Элита

Шум стоял такой, что оглохнуть можно: мы стреляли, твари верещали. Наги хоть и замедлились, но двигаться не переставали. Вот тут-то и тупик: если накрыть их сетью – неизвестно, сколько я сумею ее удерживать. А ведь они по-прежнему будут махать своими хвостами и саблями, и унять их никак не получится.

А что, если они боятся огня? Ведь огнестрельное оружие все же худо-бедно их выводит из строя… Вот сейчас мы и проверим.

Проорав заклинание и размашисто начертив Письмена, я сотворила сеть и набросила ее на нагов. Дробовик я кинула Келли, потому что невозможно и сеть удерживать, и стрелять. «Ча! Огонь!» – прокричала я мысленно своему вожаку, и спустя мгновение мои алебрихе ввергли тварей в геенну огненную.

Вопли стали вчетверо визгливее и громче. Мне в уши словно кто-то вонзил раскаленные иголки. Я прихлопнула уши ладонями; ремонтники за моей спиной согнулись в три погибели и тоже зажали уши. Но от кошмарного визга, разрывающего наши головы, это не спасало.

Зато огонь очень даже спасал. Мне и сеть не надо было держать, что оказалось весьма кстати. Попробуйте-ка подержать сеть, когда вам в уши так надрывно верещат.

Но то-то и оно: чтобы визжать, тварям нужно было набирать в легкие воздуха. И только очередной наг делал паузу, чтобы вдохнуть – он тут же глотал огонь. Поэтому визг стих довольно быстро. Мы разогнулись и опустили руки. Твари корчились на бетоне; некоторые еще сжимали в руках сабли, но пустить их в ход уже не могли. Гончие набросились на них и растерзали в мгновение ока.

У меня от боли выступили слезы. Сморгнув их, я увидела кое-что новенькое. Эти чудища не превратились в слизь, после того как Гончие выпили их манну. И они не испарились. Вместо этого мертвые наги рассыпались в пыль. Когда Гончие покончили с тварями, весь пол туннеля был усеян серовато-черным порошком. Повсюду валялись сабли, будто их кто-то тут нарочно расшвырял.

После этого мы решили, что надо немного передохнуть. Перед тем как открывать дверь во второй раз, я хотела убедиться, что у всех все в порядке со слухом.

Я вытащила из рюкзака и раздала всем таблетки от головной боли, потому что головы у нас у всех раскалывались, а в ушах звенело. Потом мы расселись рядком вдоль туннеля, привалившись спиной к стене и вытянув ноги, и подождали, пока звон в ушах и стук в висках прекратится.

А вот Гончим хоть бы что. Эти чудища, должно быть, так и сочились манной. Раны от сабельных ударов у Гончих затянулись на наших глазах. У нас еще головы вовсю трещали, а Гончие уже были целехоньки.

Когда головная боль немного отпустила, я обнаружила еще кое-что непривычное. В туннеле чем-то пахло. То есть пахло и до этого – мокрым бетоном, но теперь в воздухе стоял какой-то смрад. Так пахнут змеи, когда пугаются. Я же деревня – сколько я этих змей в детстве переловила, – поэтому знаю. Ремонтники тоже понемногу приходили в себя и замечали запах. Но никто его не узнавал.

– Это что за вонь? – сморщив нос, спросил Ли.

– Наверное, от этих самых, кто-они-там, – предположил Келли.

– Фу-у. Гадость какая, – скривилась Келли. – От моего бывшего мужа так же несло.

По этой реплике я поняла, что ребята ожили окончательно. Я поднялась первая. Ремонтники посмотрели на меня, тяжело вздохнули, но тоже встали на ноги.

– У меня есть план, – объявила я, когда все поднялись с пола. – Если там внутри еще такие твари, вряд ли они дали деру. По моему опыту, пришлецы, когда гибнут их сородичи, не унимаются, а, наоборот, звереют и еще больше жаждут вашей крови.

«Кроме разве что гром-птиц», – добавила я про себя.

– Вот уж порадовала так порадовала, – кисло заметил Ли.

– На самом деле есть чему радоваться, – возразила я. – Они напрыгнут на нас все сразу, как только мы откроем дверь. А это значит, что во время ремонта никакая тварь к вам не подкрадется. Мы с вами поступим вот как: вы отходите по туннелю подальше – но так, чтобы можно было вашим девайсом открыть дверь. Мы с Гончими остаемся тут. Дверь открывается – и я забрасываю внутрь газовую гранату. А вы тут же закрываете дверь.

– Ядовитый газ? – уточнил Келли.

Я помотала головой:

– Нет, слезоточивый. У вас же затычки для носа есть? И очки, да? – Ремонтники закивали. Конечно, у них все есть – это же базовая амуниция для тех, кто обслуживает водосток. Потому что в сточных коллекторах скапливается метан. А метан – опасная штука, и не только когда взрывается. – Так вот, с минуту мы держим дверь закрытой, потом снова ее открываем. Если там есть кто живой, он выползет наружу за свежим воздухом, а Гончие тут же его и поджарят.

Возражений не последовало. Поэтому я выудила из рюкзака маску, закрывающую лицо целиком, и подождала, пока ремонтники достанут свои пробки и очки. Приготовившись, мы разошлись по условленным местам. Келли щелкнул девайсом.

Все сработало как часы. Даже скучновато. Дверь во второй раз отъехала в сторону, и из нее пополз только газ.

Мы подождали, пока газ выветрится, а потом ремонтники вошли в сервисный туннель, и, пока они чинили то, что требовалось, мы с Гончими стояли на страже. Я даже отправила к ремонтникам Ча и Душану – от греха подальше. Хватит с нас на сегодня сюрпризов.

Подобрав несколько сабель, я затолкала их в рюкзак, и мы всей компанией направились к входному бункеру. Я подождала, пока все поднимутся наверх, и отпустила Гончих через Портал, чтобы не терзать их подъемом: не все ведь могут бацать, а карабкаться вверх по лестнице Гончие терпеть не могут. Они это умеют, но не любят, потому что им тяжело. И я их не заставляю.

Я выбралась последней, и Келли запер дверь. Вся бригада сразу же уставилась на меня, и Келли спросил:

– Что это еще за нелюди были?

Я уже задала тот же вопрос перскому.

– Мой вожак Ча назвал их нагами, – ответила я, просматривая, что там есть на слово «наги». – Я никогда таких не встречала.

Перском их, видимо, тоже не встречал. Я не нашла никаких сведений о нагах: ни справочных данных, ни эфиров других Охотников, которые с ними сталкивались где-то в Пике или в окрестностях. И фольклор их тоже не упоминал, по крайней мере в пределах досягаемости перскома.

– Главное – видеть во всем положительную сторону, – продолжала я. – Зато мы узнали, что они хорошо горят.

Ремонтники переглянулись, словно не понимая, шучу я или серьезно, и наконец Сандерс криво усмехнулась.

– Точно, – кивнула она. – И с сегодняшнего дня мы туда без Охотника ни ногой.

– Вернее, без Охотницы. Вероятно, сколько-то я с вами побуду. – Я пожала плечами. – Самое неприятное – это быть застигнутым врасплох. Но теперь-то моя стая знает, как с ними обходиться.

Но оставалась одна закавыка, о которой мы, словно сговорившись, помалкивали. Проклятые твари как-то проникли в сервисный туннель. Но как? Это ведь не ноккеры, которые из-за малого размера могут протиснуться через прореху в защите. И не вампиры, способные просочиться ночью куда угодно. В этих нагах футов шесть человеческого роста плюс еще примерно столько же длины хвоста.

И кроме того… Эти люди рядом со мной, вероятнее всего, дают присягу о неразглашении – иначе их не допустили бы к работе в водостоках. Возможно, им не впервой наблюдать что-то новое. Келли снял свой синий шлем и поскреб затылок. У него оказалось детское лицо, но волосы на макушке уже начали редеть.

– У тебя уже совсем сил нет? Не сфоткаешься с нами на память? – с надеждой спросил он.

Нет, честно, мне никогда этого не понять. Нас с ними час назад какие-то гады ползучие чуть в капусту не изрубили – а теперь им подавай селфи! Но это часть службы, напомнила я себе. Поэтому я изобразила улыбку и снялась с каждым из них.

И только когда их транспод умчался восвояси, я вызвала свой. Усевшись в него, я связалась со штабом и перешла сразу к делу:

– Штаб, вы получили эфир из туннеля. Скажите, есть какие-то записи, где упомянуты твари под названием «наги»? Или подобные им змеелюди?

– Никак нет, Охотница, – ответили мне. – Твоя Гончая не дала никаких подробностей?

– Никак нет, штаб. Полагаю, тут нужен фольклорист.

При первой возможности я вызову Ча и вытяну у него все подробности. Но штабу об этом знать необязательно. Насколько мне известно, Гончие не особо болтливы даже со своими Охотниками. И очень немногие делятся информацией по собственной воле.

– Рапорт немедленно по прибытии, Охотница Рада. – Это был уже другой голос.

Чего и следовало ожидать. Я вздохнула. Значит, сегодня на очередь меня не поставят и еще раз в водосток не пошлют. Разве только отправят по вызову в составе Элит-отряда. А так будут меня полдня мурыжить этим рапортом.

Это, конечно, никакое не взыскание, это нужно для информации. Камера ведь фиксирует не все – например, запах в ролике не покажешь. По возвращении меня ждала встреча в небольшом кабинете с тремя прожженными дознавателями. И они вытянули из меня посекундное описание сражения с нагами. Они мне все мозги проели: вспомни то, да вспомни это. Заставили вспомнить даже то, что я сперва упустила. А у меня и так голова раскалывалась. Я непрерывно пила воду, и боль понемногу рассосалась, но далеко не сразу. Почему-то пухнущая голова куда хуже, чем царапины от вайверновых когтей.

А мозг мне проедали три очень серьезных, сосредоточенных и суперорганизованных человека – двое мужчин и одна женщина, – с виду настолько похожих, что сошли бы за братьев и сестру. На них была какая-то незнакомая форма – как полицейская, но не черная, а темно-темно-зеленая. Вся троица сидела за столом напротив меня. Дознаватели расстарались и сделали для меня удобную обстановку: стены приятного успокаивающего салатового цвета, безупречная акустика, не давящая тишина и кресло… Еще в детстве я мечтала посидеть на облаке – так вот это кресло было почти как облако, да еще и откидывалось. Они меня кормили таблетками от головной боли, поили всем, чем я хотела. Если бы меня не мутило, они бы меня и накормили вдобавок. В общем, упрекнуть дознавателей мне было не в чем. И я понимала, что мой рассказ невероятно важен. Все-таки новый пришлец… и по всем признакам, довольно тяжелый случай. Поэтому надо знать про него все до мельчайших подробностей.

В конце концов дознаватели дали понять, что их душенька довольна, и отпустили меня на все четыре стороны. Обед я безвозвратно пропустила, а вот поужинать была очень даже не прочь.

Однако тихий ужин в семейном кругу нам сегодня не светил.