Гром небесный. Дерево, увитое плющом. Терновая обитель (сборник)

Он обернулся. Когда он ринулся вперед, девушка отпустила его руку и стояла теперь, покачиваясь из стороны в сторону. В лице ее не было ни кровинки. Одной рукой она, точно слепая, ощупывала голову. Похоже, ей внезапно стало дурно. Она все раскачивалась, и Бюсак спросил прерывающимся голосом:

– Qu’as-tu?[26 - Что с тобой? (фр.)]

Но вдруг она вытянула руки и начала оседать.

Бюсак молниеносным движением подхватил девушку, прежде чем она опустилась на землю, и легко, точно ребенка, понес к дому. Ее голова безжизненно повисла, лицо в неверном сумрачном свете казалось пепельно-серым.

– Уходите, – кинул он через плечо.

Стивен не очень устойчиво, но держался на ногах. Дженни, сама смертельно бледная, в отчаянии взглянула на него и на девушку, так и не пришедшую в себя, на руках у Бюсака.

– Месье Бюсак…

– Вы слышали? Уходите.

Он осторожно входил в дверь. Собаки яростно и тревожно лаяли в темноте дома. Дженнифер рванулась вперед, но Стивен остановил ее: возле двери показалась одна из собак, она злобно зарычала, припав на передние лапы, и затем проскользнула обратно в дом вслед за хозяином. Бюсак ушел, не оглянувшись, и запер за собой дверь.

Когда он скрылся, Дженни подошла к дому и безнадежно подергала запертую дверь.

Стивен взял ее за руку, пытаясь удержать.

Она сказала совсем как ребенок:

– Но это была Джиллиан. Правда Джиллиан, я точно знаю…

Дженнифер почувствовала такую опустошенность, будто отяжелевший грозовой воздух заполнил ее существо, вытеснив все чувства. Она повернулась и нетвердыми шагами, точно слепая, пошла за Стивеном, который вел ее через двор, вниз по тропе, навстречу приглушенному сумраку сосен…

Вдалеке, за громадным массивом туч, сверкнула первая молния.

Глава 17

Антракт

Стройные сосны манили, покачивая пушистыми ветвями. Деревья расступились и приняли их в свой укромный сумрак. До сих пор в лесу стояла покойная тишина, но сейчас грозовое покрывало провисло, зацепившись за верхушки сосен, и обремененное лесное безмолвие стало гнетущим. Ковер сосновых игл слегка пружинил и, словно мягкий болотный мох, поглощал звук шагов: продвижение целой армии по этой дороге напоминало бы шествие призраков. Только дыхание и нарушало безмолвие.

Хриплые, надсадные вздохи Стивена со свистом распарывали неподвижный воздух. Он хромал рядом с Дженни, надежно поддерживал ее, уводя от опасности, от Джиллиан и от кровожадного дьявола.

Дженнифер, ведомая сильной рукой, послушно и почти бессознательно шла вперед, не глядя под ноги, обратив глаза к Стивену, словно протестуя против поспешного ухода. Потом она споткнулась – и стройные стволы сосен качнулись и поплыли, растворяясь и сливаясь с темнотой… вновь взмыли, очерченные светом… и не сразу, с трудом, вернулись в обычное вертикальное положение.

Дженни сидела, прислонившись спиной к стволу, сквозь редкие сосны северного склона уже виден был край леса. Стивен сидел рядом. Она глубоко и нервно вздохнула, повернула голову и взглянула на него.

Его голова была опущена, он потерянно шарил по карманам. Вид у него был мрачный и невероятно усталый; Дженни испугало выражение его лица, покрытого пятнами запекшейся крови. Спутанные волосы прилипли ко лбу, и, когда он поднял руку, чтобы отбросить их назад, она увидела кровь – кровь Бюсака на его руках.

– Хочешь сигарету, Дженни?

Она вновь ужаснулась, услышав его голос: он скорее походил на хриплый шепот.

– Вино, к сожалению… на этот раз… не сохранилось.

– Ох, Стивен…

Больше она ничего не смогла сказать.

Дженни взяла сигарету и с нестерпимой жалостью заметила, как дрожат его руки. «Все напрасно, – с горечью подумала она. – Он… мы потерпели поражение».

Она отвела взгляд. Внизу за соснами виднелись монастырские здания, придавленные к земле тяжелыми тучами, белые стены угрюмо проступали в грозовых отблесках. Сверкнувшая молния оживила мрачную картину, и через несколько секунд гром прокатился над горными вершинами.

Вскоре раскаты затихли. «Вот и с нами так, – устало, но уже без горечи подумала Дженнифер. – Вот и завершилась разыгранная нами маленькая трагедия». Ее собственная роль была сыграна достаточно бездарно, да и роль Стивена, пожалуй, тоже. Все попытки оказались тщетными. Что же он говорил вчера? «Не делай из меня героя этой пьесы, Дженни». А она сделала. Это она вовлекла его, переложив всю тяжесть подозрений и страха на его плечи, уверенная, что он не бросит, не сможет бросить ее. У романтических историй всегда счастливый конец. Герой, сильный мужчина, надежный друг… он никогда не проигрывает. А Стивен проиграл. Проиграл.

Она повернула голову и встретила его взгляд.

И в этот момент что-то оборвалось в ней. Она прочла в его печальных глазах, что он знает ее мысли, и ей вдруг стало стыдно за себя и больно за него. Но из боли родилось нечто невообразимо большее, то, что единым махом уничтожило ту глупую невинность, которой она отгораживалась от него. Это было начало новой жизни… Она увидела все новыми, повзрослевшими глазами. Предательство совершила именно она, в их «проигрыше» есть и ее вина. Она позволила себе увлечься странной игрой, сместив все ценности. Теперь все это казалось чуждым и никчемным. Полушутливые, полусерьезные отказы Стивена от роли «героя» имели на самом деле очень глубокие корни: как все интеллигентные и воспитанные люди, он чувствовал отвращение к насилию в любых его проявлениях. В его представлении это был бич современного мира, и он стоически боролся против него. Умный, чуткий, добрый… И как бы эти рекламные, лоснящиеся супермены ни гордились своей мускулатурой, именно Стивен был настоящим мужчиной, способным думать своей головой и воспринимающим жизнь не только moyen sensuel[27 - Чувственным способом (фр.).].

Он отказался от такого рода геройства. И правда была на его стороне. А она, точно заколдованная средневековой магией, увидела в его поведении проявление слабости. Все было наоборот – теперь она поняла это. Книжный герой не может жить настоящей жизнью, он прокладывает свой путь через десятки победоносных глав, расточая сладострастные поцелуи, и сходит со сцены, к всеобщему удовольствию. А их история далеко не закончена, и пора уже начаться новой главе. Англия, Оксфорд, «Вишневый уют»… она и Стивен… И Дженнифер наконец со всей ясностью и определенностью осознала, что именно должна содержать следующая глава.

Но сначала ей надо вернуть его. К началу новой жизни.

– Стивен, милый. Не думай больше об этом. Пожалуйста.

Он не реагировал, и Дженни нежно коснулась его руки:

– Стивен.

Он смотрел в сторону.

– Я проиграл твою игру, Дженни.

– Не говори так! – взволнованно воскликнула она. – Это несправедливо! Не хочу даже слышать об этом!

– Это правда.

Она горячо настаивала на своем:

– Нет, неправда! Никакого проигрыша! Если бы я послушала тебя и осталась в монастыре, все могло бы выйти по-другому. И вообще, вы с ним в разных весовых категориях, да еще у тебя ушиблено плечо и…

– И что?

– У тебя же больная нога…

Последнее слово она произнесла еле слышно и умолкла совсем. Потом он услышал тихий полузадушенный всхлип и наконец осмелился взглянуть на нее. Она плакала. Слезы дрожали на ресницах и катились по щекам. Сердце Стивена учащенно забилось, но он не пошевелился.

– Дженни, о боже, Дженни, не надо. Мне так жаль, что Джиллиан…

Она перебила его:

– При чем тут Джиллиан? Я так переживала за тебя. Эта ужасная драка! Никогда больше… Только не ты…

– Дженни, дорогая моя… – сказал он взволнованно.