Враг моего отца хочет меня

Бес настолько быстро избавился от моего общества и запер в гребаном подвале, будто не мог больше ни секунды находиться рядом со мной. И нет, мне не показалось. Я не слепая. Я видела, как его буквально трясло, это ощущалось в каждом слове, жесте и тоне, которым он разговаривал со мной. Я прямо-таки раздражала его, и похититель не смог скрыть этот факт, как бы ни старался.

Лихорадочно расхаживая босиком по холодному помещению, с трудом сдерживаюсь от того, чтобы не начать материться во все горло, это все равно не избавит меня от раздражающего жжения на руке, возникшего из-за мужской хватки.

Но я отчаянно пытаюсь заглушить дискомфорт, растирая кожу. Наверное, только поэтому я еще не покрылась инеем, ведь боль, причиненная грубостью похитителя, горячими волнами невидимых вибраций расходится по всему телу.

Проклятье, мне потребовалась вся моя смелость, чтобы провернуть эту глупую провокацию и понять, как далеко я могу зайти на новой территории, не сдохнув при этом. И, к моему сожалению или счастью, кажется, я еще не нашла стоп-кран.

Скорее всего, это принятие желаемого за действительное, но все же кое-что я успела понять точно. У этого мужчины определенно есть сердце, ведь Бес не оставил без внимания ссадины на моих запястьях, даже простая просьба о душе оказалась услышанной.

Вот только я никак не была готова увидеть его там… в обшарпанной душевой… Я до сих пор не понимаю, как смогла позволить ему снова облапать себя, правда на этот раз без рук, одним лишь взглядом.

С другой стороны, стоит признаться самой себе, у меня не было уверенности в правильности моих поступков, да и присутствие Беса не вызвало того отвращения, которого я ожидала. Напротив, мне отчаянно захотелось показать ему, что меня не смутила его наглость, и я еще способна побороться за себя. Он зверь. А любого зверя можно приручить, главное понять, как. И кажется, мне удалось увидеть его слабое место, – сверлящие холодом глаза, взгляд которых обжег каждую черту на моей коже и явно дал понять, что я могу использовать свое тело как стрелу.

Хотя сверлит это слабо сказано, порой его взгляд настолько красноречив, что я ощущаю себя куском мяса.

Возможно, когда я выберусь из проклятой темницы, мне удастся как-то воспользоваться этим преимуществом. Пока же мне ничего неизвестно о моем местоположение и опрометчивые поступки могут обернуться против меня самой. К тому же этот мужчина слабо и по-своему, но все-таки проявил сострадание к моему, если можно так сказать, благополучию. Может быть, он же и станет моим освобождением?

Безусловно, его ярость пугает меня, но в то же время мне не дает покоя осознание того, что эта ярость пустая, будто от какой-то безысходности. Ведь уверена, хотел придушить, но не сделал ничего, что угрожало бы моей жизни, разве что этот шлепок…

Почему-то от подобного воспоминания мне хочется поежиться, к тому же между ног все еще неприятно пульсирует от удара, а все потому, что его ладонь коснулась самого сокровенного места, и не самым приятным способом…

В конечном счете онемевшие от ледяного пола ступни вынуждают меня забраться на кровать и укрыться одеялом, а буквально через пару минут холод все-таки добирается до пылающего разума, напоминая о том, что ко всему прочему мои волосы тоже мокрые. Вот уж точно дерьмо. Для полного счастья не хватает только заболеть.

В первые дни из-за шока у меня просто-напросто не было времени переживать о здоровье, однако сейчас, когда внутри вспыхивает новый огонек надежды на спасение, я начинаю опасаться.

Я и так ослабла из-за долбаной голодовки. Правда складывается впечатление, что вода и жалкая грамулька пищи, попавшая в мой желудок, открыли второе дыхание.

А может, я уже брежу.

От мыслей о еде живот скручивает, и я невольно приподнимаюсь и кошусь на вываленную на пол лапшу.

Идиот!

Думает, я буду бросаться к его ногам за подачкой, как какая-то собака? Сжимаю кулаки и резко выдыхаю сквозь клацающие зубы. Может быть, и буду, но точно не сейчас.

Черт возьми, сегодня действительно холоднее.

Дрожа, я снимаю с себя мокрое полотенце и крепче заворачиваюсь в одеяло, изо всех сил стараясь не думать, когда его стирали последний раз, а потом наклоняюсь и беру с горстки лапши несколько крупных кусков мяса. Конечно, они уже остыли и напоминают куски льда, но это чертовски вкусные куски льда, которые я разжевываю как можно медленнее. Я видела в какой-то передаче, что жевать нужно тридцать секунд, тогда насыщение придет быстрее. Это хорошо, значит, мозг еще работает и не все потеряно, однако, судя по тому, как я вела себя с похитителем, вопрос о наличии мозга еще остается открытым.

В итоге я выбираю из лапши все лакомые кусочки, которые, естественно, не коснулись грязного пола. А когда наедаюсь, удовлетворенно откидываясь на спину.

Правда мое умиротворение длится недолго, и в следующее мгновение я слышу щелчок открываемой двери. Страх тут же охватывает меня, отчего сердце предательски сжимается в мельчайшую крупицу.

Я каждый раз боюсь, что сюда могут снова явиться те головорезы, но когда в помещении появляется парень, который приходил ко мне раньше, непроизвольно выдыхаю громче положенного.

В моем положении вообще законно испытывать облегчение в компании незнакомого человека? Да, он не причинил мне боль, но что мешает ему сделать это сейчас?

На постель прилетает стопка одежды, а потом и сам парень присаживается на край кровати, прежде чем я успеваю прижаться спиной к изголовью. Замечаю в его руках какую-то мазь, но стоит ему протянуть руку, как я отшатываюсь в сторону, сильнее натягивая на грудь покрывало.

Незнакомец матерится себе под нос и снова протягивает в мою сторону раскрытую ладонь.

– Я не сделаю тебе больно, – произносит он с осторожностью, не отводя от меня внимательного взгляда. – Не усложняй мне работу.

Не усложнять? А может они не будут усложнять мне жизнь и просто отпустят меня?

С минуту я еще не решаюсь довериться ему, вот только понимание, что если я не выполню то, о чем меня просят, этого все равно добьются силой, вынуждает меня протянуть ему руку.

Без лишних разговоров он аккуратно тянет ее ближе и начинает обрабатывать ссадины на запястье, что невольно приводит меня в своего рода ступор. И я нахожусь в нем, пока не замечаю, что дверь в темницу открыта.

В то же мгновение в моей голове что-то щелкает, и внутри вновь зарождается это саднящее желание попасть на свободу. Вернуться домой.

Сколько я вообще здесь нахожусь? Меня хоть кто-нибудь ищет? Или папочка не смог вытащить свою голову из вагины новоиспеченной женушки? А что, если он просто-напросто не знает, что меня похитили? Но ведь Бес фотографировал меня не для своего портфолио жертв… Понимая, что начинаю злиться от подобных мыслей и терять настрой, я останавливаюсь.

– Как тебя зовут? – наконец осмеливаюсь заговорить с парнем, но он продолжает молчать в привычной ему манере. Козел. – Мой отец знает, что вы прячете меня здесь? – вместо желаемого ответа, парень принимается молча обрабатывать вторую руку. И вот как мне использовать такую прекрасную возможность для побега, если он игнорирует любое мое слово? Я могла бы отвлечь его и попытаться быстрее добраться до двери, но боюсь, что это невозможно. – Тебе что сложно ответить? – выпаливаю я, отдергивая руку. Мне кажется, своим поведением я напоминаю сумасшедшую. Делаю вывод по тому, как он смотрит на меня.

– Не положено, – сухо бормочет тот и уже было собирается подняться, как вдруг доносящийся откуда-то сверху грохот и мужские крики отвлекают парня, вынуждая его обернуться в сторону шума и прислушаться.

У меня секунда. Секунда на принятие решения, и я не знаю, насколько оно правильное, но это единственный вариант, который у меня есть.

Что я там говорила про опрометчивые поступки?

Хватаю один из наручников и быстро цепляю его за руку парня до того, как он успевает спохватиться и понять, что произошло. Я так резко отшатываюсь от него, что падаю и разваливаюсь на полу, позволяя одеялу соскользнуть с груди.

– Ты что…

Взгляд парня шокировано замирает, останавливаясь чуть ниже моего лица, но он тут же зажмуривается и отворачивается, пытаясь вытащить свою руку из металлических оков с ярким потоком нецензурной брани.

Ну и отлично, мазь у него есть, побудет в моей шкуре, говорят, это полезно. Судорожно хватаю вещи, на ходу запрыгиваю в штаны, мысленно сожалея о своих фирменных трусиках, оставшихся в душевой, и удивляясь тому, откуда у меня берутся силы.

– Можешь поворачиваться, не знаю, как там тебя зовут, – впопыхах ныряю в свитер, морщась от того, как материал колет кожу.

– Не делай глупостей, – испуганно выдает парень, прежде чем я встречаюсь с его озлобленным и в то же время растерянным лицом. – Не смей выходить отсюда, иначе пожалеешь.

– Пардон, я уже жалею, – вынимаю влажные волосы из-под свитера и одновременно шнурую ботинки на пару размеров больше моего. Главное не думать, от кого мне досталась эта одежда.

Выпрямляюсь и облегченно выдыхаю, ловя своеобразный кайф от зашкаливающего адреналина. А заметив в руках парня телефон, не теряя времени, с грохочущем в груди сердцем выбегаю за дверь.

На мгновение замираю, вплетая дрожащие пальцы в волосы, и бегло рассуждаю о дальнейших действиях. Я слышала мужские крики. Значит, нужно проявлять осторожность. И у меня даже получается, потому что я уже миную второй длинный и темный коридор, замечая металлическую лестницу, ведущую наверх. Правда только я делаю шаг к ней, как тут же ощущаю, что мое сердце с грохотом падает куда-то вниз, потому что из двери рядом выходит мужчина, а уже в следующее мгновение его голова поворачивается в мою сторону. Рыжие волосы и мерзкое лицо. Этого отвратительного придурка я ни с кем не перепутаю…

– Оу, – протягивает он, после чего закрывает дверь и делает шаг в мою сторону. К несчастью, окружающий нас полумрак позволяет мне увидеть похотливый блеск в его глазах. – Прекрасная киска вышла погулять?

От того, каким тоном этот ублюдок произносит «прекрасная киска», мой недавно заполненный желудок сжимает чувство отвращения, и меня чуть ли не выворачивает наизнанку.

Но именно это помогает мне оклематься от ужаса, застывшего льдом в моих венах, и начать действовать. Если он доберется… Нет! Мне явно не стоит дарить ему такую возможность. От одной только мысли, что он сделает со мной, хочется провалиться сквозь землю. Исчезнуть.

С трудом, но все-таки заставляю свои окаменевшие ноги сдвинуться с места и попятиться назад.

– Не вздумай бежать, сучка, – следует угрожающее предупреждение, и тут мое дыхание учащается, вот только я задыхаюсь в жалких попытках наполнить пустые легкие. Кажется, что из помещения выкачали весь воздух, в котором я так отчаянно сейчас нуждаюсь.