня б не вышел, Грэм. Я ведь тесто люблю. Знаешь, как это здорово! Когда сунешь в него руки по самые локти и месишь, сперва по часовой стрелке, затем обратно. А когда их вытащишь наверх, снимаешь с пальцев мягкие прилипшие кусочки. А они ванилью пахнут и корицей. Нет, малыш, волшебство не по мне, – заключил Оби Томас. – А тебе, похоже, в самый раз. Ты ведь поэтому меня расспрашиваешь?

– Да, мистер Томас, я хочу быть волшебником, – честно ответил Грэм. – Мне только бы узнать, где находится волшебная школа. Вы знаете, где она?

– Конечно, нет. Откуда? Хотя, – добавил Оби Томас, заметив, как потух взгляд Грэма, – дай-ка мне повспоминать. Школа для волшебников… – он стал водить мучной рукой по бороде, и вдруг задумался по-настоящему. Грэм уловил этот момент и поневоле затаил дыхание, словно в ту минуту решалась вся его судьба. Словно от того, что он узнает где, за спиной у него вырастут крылья. И он как голубь на ярмарке вырвется из тесного мешка, чтобы лететь к мечте.

– Наверное, она…

– Где? – нетерпеливо воскликнул Грэм.

– В книгах, – ответил мистер Томас, наклонившись.

– В книгах?

Грэм был разочарован. Такой ответ сбивал с толку и совершенно не вязался с тем, на что он рассчитывал.

– Которые скупали? – уточнил на всякий случай Грэм.

– Когда?

– Вчера, на ярмарке. Их скупал волшебник.