Гром небесный. Дерево, увитое плющом. Терновая обитель (сборник)

Она прижалась к нему, он обнял ее и с мягкой нежностью поцеловал ее мокрые от слез глаза, губы…

– Дженни, моя милая Дженни. Любовь моя.

Над ними в вышине качались сосны, темные ветви вздыхали отдаленно и глухо, точно морские волны в поднесенной к уху раковине. Поблизости ударила молния, по склону запрыгали градины, пробивая кроны деревьев; множество крошечных гномиков плясало и скакало вокруг них, подобно скачущей гальке в мощной волне прибоя. Разрезая тишину, молния ударила вновь: вспышка, грохот – гроза уже перевалила в долину, стихия ревела в громовых раскатах, и горные склоны отзывались эхом то справа, то слева. Стрелы молний сверкали снова и снова, будто выискивая оттуда, где их прячут склоненные деревья.

Дженнифер вздрогнула, судорожно всхлипнув, и Стивен крепче ее обнял. Она прижалась головой к его плечу.

– Не бойся, Дженни. Это пройдет.

– Может, нам… может, выйдем из-под деревьев?

– Не бойся, – повторил он. – Она уже уходит.

Но в этот момент молния ударила с силой, достойной Дюрандаля, Роландова меча, и горный хребет, казалось, раскололся надвое.

– Трубный глас, – сказал Стивен и, почувствовав, что она дрожит, добавил: – Это уже за лесом, Дженни. Гроза быстро уходит.

Она подняла голову от его плеча и снова вздрогнула:

– В сторону фермы?

– Боишься? Ну перестань.

– Нет, я не о том. Я… я подумала о Джиллиан. Мы не можем оставить все как есть. То есть я не имела в виду, что мне все равно, что будет теперь с Джиллиан. Просто…

– Дорогая, я все понимаю.

Она подняла испуганные, полные слез глаза:

– Гром… Ты назвал его трубным гласом. Очень похоже. Приближение грозы чувствовалось с утра, она будто копила силы и выжидала подходящего момента для удара. Это к несчастью. Стивен, есть такая примета. Зло торжествует.

– Пока еще нет.

– Но так будет, – сказала она, всхлипнув. – Нам не остановить Бюсака.

– Да?

Его голос звучал так странно, что у Дженни ёкнуло сердце. Она села прямо, положила ладони ему на грудь и внимательно посмотрела на Стивена. Изменения были вполне очевидны. Усталость, подавленность, боль – все исчезло, словно отступившая стихия смыла их с его лица. Конечно, ушибы, запекшаяся кровь, грязь и следы пота остались, но он улыбался, и взгляд его горящих глаз был уверен и спокоен.

Она сказала встревоженно:

– Нет, тебе нельзя возвращаться туда! Только не это!

Стивен рассмеялся, прижал ее к себе и поцеловал.

– Я и не собираюсь… Хотя сейчас я чувствую в себе такие силы, что, пожалуй, уложил бы Бюсака одной левой! – Он погладил ее по щеке, приподнял за подбородок ее лицо. – Ты волшебница, Дженни, – все еще улыбаясь, сказал он. – Как там говорится о движении гор? Я мог бы натощак сдвинуть все эти хребты и, умывшись, сказать: «Какие пустяки!» Все, конец! К черту эту скучную жизнь. Пора действовать!

Он решительно поднялся и протянул ей руки.

– Дженни, ты чувствуешь, как легко дышится? И все благодаря тебе! Ты – мое солнышко, прогнавшее грозу. Все-таки у нашей драгоценной мелодрамы должна быть счастливая развязка, конечно, если нам хватит ума найти к ней путь! – Он взял ее за плечи и мягко встряхнул. – Дорогая, не смотри с таким убитым видом. Зачем делать из этого трагедию?! Слушай.

В отдалении, над южным хребтом, снова громыхнуло.

– Слышишь? Справа… – сказал Стивен. – Гром справа – к счастью, Дженни. К добру. Гром справа – наилучшее из предзнаменований! Счастливый конец!

Она невольно улыбнулась и вдруг почувствовала совершенно необъяснимый подъем духа.

– Отлично, – сказала она, – пойдем двигать горы. Только желательно сделать это побыстрее.

Не желая, чтобы их заметили из монастыря на дороге, которая ведет с фермы, они свернули в лес.

Склон был довольно крутым, но спуск оказался легким и безопасным благодаря толстому сухому настилу. Тут и там сквозь отжившую свое мягкую хвою пробивались скрюченные, как монашеские посохи, тянувшиеся к солнцу бледно-зеленые ростки. Изысканно покачивались белые орхидеи – целые грозди утонченных, просвечивающих колокольчиков в обрамлении нежных легких крылышек. Случайные ледяные капли тающих градин словно пробуждали лес к жизни – в воздухе разливался густой смолистый аромат.

Стивен подал руку Дженни и помог ей перебраться через поваленную сосну.

– Первая и довольно мощная гора, которую нам необходимо сдвинуть, это французская полиция, – сказал Стивен.

– Полиция? Ты же сам говорил, что они не станут нас слушать. У нас же нет доказательств…

– О боже, разве мое лицо не доказательство? Ситуация слегка изменилась, милая. Мы же видели и узнали Джиллиан, и я даже могу утверждать, что нам удалось немного «побеседовать» на этот счет с заинтересованным лицом.

И он потрогал припухшую скулу.

– Но, Стивен, у нас же нет времени. Конечно, я согласна с тобой насчет полиции и не вижу другого пути, но они не успеют помочь нам. Все, что нам удалось сделать, – это спугнуть Бюсака и подтолкнуть его к немедленным действиям.

– Ты права. – Стивен помрачнел. – Простить себе не могу, ведь как только он узнал тебя, у меня мелькнула мысль, что дело плохо. Но все же оставался шанс, что он примет наше предложение и отдаст Джиллиан. По крайней мере, я думал так, пока не увидел ее.

– Что ты хочешь сказать?

Он бросил на нее быстрый взгляд:

– Ты не догадываешься?

– Догадываюсь? О чем?

Он помедлил, тщательно подбирая слова:

– Тебе не пришло в голову, что Джиллиан не похожа на пленницу?

– Да, мне показалось… Но ведь некогда было особенно раздумывать, и я посчитала, что она просто свыклась с мыслью, что ей все равно не сбежать. Да еще собаки… Постой…

– Вот именно. Собаки ее слушались. И к тому же, – задумчиво добавил Стивен, – поведение Пьера Бюсака в некотором роде…

– Может быть, она с женой Бюсака… – нерешительно сказала Дженни.

– Она и есть жена Бюсака.

Дженнифер изумленно охнула и, оступившись, чуть не упала. Стивен успел подхватить ее.